– Гарри это ни к чему, – кивнув, закончила за него Грейнджер. – Что ж, мне нужно будет с ним серьезно поговорить.
Парни вновь переглянулись между собой на этот раз довольно удивлённо, но Грейнджер избрала их реакцию проигнорировать. Она действительно собиралась поговорить с Поттером. А ещё, Гермиона очень сильно подозревала, что Кричер точно знает, где находятся украденные вещи. Теперь восстановить старинную библиотеку чистокровного дома Блэков стало ещё одной задачей, которую магглорождённая волшебница поставила перед собой.
========== Часть 12 ==========
Комментарий к Часть 12
Немного философских рассуждений в начале, больше событий во второй половине. В общем, поэтому и глава щедрая.
Неожиданно положительный опыт сотрудничества с бывшими слизеринцами стирал грани, разрушал несчетные стереотипы и буквально переворачивал мир Грейнджер с ног на голову. А быть может, и Гермиона усмехались про себя этой мысли, наоборот, ставил вещи на свои места?
Гермиона должна была признать, что их сотрудничество оказалось намного более лёгким и продуктивным, чем она когда-либо могла бы предположить. Грейнджер теперь прекрасно понимала Гарри, который так легко нашел общий язык со своим бывшим школьным недругом, когда тот стал его поначалу вынужденным напарником. А изменившееся мировоззрение однозначно дало обоим понять: делить Поттеру и Малфою нечего да и в принципе никогда не было, что.
Гермиона теперь вполне могла предположить, что и её собственное предстоящее в недалёком будущем сотрудничество с Теодором Ноттом станет не таким уже испытанием, как она представляла бы себе ещё несколько лет назад. Грейнджер всегда отличалась гибкостью ума, да и умение ломать стереотипы подразумевало, что ты сам вполне можешь быстро изменить свою точку зрения, особенно если эти самые стереотипы рушатся на твоих глазах.
Внезапным подводным камнем стало совершенно другое: Грейнджер всё чаще задумывалась о своем решении, принятом в отношении Дерека. Была ли она права, когда рубанула сплеча и одним махом разрушила всё, что между ними было?
А вот факт, что между ними зарождались довольно серьезные отношения, которые строились далеко не только на физическом влечении, но и связи на уровне намного более глубоком, Гермиона больше не могла отрицать. И если раньше Грейнджер пресекала любые вопросы и сомнения на корню, мгновенно напоминая себе, что подобные отношения волшебниц и магглов никогда не работают, то с каждым днём убеждать саму себя становилось все сложнее. В конце концов, не так давно Гермиона была уверена без толики сомнения, что никогда не смогла бы нормально общаться с такими, как Малфой и Теодор Нотт.
Более того, каждый взгляд на Александра напоминал ей о Дереке. Гермиона даже не могла бы утверждать, что мальчик был на него похож: светлый пушок на голове практически не пробивался ещё, и пару раз Грейнджер даже казалось, что будущие светлые волосики ей просто мерещатся. Цвет глаз определить пока тоже было невозможно, да и черты лица не то, чтобы были идентичны герою её кратковременного, но, как показало время, запомнившегося романа.
Наверное, переоценивая все эти стереотипы и понятия, которые вбивались ей в голову на протяжении всех долгих лет её знакомства с волшебным миром, Гермиона начинала задумываться и о возможности будущего с близким ей по складу ума, академическим склонностям, да и вообще многим взглядам на жизнь парню. Быть может, отсутствие у него волшебства не было бы таким уж и непреодолимым препятствием? Но в тот день, уничтожив мобильный телефон, Грейнджер вновь сожгла за собой мосты.
Гермиона несколько раз даже порывалась навестить тот самый бар в маггловском Лондоне, где они когда-то познакомились, но каждый раз останавливала себя. Во-первых, слишком много времени прошло. Во-вторых, шансы встретить там Дерека были ничтожно малы. В-третьих, а вдруг она всё себе придумала? В любом случае, Грейнджер продолжала откладывать этот эксперимент в долгий ящик, тем временем продолжая сотрудничать с парнями в расследовании их дела.
А расследование неожиданно для Гермионы продвигалось довольно эффективно. Поттер, правда, как-то незаметно отстранил свою персону от вылазок в маггловский полицейский участок, и Гермиона с удивлением отметила, что его место также незаметно и ненавязчиво занял Теодор Нотт.
Теперь два чистокровных аристократа регулярно навещали детективов и приносили сведения об их успехах. А потом в большинстве случаев именно Гермиона интегрировала открытия маггловских полицейских и авроров в одно целое, постепенно складывая куски пазла воедино. Поттер по большей части кивал головой, участвуя в расследовании исключительно со стороны Аврората, но Грейнджер все чаще не могла избавиться от ощущения, что Гарри на самом деле в основном наблюдает за её взаимоотношениями с бывшими слизеринцами.
Впрочем, Грейнджер вскоре просто махнула на это рукой: Поттер, как и любой другой мужчина, обожал, когда он оказывался прав. Даже если он это и не подчёркивал, Гермиона прекрасно видела. И сейчас Гарри наслаждался чувством своей правоты: Грейнджер начинала ценить по достоинству сотрудничество с бывшими слизеринцами, тем самым приходя к нужному ему выводу относительно прошлых событий без какого-либо участия самого Гарри. Гермиона решила не заострять внимание, приняв факт для себя, и прекрасно осознавая, что Гарри все понимает и без разговоров, типа «расставим все точки над «и» и выясним отношения».
Его сотрудничество с Малфоем, в результате которого Грейнджер почувствовала себя лишней и заменённой, было именно этим: сотрудничеством. Поттер не собирался вычёркивать лучшую подругу из жизни, она это сделала сама. В результате их отношения тоже налаживались, все больше вновь напоминая брата и сестры. Другими словами, в их жизни всё возвращалось на круги своя.
Кроме Малфоя. Он стал новым дополнением в уравнении её жизни, неизвестным наподобие Х, и его отношение Грейнджер вычислить не могла. Вероятнее всего, ей мешали шоры предвзятости и стереотипов представления о нем из детства, и если бы Грейнджер могла взглянуть со стороны, или подобная ситуация касалась кого-то другого, Гермиона бы непременно это вычислила…
Но посмотреть со стороны было невозможно, потому что тёмные очки были именно на её глазах. Именно её эмоции заслоняли картину и не позволяли объективность. Потому что во главе угла была Грейнджер и её взгляд был исключительно субъективен.
А Малфой был не только неизвестным в уравнении её жизни, но и Константой. Он присутствовал на Гриммо 12 практически постоянно. После работы Драко зачастую появлялся вместе с Гарри, неизменно получая приглашение остаться обедать, а потом зависал ещё на несколько часов, потому что их с Поттером дела не кончались никогда. Привыкшая обычно таскать с собой работу на дом, Гермиона была совсем не удивлена, что Поттер имел те же привычки. Проблемой было, что этой работой теперь стал Малфой.
Винки на его присутствие не реагировала никаким образом. Для неё Малфой слишком очевидно был никем, кроме как ещё одним представителем чистокровных гостей, её отношение к Малфою мало чем отличалось от того, как она воспринимала Макмиллана. Уважительное, по всем правилам эльфов, но по сути своей, полностью нейтральное.
Впрочем, Гермионе изредка казалось, что отношение Винки к различным людям в первую очередь опирается на реакцию самой Грейнджер. Эльф словно впитывала в себя, а потом отражала в окружающий мир отношение своей хозяйки. К слову, Гарри относился к подобному с довольно ощутимым и нескрываемым энтузиазмом: любое его желание Винки не просто исполняла, казалось, она готова была их предугадать.
А вот Кричер подобное уважение оказывал исключительно Малфою. Поттера старый эльф воспринимал, как неудобство, которое необходимо терпеть, но и прыгать от счастья не имеет смысла. А последнее время Грейнджер все чаще стала замечать, что ведёт себя Кричер, словно это самое «неудобство» теперь начинает считать ещё и временным.
Надеялся ли он в какой-то момент перескочить на службу к Малфою? Гермиона не могла бы ответить на этот вопрос, но с недавних времён стала с подозрением отмечать, что даже её саму Кричер предпочитал Гарри Поттеру. Выше был только Малфой, а ещё выше – её маленький Александр.
