– Может, это и правда шутка была, – говорит папа. – Ему же за пятьдесят, да?

В другой раз хозяин протянул к ней большой палец, смоченный слюной, чтобы, как он выразился, вытереть у нее с уголка губ пятнышко шоколада.

– И что такого? – с прашивает папа. – Это что, плохо? Не хотел, наверное, чтобы над тобой посмеялись.

– Я же только на смену заступила, – отвечает дочь. – И никакого шоколада до этого не ела.

Начав работать официанткой, она узнала про шкалу, по которой хозяин оценивал всех подчиненных, и мужчин, и женщин, и официанток, и охранников – шкалу вдувабельности.

– Не надо на все подряд так болезненно реагировать, – говорит папа, но уже не так уверенно.

Как-то субботним вечером хозяин спросил, не хочет ли она пойти к нему домой. А через несколько дней заманил ее к себе в контору и с ходу выпалил, что нанял, потому что хотел заняться с ней сексом, что без ума от нее, обещал повысить зарплату и дать ей дополнительные бонусы, сказал, что никогда ни к кому ничего подобного не испытывал, запер дверь и опустил шторы. Папа встает со стула и подходит к окну, но не открывает его. Потом хозяин начал распускать про нее сплетни, рассказывать интимные подробности, утверждать, что она сама на него набросилась и умоляла переспать с ней. Папа садится на место. Он не поднимает глаз от пола и вцепляется в ручки кресла. Когда она стала во всеуслышание возражать, ее вышвырнули и лишь десять месяцев спустя до нее дошли слухи, что были и другие девушки, с которыми в том ресторане вытворяли вещи еще похуже, вот почему она решила, что должна связаться с профсоюзом.

Когда девушка заканчивает свой рассказ, профсоюзная юристка протягивает ей носовой платок. Дочь отказывается, качая головой. Вместо нее платок берет папа.

– Думаете, у нас есть шанс выиграть? – интересуется дочь.

– Мы их одолеем, – отвечает профсоюзная юрист-ка и улыбается.

– А что ж вы не спросите, не приезжие ли они? – интересуется папа.

– Это неважно, – отвечает юристка.

– А для меня важно, – отвечает папа. – Для нас важно. Ведь так, милая?

Девушка молчит.

– Они не местные, – говорит папа. – Правда ведь?

Девушка не реагирует. Папа вздыхает.

– Черт побери… Когда мы уже очнемся и поймем, что разрушили собственную страну?

Профсоюзная юристка сглатывает слюну и воздерживается от высказываний. Она обнимает девушку и говорит, что все уладится.

– Ты замечательная, ты королева, ты все одолеешь, теперь мы с тобой объединились против всего мира, понимаешь? Мы солнце, а они тучи, а тучи приходят и уходят, да? А мы продолжаем сиять. Обещай, что будешь сиять.

Девушка кивает. Папа с дочерью уходят из конторы.

Профсоюзная юристка, которая мама, сегодня рано идет на обед вместе с Себастианом. Они всегда первыми приходят на работу, она – из-за маленьких детей, он – и з-за того, что встает в пять и весь путь до конторы из Дандерюда проделывает на велосипеде. Официант наугад спрашивает, не хочет ли Себастиан рыбное блюдо, а ей предлагает вегетарианское. Оба кивают в ответ. Они обсуждают гладиолусы за окном, терьера, которого Себастиан завел на пробу для дочери-подростка и которого собираются назвать Уголино, преимущества разных бальзамов для волос и сходятся во мнении, что все, ну просто все соусы становятся только лучше, если добавить в них капельку чили. Себастиан расплачивается. Поначалу она делала попытки платить через раз или хотя бы через два, но Себастиан всегда принимал такой обиженный вид, что в конце концов она сдалась. Его волосы ерошатся от ветра, когда официант распахивает перед ними дверь. Себастиан пропускает ее вперед. Как обычно. Как хорошо, что он старый и счастливо женат и что волосы у него поредели и загар сошел, потому что однажды после его возвращения из отпуска она с тревогой поймала себя на мысли, что слишком уж рада видеть его улыбку и руки.

Вернувшись в офис, она включает телефон и получает подряд пять сообщений от мужа. Пять фотографий. И ни одной подписи. Младший, которому годик, и старшая, которой четыре, стоят на лестнице, держась за руки, на их лицах читается крайнее нетерпение. Потом оба балансируют на батуте в каком-то уродливом крытом парке развлечений. Дальше корчат рожицы перед кривым зеркалом. Дети и папа вместе, каждый держит в руках по сплющенному пластмассовому шарику, все заливаются хохотом. Они обожают бывать вместе. Им так хорошо без нее. Она старается вытеснить это неприятное чувство. На последнем фото все четверо стоят в раздевалке, выкрашенной в красный цвет. Дедушка слева. Старшая посередине. Муж с младшим на руках справа.

Все улыбаются. Вроде бы… Старшая корчит рожу. Младший отвернулся. Дед хмурит брови. Но муж-то улыбается. Или пытается улыбаться. Тот, кого они попросили снять их, встал слишком далеко, так что справа видны длинные ряды металлических шкафчиков, а слева спины двух людей, которые не должны были попасть в кадр.

Позднее утро пятницы. Сын, который папа, читает надпись на табличке: «Позвоните ОДИН РАЗ и мы подойдем». «Один раз» подчеркнуто и выделено жирным шрифтом. Папа звонит в звонок один раз. Они ждут. Старшая, которой четыре, хочет бежать дальше, но останавливается перед загородкой из плексигласа, младший, которому годик, болтает ногами, сидя в переноске. Вокруг ни души. Папа достает телефон и демонстративно смотрит на экран, хотя и без того знает, что они уже четверть часа как открыты.

– Здесь никого нет, – говорит старшая.

– Гыыы, – выдает младший.

– Должны были уже открыться, – произносит папа, он говорит это чуть громче, чем надо, чтобы ленивый персонал, который сидит в комнате для отдыха, уткнувшись в телефон, услышал, что вот-вот лишится нескольких потенциальных клиентов.

Никто не появляется. На стойке выставлена еще одна табличка, она гласит, что сюда нельзя заходить с колясками, в обуви или со своей едой. Все это он и так знает. Еще он знает, что они есть по шести другим адресам в городе, знает, что первое заведение открылось пять с половиной лет назад, а самое новое – этим летом. Он знает, что заведение названо в честь правнука канадского владельца парков, что входной билет на ребенка старше двух лет стоит 179 крон, а детей младше двух пускают бесплатно при условии, что ты состоишь в их детском клубе, в котором нет членских взносов.

Чтобы стать членом клуба, нужно просто предъявить удостоверение личности и предоставить свои личные данные и адрес электронной почты. А еще он знает, что они уже четверть часа как открыты. И все это он вычитал на их сайте перед выездом, пока разрабатывал маршрут и набивал детскую сумку баночками с едой и бутылочками, сменной одеждой для детей и для себя, пополнял походный запас памперсов, влажных салфеток и клал в тот же пакет специальную складную подстилку, при наличии которой можно менять памперсы практически везде. Только за прошедший месяц он успел поменять памперсы на полу в библиотеке, на пассажирском месте на переднем сиденье автомобиля, на крыше деревянного домика на детской площадке, на лестнице одного дома в Шеррторпе[17], где снимал квартиру его приятель, когда приятель задержался, хотя должен был уже быть дома.

– Ну чего они не приходят? – спрашивает старшая, которой четыре.

– Не знаю, – отвечает папа.

– Они все умерли? – уточняет старшая.

– Надеюсь, нет, – отвечает папа.

– А вот у Лео бабушка умерла, – говорит старшая и замолкает.

Папа раздумывает, не позвонить ли еще раз. Но там ведь специально выделено, что нужно звонить один раз. Теперь он ждет, что они придут.

– А улитки не умирают, – продолжает старшая.

Подходят две мамочки или же мамочка с подружкой и маленьким ребенком. Они становятся позади папы. Смотрят на него. Папа пожимает плечами и кивает в сторону таблички. Одна из женщин протягивает руку и нажимает на звонок один раз, потом еще дважды.

Паренек, вышедший на звонок неторопливым шагом, не проявляет ни тени беспокойства, он приветствует их с улыбкой, вносит в компьютер папины личные данные, чтобы записать младшего в детский клуб, и рассказывает, что у них здесь двенадцать горок, девять лабиринтов с препятствиями, специальный бассейн с шариками для самых маленьких и совмещенная площадка для игры в футбол и баскетбол в самом дальнем конце справа. Папа порывается сказать, что это не он трезвонил столько раз, но все же не делает этого. Паренек за стойкой вручает ему чек и напоминает, чтобы папа не забыл банковскую карточку.