– Вариант два, – сухой приказ. – Если она не привезёт секреты русского – расстрелять всех Бессмертных. Никакого геройства и игр в разведку. Противник серьёзный. Огласка не нужна. Работайте на дальних подступах. Отслеживать, но не следить. Докладывать лично.

Через час сотовый Сюй вибрирует снова.

– Джедже фанан? Решение? (кит.) – коротко спрашивает Хранитель.

– Диар жонг седзе. Вариант второй (кит.), – сухо отвечает руководительница поисковой группы. – Джихе дидэ? Место встречи? (кит.)

– Супермаркет, в котором хотели меня схватить. Маршрут движения тот же. Интервал движения между бутиками – 20 минут. Увижу слежку или лишних людей – обмен не состоится!

Связь прерывается. Сюй «нашпиговывают» следящими устройствами, берут мазки на ДНК, везут в супермаркет.

Через два часа девушка выходит из машины, неторопливо поднимается по ступенькам, заходит в мир бутиков и шопинга. Маршрут и передвижения отслеживаются. Её задача – точно выполнить все инструкции. Идёт от одного бутика к другому, выдерживая временной интервал. На выходе из одного из бутиков сталкивается в проходе с женщиной в мусульманской одежде. В руки китаянки вкладывается записка: «Иди в женский туалет». Девушка, соблюдая дистанцию, идёт за удаляющейся фигурой.

Едва Сюй заходит в туалет, «мусульманка» кивает в сторону кабинки, заходит следом, захлопывает дверь. Опускает крышку унитаза, показывает жестом, что надо залезть наверх. Паранджа открывается, китаянка не может сдержать улыбку, увидев лицо русского. Тот прикладывает палец к губам и протягивает записку с иероглифами.

«Раздевайся. Снимай все украшения. Складывай в пакет», – читает иероглифы китаянка, хмурится.

В руках мужчины появляется электронный прибор. Начинает сканировать девушку. В области промежности цвет лампочки меняется с зеленого на красный. Мужчина пристально смотрит в лицо, китаянка краснеет. Она помнила, куда ей вставляли следящие устройства.

«Начулай! Вынимай! (кит.)» – пишет мужчина на клочке бумаги, не отворачивается. Девушка, мысленно ругая всех, садится на корточки, чтобы вытащить миниатюрные жучки.

Часы, серьги, телефон, часы, кошелёк, «жучки» падают в пакет. В другой пакет попадает её одежда. Хранитель дважды включает электрошокер. Выводит из строя электронику.

«Надевай другую», – новая надпись на бумажке. Девушка напяливает мусульманскую одежду, прячет лицо под паранджой.

Хранитель кладёт её вещи и одежду во второй фольгированный пакет, прячет под покупками, в большом подарочном пакете. Протягивает китаянке записку: «Идём на выход, к подземной парковке». Показывает глазами на выход. Девушка подчиняется. На операцию с датчиками и переодеванием уходит несколько минут. До контрольного времени, пока её хватятся, ещё пятнадцать минут.

На подземной парковке оба садятся в ждущее такси. Камеры фиксируют на выезде с парковки такси, вливающееся в транспортный поток.

– Вомен яо ку нали? Куда мы едем? (кит.) – спрашивает Сюй, когда отъезжаем за несколько кварталов от супермаркета.

– Да ан де дифан. В безопасное место (кит.), – отвечаю.

Едем в такси вторые сутки. В разных населенных пунктах меняю машины. В век интернета и со знанием хинди вызвать такси не проблема. Проблема – сохранить в тайне маршрут передвижения. В дороге молчим, почти не разговариваем. По двум причинам. Первая причина – сохранение тайны перемещений. Таксист – случайный человек. Когда его возьмут в оборот спецслужбы или мои «китайские друзья», он всё расскажет. Никто не будет пытать. Достаточно ввести в транс или применить технику «зеркальное погружение». Память человека хранит всю информацию.

Наше сознание, как видеокамера, включено всё время. За секунду записывает 65 дискретных изображений, или отпечатков. Записывает всё, что мы воспринимаем.

Даже если думаешь, что забыл что-то, специальные техники позволяют вспомнить. Если применить спецвоздействие, всплывёт вся информация, которая была рядом. Наш мозг и тело (бессознательное) услужливо кадрируют, кодируют, записывают всё, что происходит вокруг. Доказано научно. А раз так, то любое лишнее слово, брошенное мной или спутницей, может стать известно врагам.

Вторая причина глубже. Я знаю, куда мы направляемся. Изначально придумал резервные маршруты, способы передвижения, точки остановки. Думал, что маршрут пройдет в одиночестве. Но состоялась встреча с представителями трех ядерных держав в торговом центре[2].

Атака спецслужб и китайского клана. Атака не увенчалась успехом, потому что была вписана в сценарий. Встреча с китайскими Хранителями и новая атака высвечивают проблему, которую приходится оперативно решать. Мне нужны знания китайских Хранителей. Знания в обмен на знания – таков первоначальный план. Если Хранителей убьют, план не осуществится. Приходится переделывать план под новые обстоятельства. Нужен один или оба Хранителя. План в торговом центре срабатывает. Но что делать дальше?

Из плюсов – симпатичная молодая китаянка, сидящая молча рядом. И всё. Остальное – минусы. Она не индуска, не сможет затеряться в Индии. Она не знает хинди. Я немного говорю по-китайски. Спасает английский, на котором сносно говорим оба. Она не знает Индии. От слова совсем. Детские воспоминания не в счет. Там, куда мы едем, придётся жить на полулегальном положении, а это значит – тяжелые санитарные и пищевые условия.

По всем законам нелегальной жизни мне нужно от неё избавляться. Сбросить, как балласт. Вот только сможет ли она выжить в этой стране? Без документов, оружия, знания языка, традиций?

На одной из остановок в пути, пока меняем такси, говорю о ситуации спутнице. Молча слушает, терпеливо ждёт, пока закончу говорить.

– Зачем ты взял меня с собой? – спрашивает по-английски.

– Хотел спасти тебе жизнь.

– Я не просила об этом.

– Ты можешь позвонить своим людям? Тому, кому доверяешь. Есть тот, кто сможет тебя вытащить отсюда?

– Могу. Такие люди есть. Точнее, были…

– Веишиме хой яо? Почему были? (кит.) – спрашиваю.

– Не знаю, кому теперь можно доверять. Если всех арестовали, то мой звонок будет как выстрел в затылок.

– Что это значит?

– Или его убьют, или меня, когда выманят через него.

– Что бы ты могла сделать, чтобы сохранить себе жизнь?

– Выдать тебя. Им нужен только ты. Как только выдам, моя жизнь потеряет цену.

– Ты собираешься меня выдать?

– У меня нет другого выбора. Я – наживка. Ты снял с меня датчики, заменил одежду. Но я осталась китаянкой. Я – член Клана Бессмертных. Я по-прежнему твой враг. У тебя есть только два пути: бросить меня где-то или убить. Я всё равно буду искать тебя, пока жива. На тебе кровь моих друзей. Моя честь затронута.

– Твою честь я не трогал, – бурчу.

– Ага, – вспыхивает. – А когда перед камерой ласкал, забыл? Когда в туалете заставил датчики вытаскивать и не отворачивался. Я – незамужняя китаянка. Теперь обо мне будут думать, что спала с тобой.

– Перед камерой ласкал. Признаю. Иначе не разговорить тебя было. Ты сказала, что флешку с записью уничтожила. Обнуляю претензию, – возражаю. – Когда «жучки» снимала, не отворачивался – признаюсь. Думал о выживании. Счёт на секунды шёл. В постель не затаскивал. Девичья честь твоя не тронута.

– Никто не поверит, – вздыхает. – Никто не будет разбираться, спала с тобой или нет. Насильно или по согласию. Шепнут друзьям, что с русским уединялась, и…

– На ю зеянг? И что? (кит.) – бурчу.

– Проблемы с замужеством будут. И с отношениями. Китайские мужчины очень ревнивы. У них «пунктик» в голове. «Комплекс величины». Думают, что у них меньше, чем у русских…

– На гы геншао? Что меньше? (кит.) – не понимаю.