И только годы спустя, после окончания войны и победы Гарри Поттера, Малфой позволил себе до конца осознать, что в принципе удовольствие партнёрши его совершенно не волновало. Он вновь все это делал исключительно по приказу отца.

Забавно, что теперь бенефиты всех его стараний и довольно таки доскональных исследований достались именно Гермионе Грейнджер. «Нужно будет оповестить как-нибудь Люциуса», - пронеслось где-то на самой дальней периферии сознания, но вот вопреки ожиданиям, подобное раззадорило его лишь на большие подвиги.

В любом случае, никогда до Гермионы Драко прежде не волновало, доверяют ему партнёрши, на самом ли деле им приятно, или они старательно устраивают ему громкий аккомпанемент. Поначалу он какое-то время следил за выражением лиц девушек, но на самом деле, лишь как за оценкой своих действий. Внимательное наблюдение как и со всем остальным в жизни дало ожидаемые результаты: он прекрасно мог отличить настоящий оргазм от подделки. Вот только причиной был исключительно академический интерес.

Все это изменилось только с Гермионой Грейнджер. Спортивный запал и просто желание ощущать себя лучше сменилось искренним желанием доставить удовольствие. При этом собственное удовлетворение уходило на второй план, и если в прошлом Малфой никогда не отказывался от удовольствия, доставляемого ему умелыми губами и языками тех, кто в первую очередь пытался его впечатлить своими навыками и заставить думать о себе не просто, как о маленькой интрижке, то от Грейнджер ему это было абсолютно не нужно.

Её подчинение для Драко Малфоя заключалось не в том, что она будет послушно принимать его в рот, пока он, сжимая в пальцах пышные локоны заставляет её насаживаться ещё глубже. Гермиона ему нужна была совершенно другой. Она должна была позволять ему доставлять удовольствие себе, при этом безоговорочно доверяя и даже не делая попытки защититься. Отдаваться ему целиком и полностью, другими словами, быть беззащитной перед ним.

То, что Грейнджер подобное заводило, оказалось для Малфоя полным откровением. И тем не менее, раз за разом он мог удостовериться в совершенно неожиданном для себя открытия: Гермионе в постели нравилось подчиняться. Её это распаляло, в разы увеличивая любое наслаждение.

Поначалу именно Гермиона и стала инициатором их близости, как наверняка делала в прошлом. И хотя прошлой ночью она как минимум ещё один раз довела их обоих до оргазма в позе прекрасной Амазонки, когда Драко доминировал, Гермиона совершенно не высказывала никаких признаков сопротивления.

Отметив, что его губы и язык вновь довели девушку до вершины блаженства, Малфой вновь зафиксировал в сознании, что вцепившись пальцами в столешницу, Грейнджер так и не предприняла попытки развязать чисто символически стягивающий её запястья шелковый пояс. Драко сам освободил её руки, и только после этого Гермиона прижалась к нему всем телом, зарываясь пальцами в коротко остриженные волосы на затылке, перебирая мягкие пряди.

А потом Малфой вновь, как и накануне, подхватил её на руки, заставив обхватить себя ногами вокруг торса, и отнёс в спальню. Этот выходной он вполне намеревался провести, претворяя в жизнь все самые откровенные мечты, как-то нарисованные его довольно активным воображением.

Впрочем, Грейнджер доказала, что она совершенно не против следовать за ним любыми предложенными его фантазией тропинками.

========== Часть 25 ==========

К завтраку Поттер Гермиону не дождался. Девушка весьма стратегически пропустила «самую важную трапезу дня», или во всяком случае, спустилось только после того, как Гарри уже исчез в пламени камина. А прибыв в кабинет, Гарри обнаружил Малфоя уже сидевшим за столом с дымящейся перед ним чашкой кофе и кучей пергаментов, которым он сейчас сосредоточенно уделял свое внимание. Прибытие напарника Малфой не заметил или элементарно проигнорировал.

– И тебе доброго утра, – скрестив руки на груди и облокотившись о косяк двери, проговорил Поттер. – Тоже будешь меня сегодня игнорировать, если избегать не удастся?

– Что, Поттер, – оторвавшись от своих пергаментов, Малфой насмешливо приподнял бровь. – Кто-то ещё в волшебном мире осмелился не пасть перед тобой низ этим во всех остальных отношениях замечательным утром?

– И что же, позволь спросить, делает это утро таким «во всех отношениях замечательным»? – Поттер слишком очевидно проигнорировал подколку, сразу переходя к делу. – Быть может, Малфой, причина не в том, кто проигнорировал меня сегодня утром, а намного лучшим вопросом будет, как прошел твой вечер вчера? Белые розы из менора, как всегда, изумительны, но Гермионе ещё нравятся пионы. Это тебе так, информация для общего сведения.

– А, теперь ты решил ею поделиться, – Малфой как-то слишком подозрительно закатил глаза и презрительно фыркнул.

– Что ты имеешь в виду, «сейчас»? Когда ещё я должен был делиться с тобой этой информацией? – Поттер нахмурился, всем своим естеством аврора чувствуя, что выпускает из виду какую-то деталь.

– Неважно, забудь, – отмахнулся от него напарник. – Ты хотел мне сказать что-то конкретное, Поттер, или просто осведомлялся о моём настроении?

– Что ты имеешь в виду? – избрал ответить вопросом на вопрос Гарри. На самом деле эта игра ему уже начинала надоедать, но и переходить к гриффиндорской прямолинейности казалось рановато. Он всё ещё прощупывал почву.

– Поттер, кончай строить из себя слизеринца, тебе это не всегда идёт, – похоже, к прямолинейности решил перейти Драко. – Ты прекрасно знаешь, что вчера я пригласил Гермиону на свидание. Судя по всему, или кто-то из эльфов проболтался, или ты обратил внимание на цветы и сделал правильные выводы. Далее, следует предположить, что ты дождался её возвращения, но Грейнджер почему-то избрала ничего тебе не рассказывать. Более того, к завтраку она тоже не спустилась? – Малфой сделал небольшую паузу, явно дожидаясь хотя бы кивка в ответ, но Гарри решил уточнить совершенно другое.

– Значит, всё-таки свидание?

Малфой закатил глаза и покачал головой:

– Значит, мы играем в допрос. Конечно, свидание, что ещё это могло быть? Прекращаем констатировать очевидное и переходим к более существенному вопросу на повестке дня: что по этому поводу имеешь сказать ты? Сходу выдашь несколько предупреждений, стандартных и не очень, что если я её обижу, ты разорвёшь меня на куски или сотрёшь с лица земли, как Тёмного Лорда? Только белобрысого на этот раз, или как ты там выразился во время наших тренировок в Аврорате, – Малфой усмехнулся с наигранно ностальгическим выражением лица. – Или сходу решишь перейти к маггловским воспитательным методам и пару раз заедешь мне по физиономии? В качестве профилактики, так сказать?

– Весьма привлекательная опция, должен признаться, – Гарри задумчиво потёр не очень гладко выбритый подбородок. – Похоже, все пункты моего потенциального предупреждения ты уже перечислил сам, а к более физическим методам приступать я пока повременю. Но не тешь себя розовыми мечтами, Малфой, только дай мне намёк на причину съездить тебе по физиономии, и до трёх я считать не буду.

– Как раз в этом я не сомневаюсь, – Драко совершенно серьезно кивнул ему в ответ и продолжил. – Теперь осведомишься, каковы мои намерения в отношении твоей подруги?

– Не буду, – Гарри прищурился. – Потому что уверен, Малфой, ты не настолько идиот, и сам прекрасно всё понимаешь.

– Что ж, подобное явно утешает. А ещё, Поттер, вопреки всем тем пергаментам, которые ты от имени Грейнджер подписал не так давно во всех больницах, ты же прекрасно осознаешь, что на самом деле ей не брат?

– А ты, Малфой, вопреки этой браваде, – Поттер придал своему голосу точно такие же интонации, как были у его напарника. – Тоже ведь прекрасно понимаешь, что это меня не остановит?

– Как же хорошо, – прервав их поединок взглядов, внезапно хмыкнул Малфой. – Что мы друг друга так хорошо понимаем.

– Несомненно, – голос Гарри вновь звучал, словно эхо Малфоя. – Не люблю, когда остаются недопонимания, особенно между напарниками.