— Ладно, это правда. Мы с тобой, Дерек, были отличной командой. Скажи Джагеру окончательное нет.

— Не выйдет.

Тони поджал губы.

— Это потому что ты боишься, что он выставит тебя за дверь?

— Нет. Потому что он прав.

Тони выпрямился.

— Что?

— Он прав, — Дерек указал на свой ноутбук. — Я сравнивал Enemy Lines со всем тем, что мы делали раньше. Эта игра захватывает дух. О том, что мы сделали в последнем проекте, можно сказать лишь одно, вся наша работа — это посредственность. Если Фрейзер Льюис способен на такое…

— Значит и ты тоже. Ты тоже продался, — глухим голосом перебил его Тони и задрал подбородок. — Я никогда не думал, что ты… Я выхожу из проекта.

Именно этого и ожидал Дерек.

— Я могу это понять. Но с этой мыслью ты должен хотя бы ночь переспать. Если ты изменишь свое мнение, я буду считать, что этого разговора не было. Обещаю.

— Я не изменю своего мнения. И на Фрейзера Льюиса тоже не буду работать.

— Тогда сообщи мне, если тебе потребуется рекомендация. Для чего бы тебе она ни понадобилась.

— Были времена, когда она много для меня значила, — с горечью заметил Тони. — Но сейчас… лучше я попробую на свой страх и риск. Желаю тебе иметь побольше денег, Дерек, потому что, как только Джагер вышвырнет тебя с проекта, это единственное, что у тебя останется.

Дерек уставился на дверь, которую Тони аккуратно закрыл за собой. Тони прав. Джагер выставит его вон. Признаки грядущих перемен уже несколько недель витали в воздухе, но Дерек не желал их замечать.

— Дерек? — раздался из интеркома голос секретарши. — Ллойд Уэббер на второй линии.

Он категорически не хотел разговаривать с репортерами.

— Без комментариев.

— Это не репортер, а чей-то отец. Он хочет поговорить с тобой об Enemy Lines.

И с разгневанными родителями, которые сочли игру бесчеловечной и жестокой, он не хотел разговаривать.

— Запиши его номер. Я завтра перезвоню.

Понедельник, 15 января, 18 часов 00 минут

Время выбрано идеально, подумал Вито, когда, выглядевшая усталой, Софи вышла из музея. Он дождался, пока она доберется до своего мотоцикла.

Вито подошел, когда та сняла шлем с сиденья.

— Софи.

Она вздрогнула от испуга и прошипела:

— О, Боже. Зачем вы меня пугаете? Что вам вообще здесь нужно?

Вито заколебался. Он вдруг понял, что не знает с чего начать. Он вытащил из-за спины белую розу и увидел, что глаза Софи сузились.

— Это что, шутка? — холодным тоном поинтересовалась она. — Вряд ли это смешно.

— Нет, это не шутка. Мне не понравилось, что вы сочли меня таким, как все. Вы должны знать, что я не такой.

Пару секунд Софи стояла молча, потом пристроила рюкзак на сиденье.

— Ладно, хорошо. Итак, вы принц, — саркастически заметила она. Потом заправила косу под куртку и надела шлем. — И очень хороший парень. Список вы получите в любом случае.

Вито нервно крутил розу в руках. Сегодня вечером она надела кожаную куртку и такие же перчатки, вместо вчерашних пестрых. С возмущенным выражением лица и кожаным прикидом она больше походила на грозную невесту байкера, чем на кое-как одетого ученого, с которым он познакомился накануне. Софи затянула ремешок под подбородком и привстала, чтобы завести мотоцикл. Она хотела уехать, а он еще не выполнил свою миссию.

— Софи, пожалуйста, подождите.

Она остановилась, но ногу с кикстартера не убрала.

— Что?

— Цветы предназначались кое-кому другому, — в глазах Софи появилось беспокойство. Она явно не ожидала такого поступка. — Они предназначались тому, кто много для меня значил, но уже умер. Вообще-то я хотел положить цветы на могилу, но осмотр места происшествия занял слишком много времени. Это правда.

Во всяком случае, та часть правды, которую он собирался озвучить. Пока. Софи нахмурилась.

— Большинство людей зимой кладут на могилу гвоздики.

Вито пожал плечами.

— Она больше всего любила розы, — у него сжалось горло, когда в памяти всплыло лицо Андреа. Она уткнулась в ароматный букет роз, красный цвет которых контрастировал с ее оливковой кожей и черными волосами. Внезапно черные волосы окрасились кровью. Она сочилась из отверстия на виске, которое оставила его пуля. Вито откашлялся. — Вообще-то я собирался купить цветы невестке, которая лежит в больнице, и обнаружил белые розы. И я должен был думать о вас.

Софи недоверчиво посмотрела на него.

— Или вы чертовски хорошо врете, или говорите правду.

— Я не слишком хороший лжец. И никогда в жизни не ходил на сторону. Просто я не хочу, чтобы вы были обо мне плохого мнения, — Вито положил розу на руль мотоцикла. — Спасибо, что выслушали.

Софи довольно долго смотрела на розу, потом ее плечи расслабились.

Она стянула с пальцев перчатку и достала из кармана куртки карандаш и сложенный листок. Развернула его, что-то подписала внизу страницы и протянула Вито.

— Вот ваш список. Но, к сожалению, не слишком большой.

Она выглядела такой пораженной, что Вито удивился и даже растрогался. На листке оказалось около двадцати имен, рядом с некоторыми написаны сайты. Внизу она приписала еще одно имя.

— Я не считаю, что это немного.

Она пожала плечами.

— Первые восемнадцать имеют свои стенды на фестивале Средневековья, который проходит осенью. Они торгуют мечами, кольчугами и тому подобным. Кроме того, большинство из них продают свои товары и онлайн. Если кто-то будет наводить справки об орудиях пытки, он вполне может сначала обратиться к этим людям.

— А остальные?

— Этьен Моро — мой старый профессор из Парижа. Я сдавала у него выпускные экзамены. Он хорошо знаком с миром археологии и контактирует с множеством людей. Если кто-то недавно обнаружил пыточный стул, он, наверняка, об этом знает. Если такой стул был продан или исчез из чьей-то коллекции, то он тоже об этом знает. Я не думаю, что он хорошо разбирается в черном рынке, но, вполне возможно, до него доходили какие-то слухи.

— А Кайл Ломбард?

— Он практик. Но я даже не знаю, где его найти. Десять лет назад, когда мы находились во Франции, он работал над диссертацией. Он занимался похищенными артефактами. Но работу не закончил, я не смогла найти ее даже в старых списках. Как я слышала, у вас есть другие средства и способы.

— И блестящая штука, чтобы стереть память, — добавил Вито в надежде вызвать у нее улыбку. Но глаза Софи оставались печальными.

— Иногда мне кажется, что такая вещь действительно могла бы пригодиться, — пробормотала она.

— С этим я могу согласиться. А что насчет последнего имени? Алан Брюстер?

На мгновение в глазах Софи появился гнев. Такой сильный, что Вито чуть не отшатнулся. Но этот гнев исчез также быстро, как и возник. Софи просто очень устала.

— Алан — один из ведущих археологов на северо-востоке, — спокойно пояснила она. — У него хорошие связи со спонсорами, которые финансируют большинство раскопок. Если кто-то скупает найденные предметы, то Алан может об этом знать.

— Вы не знаете, где его можно найти?

Софи надломила стебель розы и аккуратно сунула ее в карман.

— Он руководит исследованиями Средневековья в Шелтон-колледже. Это в Нью-Джерси, недалеко от Принстона, — она нерешительно уставилась на землю. — Я буду вам очень благодарна, если в разговоре с ним не будете упоминать мое имя.

Значит, между ними была какая-то неприятная история.

— Откуда вы его знаете?

Софи покраснела, а Вито, непонятно почему, вдруг почувствовал ревность.

— Он был моим научным руководителем.

Мучительная ревность отошла на задний план. Что бы там ни произошло, она по-прежнему страдала.

— Я думал, что вашим научным руководителем был Моро.

— Да. Но это было потом, — отчаяние в ее глазах сменилось тоской, от которой у Вито сдавило горло. — Вы получили то, из-за чего ждали здесь, детектив. Мне надо ехать.

Он, и правда, получил то, из-за чего ждал, но не то, что хотел. И, судя по ее взгляду, что ей тоже бы хотелось. Поспешно сложив листок, он сунул его в карман, а она снова натянула перчатку.