Три покушения на жизнь Дамблдора, всем известное положение его отца, как чуть не правой руки Волан-де-Морта, в то время, как о немилости Люциуса в последнее время знали далеко немногие. Как и о том, что Малфоя-старшего на самом деле под конец и членом приближенного круга Тёмного Лорда можно было считать с натугой.
Впрочем, Драко Малфой прекрасно осознавал и другое: отделался он на самом деле довольно легко, и всё могло быть значительно хуже. Если бы не Нарцисса, которая по всеобщему мнению своей ложью предрешила исход войны. Если бы не его импульсивный, но вполне преднамеренный бросок своей волшебной палочки Поттеру, который её легко поймал налету, на самом деле никого не удивив: оба были опытными ловцами своих команд по квиддичу на протяжении достаточного времени, чтобы вполне быть способными предсказывать движения друг друга.
Если бы не тот факт, что отец однозначно заявил, что за решения своей семьи и несовершеннолетнего сына несёт полную ответственность.
Если бы не показания самого Гарри Поттера, к огромному удивлению Малфоя подтверждённые Рональдом Уизли и Гермионой Грейнджер. Притом, об их старинной вражде семьями с Уизли в волшебном мире знали все. Как и о том, что Гермиона тоже не имеет никакой причины питать к нему какие-либо чувства, кроме ненависти или по меньшей мере неприязни.
В этом тоже секрета не было, поскольку если кто-то и не знал, то любой в Хогвартсе мгновенно делился с ним подобной информацией. То есть, никому в голову не пришло, что золотое трио могло его выгораживать или преувеличить «геройство Малфоя». Скорее, любой бы просто заключил, что Поттер, Уизли и Грейнджер при возможности эти самые его сомнительные достижения приуменьшат.
А ещё был слух, что всё-таки обезоружил Альбуса Дамблдора именно Драко Малфой. Что подтвердил портрет Северуса Снейпа, не только посмертно оправданного и восстановившего свою репутацию, но и возведённого в статус героя. К слову, порой Малфою казалось, что именно последнее сыграло наиважнейшую роль в решении благосклонно отнестись к внезапному заявлению Малфоя принять его на курсы авроров. Во всяком случае, Аластор Муди однажды очень непрозрачно на это намекнул.
Но всё в жизни Драко Малфоя могло быть намного мрачнее, как и его так называемая реабилитация более сложной, если бы не Гермиона Грейнджер. Что удивлением и шоком не являлось, хоть Малфой был абсолютно уверен, что сама «умнейшая ведьма их поколения» о значимости своей роли в его судьбе даже не подозревала.
Просто, однажды на очередном собрании членов Ордена Феникса, слушая планы старших и более опытных боевых товарищей о том, как именно им следует поступить с такими Пожирателями Смерти, как он сам, а именно: молокососами, которых вступить в ряды сторонников Тёмного Лорда либо заставили их родители, сложившиеся обстоятельства и безвыходное положение, либо они это сделали по глупости, Грейнджер принялась рассуждать вслух.
– Знаете, а ведь у всех у них, мне кажется, просто не было выбора.
– Выбор есть всегда, Гермиона, –холодно осадила магглорождённую волшебницу Андромеда Тонкс. Они обсуждали в тот момент именно его, её племянника и сына младшей сестры, и Андромеда, в отличие от Гермионы, была настроена прощать намного меньше. – Уж поверь мне, я знаю об этом не понаслышке. Порой этот выбор далеко не лёгкий, но он есть. И в конечном итоге, каждый решает, какому пути следовать.
– Я понимаю…
Гарри Поттер потом ему рассказывал, что в тот момент Гермиона старательно отводила глаза, избегая смотреть на бывшую мисс Блэк. Чистокровную волшебницу, в свое время сделавшую собственный нелёгкий выбор. Выжженную с семейного гобелена своими одержимыми родственниками, потерявшую единственную дочь, не говоря уже о муже, и теперь воспитывавшую внука, который даже никогда не появится на любом изображении семье Блэков.
– Но в отношении таких ещё вчера сопливых мальчишек, как тот же Малфой или Нотт, - продолжила свою мысль Гермиона. - Даже Паркинсон, настаивавшей, чтобы они выдали Гарри Волан-де-Морту, мне все равно кажется, что львиная доля проблемы в том, что они элементарно не знают ничего о мире магглов, кроме пропаганды.
– Незнание закона не освобождает от ответственности, – отчеканил Аластор Муди.
– Незнание культуры или каких-то фактов не извиняет геноцид и массовые убийства, – выплюнул Кингсли практически одновременно со своим бдительным коллегой-аврором.
– Ты же с детства знаешь, какой Малфой откровенный расист и просто ублюдок, – привёл в его мнении намного более сильный аргумент хотя бы потому, что все слова в этой фразе он прекрасно понимал, Рональд Уизли.
Гермиона перевела взгляд на Гарри, но парень молчал, сжав зубы и до белизны костяшек сцепив на столешнице переплетенные между собой пальцы. Прищурив глаза, Поттер ожидал аргументов своей лучшей подруги и верной соратницы, воздерживаясь пока высказывать собственное мнение.
– И вы все бесспорно правы, – вздохнув, продолжила Гермиона. Много месяцев спустя, когда они начали доверять друг другу, Поттер избрал поделиться с напарником этой историей. Забавно, но никогда не отличавшийся прекрасной памятью в школе, Гарри повторял слова Грейнджер практически дословно. – Но, быть может, вместо Азкабана мы покажем им, как все обстоит на самом деле? Проведём, так сказать, ликбез, позволим им окунуться в культуру магглов и узнать, какие мы все на самом деле?
– Ты не маггл, Гермиона, – вновь встрепенулся Рональд Уизли.
– Это детали, Рон, – небрежно отмахнулась от рыжего Грейнджер.
– Вы предлагаете, мисс Грейнджер, лишить их магии, отобрать волшебной палочки и на время отослать в мир магглов? Заставить Малфоя и ему подобных на своей шкуре узнать, каково это: жить без волшебства? – Аластор Муди и Кингсли сказали это практически одновременно и довольно заинтересованным голосом.
– Отнюдь, – Гермиона отрицательно покачала головой. – Я ведь не пытаюсь заставить их ненавидеть мир без магии. Или нас всех за подобную жестокость к людям, которые существования без волшебства просто не представляют себе. Для них это может быть хуже, чем Азкабан. Я предлагаю поставить каждого в пару с каким-нибудь магглорождённым или знакомым с миром магглов полукровкой и отправлять их на экскурсии. Не для того, чтобы наказать, а показать, как дела обстоят на самом деле. Я сама, Финч-Флетчли, Криви… Мы все будем совершенно не против.
Поттер рассказывал, что после этого в комнате наступила мёртвая тишина. Взрослые волшебники переглядывались, первой пожала плечами Андромеда Тонкс. Гарри так и не сказал ни слова, во всяком случае, Поттер промолчал в тот вечер. Впрочем, его никто не спрашивал. Мозгами золотого трио была Грейнджер, а не он. Впоследствии Гарри усмехнулся, что тогда подумал: «Вот когда нужно будет «продавать» эту идею прессе, уверен, буду стоять рядом с Гермионой».
Идею никому «продавать» не пришлось. Обдумав все аргументы и тщательно взвесив за и против, Кингсли решил самостоятельно и без дальнейших обсуждений, что Грейнджер права. Драко даже не мог бы с уверенностью сказать, знает ли сама Гермиона, что её аргументы возымели такой вес, и что вскоре объявленый министром магии, Кингсли поступил именно так, как она и предлагала в тот вечер.
Правда, Гермиону в этот проект не вовлекали. Наверное, просто не хотели травмировать, да и к тому моменту она уже опекала Поттера на курсах авроров. А вот в жизни его самого, Теодора Нотта и таких, как Панси Паркинсон, её идея сыграла огромную роль. Им дали второй шанс, и на этот раз они его не проморгали. Самая умная ведьма оказалась права: нужно было всего лишь окунуть их в культуру, показать, как дела обстоят на самом деле, и стереотипы треснут по всем швам сами собой.
У них были разные кураторы. Драко знал, что Теодор был приставлен к Колину Криви. Панси Паркинсон в конечном итоге просто сошлась с одной магглорождённой волшебницей, с которой вместе впоследствии и поступила на курсы колдомедиков, а потом продолжила работу в Святого Мунго. А вот куратором Малфоя к его огромному удивлению оказался Джастин Финч-Флетчли.
