–Мне сейчас собрать вещи или машина должна прийти за мной утром?

– Утром, иди, посиди пока на кухне.

Я готов был разрыдаться от отчаяния и сердечной боли. Но вместе с тем мой мозг лихорадочно искал объяснение тому, что говорил этот вроде нормальный человек. Внешность незнакомца вызывала у меня двойственное чувство, мне чудилось, как будто я его уже видел. Его маленькие, желтоватые, прозрачные глазки, заплывшие жиром, смотрели насмешливо. Его короткий, широкий, слегка вздернутый нос, торчащий между обвислых, толстых щек, напоминал пятачок свиньи. Из-за его щек, почти достигая макушки его лысой головы, торчали густо поросшие белесыми волосами, несоразмерно большие, со слегка опущенными вниз заостренными верхушками уши. Я подумал, что если посмотреть на него сбоку, то его голова будет похожа на сплющенное рыло свиньи. И вся его фигура в дорогом, шелковом костюме чем-то неуловимо походила на фигуру откормленного борова. При довольно крупном теле, вольготно развалившемся на стуле, его короткие, толстые ноги едва касались пола. Чем дольше я его рассматривал, тем больше убеждался в том, что я разговариваю с некоторым подобием свиньи в человеческом одеянии. Меня мутило от осознания чуждых и непонятных явлений, которые вдруг вторглись и стали менять мой мир на какую-то фантастическую иллюзию. Мой собеседник посмотрел на меня с сочувствием:

– Ясно, что тебе трудно малыш. К пониманию таких вещей люди приходят годами, а на тебя все это обрушилось в одночасье. Твой отец тоже сначала не воспринимал иномирие всерьез.

– А причем тут мой отец? Он что был знаком с вами?

– Ему пришлось со мной познакомиться. Можешь называть меня Асиа, хотя это псевдоним, заимствованный мной из учения каббалы. Я увлекся этим древним «чтивом» в последнее время.

– Объясните, какие у вас были дела с моим отцом?

– Не в этот раз, теперь тебе пора домой к маме. Эй ты, верный ленинец, выведи его отсюда и не забудь вернуть ему его тапочки.

Когда я, наконец, с трудом преодолевая непонятно откуда взявшиеся в Москве отвесные скалы и дремучие джунгли, добрался до дома и позвонил в дверь, то удивился тому, как выглядит моя мама. Она стала в два раза выше, а глаза ее висели на ниточках прямо около моего лица. Она взяла у меня из рук тапочки и сняла с меня пальто. Затем отвела на кухню и дала мне выпить какой-то порошок. Через минуту меня затошнило и я, наверное, час провел, обнимая унитаз. После этого мама стала выглядеть как обычно. Она спросила меня:

– Ты что стал употреблять наркотики?

– Нет, это, наверное, что-то, что было в кофе, который я выпил у Лили.

Эта догадка меня сильно обрадовала, значит все, что было в квартире Лили, весь этот бред про иномирие был простой галлюцинацией. Мама заставила меня принять ванну с какой-то приятно пахнущей, ароматической солью, после которой мне стало тепло и спокойно. Впервые за три сумасшедших года напряженной работы и любовной лихорадки, я провалился в сон как в абсолютную пустоту.

Прошло еще четыре года. За это время я защитил кандидатскую диссертацию и уже готов был к защите докторской. Меня повысили до звания старшего научного сотрудника с соответствующей зарплатой. Наша лаборатория теперь числилась как частное, закрытое, акционерное общество с громким названием «Центр инновационных, химических технологий». Генеральным директором и полновластным хозяином этого центра стал завлаб. Все остальные акционеры существовали, как у Чичикова в его «ревизских сказках», только на бумаге. И это было справедливо, потому что наша фирма процветала в основном благодаря завлабу. Он вникал во все проблемы, занимался теоретическими разработками, договорами, документами и торговлей нашими препаратами. Не знаю, каким образом, все это ему удавалось, и как он находил на все это время, потому что и тема моей докторской, так же как и кандидатской были предложены им. Кроме этого, мы с ним работали над созданием вещества, которое было получено моим отцом и ушло вместе с ним в могилу. Завлаб описывал его мне как уникальное лекарство от такой страшной болезни как бешенство. Он знал составляющие его компоненты со слов моего отца, но не знал последовательности реакций и пропорции, участвующих в них реагентов. Завлаб не отходил от меня ни на минуту, когда я проводил уникальные опыты и экспериментировал с этими компонентами. Вы не поверите, но мы в течение семи лет дошли до конца пути, так и не пройденного нашими предшественниками в течение несколько столетий. Фактически я сумел решить проблему, которая во все времена будоражила умы всех великих медиков. У меня получилось создать небольшое количество (15 граммов) уникального вещества способного к излечению болезни, вызываемой вирусом Rabies, то есть бешенства. Мы опробовали его действие на мышах, зараженных вирусом бешенства. Эффект был моментальным и поражающим воображение: мыши не только выздоровели, но стали намного сильнее и активнее. Этот невероятный успех никак не повлиял на меня, я продолжал вести тихую, домашнюю жизнь. Мама иногда заговаривала о необходимости для меня найти себе хорошую жену, но моя реакция на эти разговоры всегда была отрицательной. Любовь, после произошедших событий, представлялась мне в виде «геенны огненной», и переживать все муки ада вновь мне не хотелось. Единственный вопрос, который мне не давал покоя, это какова была моя роль в разыгранном передо мной спектакле. Зачем Лиля соблазнила меня, если я ей даже не нравился. И почему я увлекся ею, она же при первой встрече показалась мне самодовольной «Эллочкой – людоедкой» Ильфа и Петрова. Из-за всех этих несуразиц, мне иногда начинало казаться, что в словах, так называемого «дяди» была доля правды. Вся история моей любви была невероятной. Но сколько я не думал об этом, разгадать тайну мне не удавалось, пока я не угодил вновь в водоворот ужасающих событий.

Началось все со странного письма без обратного адреса и штемпеля почты, который сунули нам в почтовый ящик. Письмо было написано странным, витиеватым почерком с орфографическими ошибками:

«Уважаемый Вадим, пишу вам как ваш преданный дображелатель. Вам необходимо немедленно уволиться или просто уйти с вашей нынешней работы. Неплохо было бы при этом забрать все екземпляры описаний ваших опытов у генерального директора. Вы не можете себе представить страшные последствия того, что может произойти, если этот человек сумеет разобратся в секрете вашего успеха и его покровители смогут начать его использавать. Нижайше прошу вас прислушаться к моему совету. Искренне ваш М.»

Я решил, что это чья та неуместная попытка сорвать мою защиту, но мама неожиданно разволновалась. Она сказала, что мне следует сделать это под каким-нибудь благовидным предлогом. Я спросил ее:

– Почему ты так расстроилась?

– Перед гибелью твоего отца, он тоже получил странную, предостерегающую его записку. Он только посмеялся и мне ее не показал. Но я проследила, куда он ее спрятал, и прочла. Там было предупреждение о том, что его начальник служит темным силам и ему следует прекратить работать на него.

В этом месте Тихону Алексеевичу пришлось прервать исповедь Вадима, так как было видно, что эти воспоминания тревожат его так сильно, что он уже не в состоянии контролировать свою мимику и движения. Тихон Алексеевич пригласил ассистента, который сделал Вадиму укол, и тот через некоторое время успокоился и заснул.

– Ты не знаешь, почему помощники светлых архонтов почти всегда малограмотные?

– Потому что интеллект – это порождение дьявола. Я говорю это не серьезно, агенты светлых сил, они разные. Их уровень интеллекта и образования зависит от окружения, в котором они действуют.

– Не шути так о разуме, только с его помощью люди могут осознавать свою общность с высшим духовным миром. Всевышний подарил людям разум не для того, чтобы они творили зло, а чтобы они познавали добро.

– Тем не менее, завлаб не погнушался скрыть от Вадима истинную цель его работы по созданию «философского камня», «фиговым листком» поиска лекарства от бешенства. Я, правда, пока не знаю целей самого завлаба, но подозреваю, что тут замешаны самые высокие сановники нашего департамента.