Закончив с трапезой, Гермиона собрала их посуду и отнесла в раковину, когда по обе стороны от неё возникли сильные руки, опираясь о столешницу, а тёплые губы коснулись шеи. Склонив голову набок, Гермиона откинулась назад, прижимаясь спиной к груди парня и позволяя легкому стону удовольствия и блаженства сорваться с губ.
Драко ухмыльнулся, сосредоточенно прокладывая влажные дорожки поцелуев вдоль её шейки, когда он почувствовал, что Грейнджер ещё больше прогнулась в его объятиях. Одна её рука упиралась в столешницу, а вторая, взлетев вверх, обнимала его за шею, перебирая коротко остриженные волосы на затылке. Скользнув вдоль её бедра, Драко прикрыл ладонью напрягшуюся и соблазнительно приподнявшуюся благодаря заведённой вверх руке грудку, сперва погладив подушечками пальцев сосок, а потом слегка сжав его.
Гермиона замерла, затаив дыхание и не сдерживая очередной стон, а парень теперь скользнул второй рукой под подол её шёлкового халатика, разводя края легкой материи, и поглаживая практически не прикрытый кружевом трусиков животик. Где-то с мгновение он вполне намеревался заставить её прогнуться в спине, снять с неё жалкий лоскуток кружева и взять прямо так, сзади, нагнув над раковиной, но внезапно передумал. Он хотел видеть её лицо, когда Грейнджер, теряя контроль, будет вновь и вновь стонать его имя.
Слегка переместив руки, Драко одним плавным движением развернул девушку к себе, тут же перехватив взгляд широко распахнутых глаз с расширенными от возбуждения зрачками. Подхватив её под ягодицы, он легко подсадил Гермиону на столешницу, одновременно переместившись между колен, которые она вновь послушно развела, повинуясь его ладоням.
Потянув за шелковый поясок, мгновенно развязавшийся, Драко распахнул пеньюар, с удовольствием отмечая, что лифчика под ним на этот раз не было. Зато аппетитные полушария усаженной на столешницу девушки были теперь так близко… Прищурившись, Драко широко улыбнулся, а потом завёл руки Гермионы за спину, перевязав запястья её же пояском.
Гермиона не сопротивлялась, только ещё шире распахнув глаза, а парень уже припал губами к одному сжавшемуся от возбуждения сосочку, втягивая в рот и посасывая, одновременно сжимая пальцами второй. Его губы и язык играли чувственной горошинкой, заставляя девушку стонать от наслаждения, а руки одновременно сжимали упругие полушария.
Гермиона выгибалась в спине, но не делала никаких усилий освободиться от связавших запястья пут, принимая его правила игры. Подчиняясь. Оторвавшись от одного сосочка, Драко переместился к другому, одновременно теребя влажную от недавнего внимания его языка вершинку пальцем, а потом, на мгновение отстранившись, окинул девушку оценивающим взглядом. Гермиона сидела перед ним, послушная и открытая, в распахнутом халатике и с широко разведёнными перед ним коленями, готовая на все.
Не спуская глаз с её лица, Малфой отодвинул в сторону тонкое кружево и медленными движениями пальцев мгновенно заставил Грейнджер шумно выдохнуть, когда он принялся ласкать самую чувствительную точку. Гермиона непроизвольно подалась вперёд, пытаясь прижаться к его ладони покрепче, увеличивая удовольствие, и Дерек усилил давление. А потом его пальцы скользнули вовнутрь, и Гермиона потеряла связь с реальностью.
Малфой, внимательно следивший за её реакцией, позволил девушке несколько мгновений на пике наслаждения, а потом, слегка приподняв её попу, Драко наконец окончательно стянул с неё лоскуток кружева трусиков и тут же опустился перед ней на колени. Теперь губы и язык Драко были там, где совсем недавно хозяйничали его пальцы, утверждая свои права, наслаждаясь срывающимися с губ Гермионы, не сдерживаемыми стонами.
Гермиона ощущала себя, словно в полудреме. Ещё накануне она прекрасно поняла, что Дереку доставляет какое-то непонятное удовольствие ощущение полной власти над ней. Перехватив инициативу вчера вечером, он обездвижил её на диване, сжимая запястья за головой, и потом наблюдал, как она выгибается в его руках. И при этом внимательно следил за её реакцией, впитывая каждый стон удовольствия.
А сейчас перевязал ей запястья шелковым поясом, но Грейнджер была уверена, они оба прекрасно осознавали, что это был исключительно символический жест. Ей и без Магии не составило бы огромного труда высвободиться из этих «пут», лишь слегка пошевелив запястьями. Если бы она захотела перехватить инициативу или настаивала «быть сверху».
Впрочем, даже намёка на боль он не причинял, оставаясь нарочито нежным и даже осторожным. Словно ему нужно было именно её подчинение, словно он хотел осознавать, что она находится в его власти и доверяет ему. Но при этом Гермиона была абсолютно уверена, что если бы она воспротивилась и захотела освободиться, силу Дерек бы не применил.
А ещё, ей нравилось ощущать себя в его власти. Это было неожиданно, но в каком-то смысле закономерно. Привыкшая в своих отношениях с Гарри и Роном играть роль если и не матери, то уж точно старшей сестры, честолюбивая и целеустремлённая, стремившаяся контролировать все аспекты своей жизни, Гермиона обнаружила, что в постели ей нравилось подчиняться. Ощущать, что кто-то перехватывает инициативу, а она сама может быть если и не слабой, то ведомой хотя бы в этом. Смутно припоминалось, что где-то и когда-то она что-то такое читала.
Малфой и сам до конца не понимала, почему ему было так важно, чтобы Грейнджер подчинялась ему до конца, полностью и абсолютно добровольно. Никогда прежде с другими партнёршами подобные вещи его особенно не волновали. Его вообще обычно беспокоило в первую очередь собственное удовольствие, и уже где-то месте на пятом – удовлетворение партнёрши.
Впрочем, вместе с фамильным кольцом, Драко в день своего тринадцатилетия получил от отца поучительную лекцию о необходимости уметь доставлять удовольствие в постели не только себе. Конечно, Драко тогда краснел, бледнел и отводил глаза, но к советам и рекомендациям Люциуса, обычно сформулированным отцом в виде приказов, с детства привык прислушиваться.
Претворять советы отца в жизнь Малфой получил возможность намного в более недалёком будущем, чем изначально предполагал. Похоже, не один Драко в этом возрасте подвергся некоторому ликбезу. Слизеринки его возраста тоже слишком очевидно как раз на этой стадии получали поучительные советы от своих мамаш, в большинстве своем направленные к одной цели: удачному замужеству.
Ближе всех в то время он был с Паркинсон, и именно Панси оказалась первой кандидаткой на роль будущей леди Малфой. Похоже, готовили девочек к подобному весьма своеобразным способом: однажды вечером на их четвёртом курсе Панси просто опустилась перед ним на колени, соблазнительно облизала губы и попросила разрешения попробовать «кое-что из наставлений своей матери».
Драко понятия не имел, что это значит, но очень скоро обнаружил, что его даже не интересует, каким образом или с помощью каких учебных пособий проводились «те самые уроки». Результаты были умопомрачительные, притом, совершенно в буквальном смысле этого слова. Мозг не просто затуманился, он вообще перестал функционировать, когда рот и язык Паркинсон раз за разом демонстрировали ему, почему именно их обладательница и является лучшей кандидаткой на роль его супруги.
Сказать по правде, советы отца не только получать, но и доставлять удовольствие он вспомнил только через несколько месяцев. Из далеко не прозрачных намёков отца вычислить, «что, как и чем» он может делать, чтобы избежать более существенных последствий, но тем не менее, доставить удовольствие, Малфой естественно избрал использовать свои пальцы. Все остальные методы парнишке казались как-то уж «слишком» и совсем не привлекательными.
Впоследствии он тренировался не только на Паркинсон, постепенно доводя свои навыки до совершенства, как и требовала репутация и имя Малфоев. Все следовало уметь делать лучше, чем другие. И если в учёбе его довольно часто обходила Грейнджер, то Драко вполне логично предположил, что здесь она ему не конкурентка.
