«Как хорошо, что я спровадил Кано», — подумал он, оглядывая гостью, одетую в откровенное коротенькое платьице и ажурные чулки.

— Добрый ве…

— Заходи, — оборвал ее Лайт, оглядывая коридор.

Девушка кивнула, радостно тряхнув светлыми хвостиками, и ужом скользнула в квартиру.

Они прошли в гостиную, и Лайт продолжил нарезать оставленную на столе пиццу. При этом он смотрел на девушку так, словно на месте пиццы должна была быть она.

Рюук за плечом хихикал и неимоверно его этим раздражал.

— Как ты меня нашла?

— Значит, у тебя действительно нет глаз, — подняла брови девушка. — Я могу видеть имя и срок жизни всех людей, но у владельцев Тетради срок жизни не отображается.

Лайт недовольно оглянулся на Рюука.

— А что, я этого не знал.

Бесполезный же Бог Смерти ему попался…

— Но где ты меня видела? Я не ездил в Аояму.

Девушка разулыбалась так, что Чеширский кот удавился бы от зависти.

— Видишь ли, я моделью работаю. — Лайт уже все понял и мученически застонал, прикрыв глаза ладонью. — И да, сегодня я видела твои фото для Диор. Кстати, неплохо для дилетанта.

— Елки-палки, так тупо проколоться, и все из-за чертовых пятисот тысяч!

Девушка с округлившимися глазами подалась вперед.

— Сколько тебе заплатили?.. Вау. Серьезно. Вау! — Она откашлялась и протянула ему руку. — Амане Миса.

Лайту ничего не оставалось, кроме как ответить на рукопожатие.

========== Часть 6 ==========

Некоторые люди, вспыхнув энтузиазмом, как бенгальский огонь, остановиться уже не могут. Миса знала за собой этот косяк. Но что она могла с собой поделать? Кира оказался не только рыцарем в сияющих (свежей кровищей нелюдей) доспехах (а Миса восхищалась им ещё когда представляла его лысеющим прокурором средних лет), но и юным фотогеничным красавчиком. Фотосессия Диор, опять же…

Окей, да, Лайт сказал ей, что за ним следят, и что у него работы столько, что он зашивается, и что даже если бы встречаться им было не опасно, хрен бы у него получилось выкроить свободное окно, чтобы посидеть с ней в кафе, в ближайшие месяца три. Но это было все равно что понюхать торт и не съесть его, Миса не могла устоять. К тому же, она могла увидеть тех, кто следит за Лайтом, даже L, и убить их!

Так что. Ну да. Она не очень-то Лайта слушалась по части «ой, нет, нам лучше не видеться».

Один раз Миса подловила его по дороге с работы, и Лайт, мрачно потерев виски, позвонил кому-то, сказал, что опоздает, и отвел ее в шумный семейный ресторанчик, от души отчихвостив ее по дороге за безответственность. Ну прости, зая!

Миса изображала (неискреннее) раскаяние, легонько царапала ноготками его ладонь, водила своей миниатюрной стопой в аккуратной кукольной туфельке по его ноге под столом — она знала, как воздействовать на мужчин, чтобы они прощали ей все, несмотря на то, что большую часть времени предпочитала отталкивать потенциальных назойливых ухажеров образом готик-лоли (японские панкессы хой!). И Лайт даже поддавался сначала, у него исчез этот беспокойный прищур трудоголика… но потом почему-то только помрачнел еще больше, и попросил так не делать. Домогались его раньше, что ли?..

Так что в следующий раз Миса забежала к нему в университет в перерыве между съемками: Лайт был охренеть каким умным, так что учеба для него должна была быть лафой — может, он хоть там расслаблялся.

Миса отыскала пару студентов из его группы, спросила, где искать Ягами — ей любезно ответили, обозвав Лайта «альфа-самцом-нищебродом». Это было странно. Но потом она уже легко его нашла.

Лайт шел по аллее в компании странного лохматого чувака с жутким сколиозом, а еще рядом с ним весело бегал какой-то ребенок.

— Лайт! — окликнула она, чувствуя булькающую в груди радость. — Наконец-то я тебя нашла. У меня рядом съемки, так что я решила к тебе заскочить.

У Лайта комично расширились глаза, словно он хотел проораться в свою короткополую шляпу, но не мог. Лохмач, оказавшийся не то гайдзином, не то хафу с именем на латинице, судя по зрачкам и бледному виду, был нариком. Ну, раз Лайт с ним тусуется, то он либо умный, либо, что вероятнее, богатый. Ребенок тоже обернулся, и тут Миса смутно заподозрила какое-то свинство, потому что у него на лице оказалась маска Гая Фокса.

Подавив желание высказать Лайту свое «фи» за то, что он посчитал ее потенциальной убийцей невинных детей (Рем, кстати, упоминала, что Тетрадь на детях до шести лет не работает, и Миса вообще не хотела знать, откуда у шинигами эта информация, если, по ее же утверждению, большую часть правил Тетради Боги Смерти выясняли опытным путем), она присела на корточки, оправив свое мини, и дружелюбно улыбнулась. Детям дошкольного возраста очень нравились ее выкрашенные в золотистый блондин волосы и голубые линзы, а еще они частенько называли Мису принцессой, так что она тоже крайне доброжелательно к ним относилась.

— Привет, малыш! Я Миса.

— Здрасьте! — донеслось из-под маски. — Я Кано.

Миса краем глаза наблюдала за тем, как Лайт умирал внутри, и восторг от встречи все увереннее переходил в раздражение и обиду.

— А что это у тебя за маска?

— Я ношу маску Анонимуса как символ борьбы с импелиализмом! — решительно ответило дитя, и окей, охренеть, может, дело было не в том, что Лайт параноидальная свинота.

— Ты знаешь, что такое империализм? — изумленно проговорила Миса.

— Да! Это значит, что миллионы детей в Африке никогда не ели шоколада, потому что большие колпо… копрорации… — ребенок старательно подбирал слова, но тема была животрепещущей, и маленькое тельце тряслось от избытка чувств, — ебут всех раком и вообще плохие дяди!!!

— Кано! — взвыл Лайт. — «Ебать раком» — это плохие слова!

Лохматый нарик очень заметно забавлялся за счет Лайта, так что ребенок явно так «отжигал» уже не в первый раз.

— Впечатляющее красноречие, — слабо сказала Миса и поднялась, все еще пребывая в легком шоке. — Я пожертвую шоколадку в фонд твоей борьбы.

— Спасибо, тетя-Миса-сан! — важно кивнул мальчик.

— Амане Миса, очень приятно, — кивнула она гайдзину, получив в ответ, что его, будто бы, зовут Рюуга Хидеки, и, ладно, парня можно было понять с таким-то количеством «л» в имени, а затем Миса посмотрела на Лайта и вполголоса спросила: — Лайт, это что за бубуйня?

— Что такое бубуйня, братик Лайт? Может, хотя бы это не плохое слово? — повторил борец с империализмом.

— Поскольку ты опять явно хочешь удавиться в туалете со стыда, — гнусаво протянул «Рюуга», — оставь записочку поэпичнее, если все же решишься, и тогда я оплачу твои похороны.

И пока Миса продолжала удивляться словарному запасу и идеям дошкольника, а Лайт — оправдывался, Рюуга, как типичный нарик, спер у нее телефон, пусть даже и не затем, чтобы продать. Но узнала об этом Миса намного позже.

***

Папа-братик-Лайт куда-то пропал, а Кано остался у бабушки Сатико и Саю, которая вообще не тетя, потому что еще ходит в школу, а просто его, Кано, тетя.

Дни тянулись как тянучка в машине по производству тянучки. Посмотрев пятую ежедневную серию Блича, Кано посмотрел на бабушку Сатико и спросил:

— Братик Лайт тоже умер, как мама?

Кано было немного грустно. Он понимал, что братик Лайт придумывает интересные штуки, чтобы Кано ему не мешался, так все делали, но еще он таскал его на плечах, когда Кано просил, и всегда обнимал, если Кано очень пугался и расстраивался. Бабушка Сатико была очень хорошая, всегда его слушала и рассказывала сказки, и так вкусно, как у бабушки Сатико, Кано не ел никогда-никогда. Но если братик Лайт умер, то больше не сможет сыграть с Кано в приставку в воскресенье, и про скучных дядек, колеса и испанскую обувь на ночь читать не будет, и Кано будет по нему скучать.

— О, нет, дорогой, он не умер, что ты! — уверила его бабушка Сатико.

— Ага, он просто в тюрьме, — буркнула Саю.

Ну, из тюрьмы выходили, так что Кано немного ободрился. Дядя Тама вот тоже там когда-то сидел.