— Хорошо, — Кано шмыгнул носом. — А ты потом купишь мне мармеладки, братик Лайт?

Лайту нравилось, что мальчишка подхватил от Саю такое обращение — у окружающих сразу отпадала масса вопросов. Но в данный момент оно было немного не к месту…

— Куплю. И еще — если ты там захочешь ко мне обратиться, называй меня папой.

— Зачем?

— Будем давить на жалость.

«Плюс, может, тогда она и правда поверит, что мне двадцать четыре года…»

— А-а-а…

— И если тетя тебя спросит, скажи, что хочешь розового пони.

— Я хочу Плэй Стейшн 3…

— Плэй Стейшн — это плохое слово. Говори «розовый пони».

— Хорошо. Но ты же мне его купишь?

— Если тетя возьмет меня на работу, подарю. На день рождения.

***

В принципе, расчет оказался верным. Лайту поверили и даже предложили оклад на пять тысяч йен больше, чем говорили сначала…

Ёсиде-сан Кано явно понравился. К слову, мальчик даже ни разу не назвал его «братиком» и даже рассказал Ёсиде-сан целую историю о том, как он хочет розового пони… Но потом «добрая тетя» спросила, что он уже умеет. Зря.

Кано, скромно потупившись, ответил, что немного умеет петь. И продемонстрировал:

— Айм ин Майами бич, ля-ля-ля-ля-ля-ля…

И стал пританцовывать.

***

— …На будущее запомни: это плохая песня.

— Но тетя же смеялась…

Лайт, вспомнив нервно-истеричное хихиканье потенциальной начальницы, вздрогнул.

— Тетя с юмором попалась. Лучше пой «Сакура-сакура».

— Я не знаю эту песню.

Лайт вздохнул, в очередной раз пожелав Мидзуми посильнее жариться в аду.

— А какие знаешь?

Кано, немного подумав, пропел:

— We all live in the yellow submarine…

Лайт поперхнулся, энергетик брызнул через нос.

— Да, контраст разителен, — прохрипел он, отплевываясь. — А ты вообще понимаешь, что ты поешь?

— Нет. А надо? — удивленно распахнул глаза мальчик.

— …Кушай мармеладки, Кано.

***

— Рюук, помнишь, я когда-то жаловался тебе на нехватку времени? — спросил Лайт как-то вечером, бревнышком лежа на диване.

— Помню, — ответил Рюук, смачно хрустнув яблоком.

— Забудь. Я не знал, что такое нехватка времени.

***

Саю была хорошей девочкой и обычно ложилась спать не позже десяти вечера. Но в ту субботу по телевизору показывали новый невыразимо слащавый фильм с Рюугой Хидеки. Заканчивался он полдвенадцатого, так что вернувшийся около одиннадцати Лайт предсказуемо с ней пересекся.

Учуяв запах крепкого-крепкого кофе, Саю оглянулась.

— Кофе на ночь глядя? Ты что, братишка?

Лайт стек на диван рядом с ней и присосался к перенасыщенной кофеином жидкости.

— Мне еще работать, и если я не взбодрюсь, то усну через пять минут.

Саю посмотрела на прикорнувшего рядом Кано, который заснул, так и не дождавшись «братика».

— Племяш тебя весь вечер ждал.

Лайт меланхолично пожал плечами.

— Видимо, не дождался.

— Ты бы сводил его завтра в парк, что ли, все-таки воскресенье… — предложила Саю.

Лайт устало усмехнулся.

— По воскресеньям я вожу по городу туристов… — он открыл свой блокнот. — Завтра у меня французы, так что я буду полночи гуглить слова типа «искусство», «традиции»… и прочие фразочки, которые должен знать любой гид.

Саю с минуту задумчиво рассматривала сверкающий на экране профиль Суо Маюри.

— Ты водишь по городу французских туристов? — неуверенно спросила Саю.

Лайт весело кивнул.

— И говоришь с ними по-французски?

— Oui.

Саю посмотрела на Рюугу Хидеки. Потом на Лайта. Потом снова на Рюугу Хидеки. Потом снова на Лайта. И наконец недоверчиво протянула:

— Да быть не может. Ты же французский всего полгода учил…

Лайт очаровательно улыбнулся.

— Да, но мой начальник этого не знает.

Саю с непередаваемым выражением лица посмотрела на брата, но смолчала. Лайт тем временем прикончил свой кофе и поднялся с дивана.

— Ладно, пойду, распечатаю французскую статью про Киото из Википедии…

— Мошенник! — подняла палец Саю. — Кстати, Кано забери, не будет же он всю ночь здесь спать… с приставкой вместо подушки под головой.

Лайт поднял мальчишку на руки и потащил к себе в комнату.

— Братик… — сонно протянул проснувшийся Кано, — расскажи сказку…

— Ну что ж, слушай, — вздохнул Лайт. — Жил когда-то человек по имени Зигмунд Фрейд…

Кто-то мог бы назвать Лайта извергом — мало кому придет в голову рассказывать ребенку на ночь биографии известных ученых, или читать вслух учебники по квантовой физике. Но факт оставался фактом: обычно уже через две минуты после начала очередной познавательной лекции Кано засыпал беспробудным сном.

Лайт, как и сказал Саю, распечатал искомую статью, а затем со вздохом вытащил из ящика один из учебников, в котором хранил листы из Тетради, и открыл свой любимый сайт, куда сливалась информация о преступниках.

— Что-то ты уже, кажется, не хочешь «строить Новый мир»… — проскрипел Рюук.

— Я устал, как собака… — проворчал в ответ Лайт, записывая в Тетрадь имя очередного душегуба. — Пиццы, техобслуживание, бар, туристы, и это не считая одноразовых халтурок… А у меня еще и учеба начинается со следующей недели… Кстати. — Он оглянулся на Бога Смерти. — На днях я вас, — он кивнул на спящего Кано, — познакомлю. При нем будешь откликаться на кличку «Няшка». Так что если он что-то кому-то сболтнет, все подумают, что ты — его выдуманный друг…

Рюук расхохотался, смешно дрыгая ногами в воздухе.

— А ты не боишься, что он может сболтнуть слишком много? — безумно улыбаясь, спросил Бог Смерти.

Лайт в ответ беззаботно пожал плечами.

— Нет. Разве ты еще не заметил, Рюук? Детьми очень легко манипулировать. Особенно, — Лайт зловеще улыбнулся, — если они по какой-то неведомой причине тебя любят.

***

В воскресенье утром Лайт впервые за неделю проснулся выспавшимся. Погода была прекрасная, Кано не упирался, когда Лайт чистил ему зубы, Сатико приготовила на завтрак что-то, судя по запаху, жутко вкусное… День начался просто отлично.

Так думал Лайт, пока Кано не уронил на пол приставку. Вылетевшие из гнезда батарейки покатились по полу. Мальчик расстроено посмотрел на временно выведенную из строя игрушку и выдал:

— Ебать кочергой…

Представив, сколько еще выражений Кано мог подхватить, живя с воровкой, Лайт присел рядом с мальчиком, вставил батарейки обратно и строго сказал:

— Это плохое слово.

— Кочергой?

«Гори в аду, Мидзуми, чтоб тебе там икалось!»

— Нет, Кано, другое. И если я еще раз его от тебя услышу, надеру уши.

Кано испуганно прикрыл уши руками, мотая головой.

— Не надо, не надо надирать уши, я больше не буду!

И заплакал.

У Лайта вытянулось лицо. Ничего себе. Что же эта дура с ребенком делала? И вот так, глядя на напуганного Кано, Лайт подумал, что все-таки, чем бы Мидзуми при жизни ни занималась, мальчик к этому отношения не имеет. В конце концов, он же не виноват, что его мамочка — тупая шлюха, которая только и умела, что воровать… Он посадил Кано к себе на колени и стал неловко гладить его по голове.

— Тише, Кано. Я это не серьезно, никто не будет тебя наказывать.

— Мама тоже так говорила, а потом!..

— Я — не она. Я не буду тебя наказывать, никогда, обещаю. — Кано поднял на него влажные от слез глаза, и Лайт, улыбнувшись, щелкнул его по носу. — Ну что, не будешь больше плакать?

Кано шмыгнул носом и помотал головой.

И тоже улыбнулся.

У Лайта в груди что-то приятно екнуло при виде этой улыбки, но он отмахнулся от этого теплого чувства и, заговорчески подмигнув мальчику, сказал:

— Пойдешь сегодня со мной на работу? Будем ездить по городу на автобусе, катать туристов…

— Пойду!

Лайт потрепал его по макушке и поднялся.

— Поднимайся, и идем завтракать. Сатико-сан наверняка что-то вкусное сегодня приготовила.

***

За завтраком Лайт, вопреки обыкновению, посадил Кано себе на колени, хотя обычно мальчик сидел на своем стуле, с парой дополнительных подушек под попой. Сатико при виде этой идиллической картины умилилась. Лайт, заметив это, загадочно улыбнулся, потрепал Кано по волосам, и стал скармливать ему второй за утро кусок пирога. Соитиро неодобрительно нахмурился.