— Я не считаю, что изучение рун атаки сейчас для тебя важно, Рей, — ответил наконец–то Осиор. — И тому есть несколько причин.

— Каких? — моментально спросил я.

Осиор прошелся по кухне, а после продолжил:

— Первое — ты лишь недавно стал учеником. И пусть ты одарен, но тренировать с тобой руны атаки еще рано. Тем более, у тебя открылись дикие Ур и Нид. Второе — каждый, кто осваивает руны атаки, должен четко понимать степень ответственности. Я же считаю, что ты пока не готов. Да и полезнее сейчас изучение рун защиты и исцеления, ты согласен?

Я четко понимал, что тут надо соглашаться, даже если бы я думал, что руны атаки — наиважнейшие в мире. Учителю должно быть виднее. Тем более, он учит меня по–настоящему сложной магии. Руна Эо! Думаю, мы будем постепенно двигаться по ряду, вплоть до рун поиска. А там, самое главное — чтобы я смог сотворить вторую печать. Вот что сейчас важно.

— Руны атаки развращают, Рей, — внезапно продолжил учитель. — Они просты, отзывчивы и дают чувство ложного превосходства. Откровенно говоря, ты прямо сейчас можешь попробовать создать печать Фео или Тир, и, я уверен, у тебя получится. Но постоянная практика с красными рунами притупляет желание совершенствоваться. Понимаешь?

— Зачем делать что–то сложное, если можно делать простое? — предположил я.

— Именно, — утвердительно кивнул Осиор. — Я не учу тебя красным печатям и потому, что они достаточно примитивны и, прямо говоря, ты их перерос. Всего два дня, а у тебя почти получается создать печать Эо, это отличный результат. На мой взгляд, красные руны сильны только во второй печати. На уровне первой же, они годны только против крестьян или людей, вообще ничего не смыслящих в магии. А таких в нашем мире не так и много. Так что по–настоящему мы начнем работать с красными рунами, когда ты освоишься с рунами поиска, и мы начнем изучать вторую печать. Ты согласен?

Я утвердительно кивнул, проникшись словами учителя. В них было здравое ядро. Сейчас я был практически неуязвим для первых печатей атаки, учитывая, с какой скоростью я реагирую на мелкие заклинания учителя, которыми он нет–нет, да и пытается меня «пробить». Большая же печать, полноценная, будет колдоваться намного дольше. За это время я выстрою такую защиту, что ни одно лезвие или магическая стрела не проникнут через нее. Вот и весь разговор.

Только солнце вышло в зенит, я сорвался в трактир господина Кнасса. Оделся я, как и вчера — в простую рубаху и штаны, а о моем статусе свидетельствовал лишь жетон ученика на груди.

Внутри почти никого не было, а при виде меня хозяин трактира только всплеснул руками и воскликнул:

— Рей! Жду тебя! Жду! Отлично, что пришел! Может, покушать желаешь? Сидру? Или после работы?

— После работы, — ответил я трактирщику, — показывайте, где печка.

Дважды Кнасса просить было не надо, так что как только я поравнялся со стойкой, хозяин заведения потащил меня через скрипучую дверь на кухню. Сейчас там хозяйничала Марта, а Рига, как я понял, чем–то занималась на дворе или вовсе ушла за продуктами.

— Вот она, причина моих разорений! — указал толстым пальцем трактирщик на печь. — Уже сколько раз залатать пытались! Да все говорят, что ее надо бы на неделю оставить, чтобы раствор окреп. А могу ли я трактир на неделю без горячего оставить?! Так все клиенты разбегутся! Вот, страдаем…

Я внимательно посмотрел, куда указывал трактирщик и увидел, что с левого бока печи она стала осыпаться. Там были и следы раствора на основе глины, который на самом деле не успевал схватываться. От этого печь выглядела полуразрушенной, неопрятной.

— А сколько дров уходит! Она же тепло теряет! — продолжал убиваться трактирщик. — А вроде такое плевое дельце — стеночку укрепить! Тебе–то тут дел на минутку, я уверен!

«Ага, на минутку. Цену сбивает», — подумал я.

— Будем смотреть, господин Кнасс. Все сделаем, — ответил я мужику.

Протиснувшись между стеной и печкой, от которой шел жар, я поближе посмотрел на дыру. И в самом деле, глина просто не успевала схватиться и правильно высохнуть, от этого вся кладка уезжала, а заплатка рассыпалась в черепки. Пока я осматривал место, которое нужно будет укреплять печатями Ур, трактирщик стоял над душой, буквально заглядывая через плечо.

Учитель за чаем сказал, что ничего сложно в этом нет. Просто взять свежей глины, замазать дыру и наложить пяток печатей Ур, полноценных, с разницей в пару минут. А после — зайти через пару дней и повторить. И что самое важное — магии было плевать, разогрета сейчас печь, или нет.

— Надо глины развести, замазать, — важно, будто я только и занимался тем, что чинил печи, сообщил я трактирщику.

Все необходимое было организовано в момент. Кнасс отправил полового за глиной и водой, я же занялся тем, что небольшим ножом отковыривал сухую заплатку, что рассыпалась буквально в пыль от любого касания.

Через полчаса я уже от души обмазал бок печи и приготовился колдовать. Первая же печать Ур была создана легко и без каких либо проблем. Довольная большая, с мою ладонь, как только я разорвал внутренний контур и активировал заклинание, печать легла на свежую глину, полыхнув оранжевым.

— Ух… — выдохнул за моей спиной Кнасс.

— Вот. Надо подождать, — сообщил я трактирщику. — Сегодня еще печати две–три, и на днях зайду, закрепить.

— Что, одной мало? — удивился хозяин заведения.

— Мало, — подтвердил я. — Учитель сказал, если во второй раз не укрепить, то потом посыплется.

Кнасс важно покачал головой, будто бы был таким же экспертом в магии, как я — в ремонте печей, после чего помялся с ноги на ногу, а после сообщил:

— Ну, ты же тут справишься. Я так понимаю, тут на час работы, да? Как закончишь, зови! А ты, Марта, смотри, наблюдай, какая нам печь будет!

А после этого Кнасс вернулся в зал, из которого уже доносились недовольные голоса посетителей, что требовали еще пива.

Когда пришло время колдовать следующую печать, Марта отвлеклась от чистки рыбы и, вытерев руки о тряпку, подошла ко мне.

— И что, не будет осыпаться? — спросила девушка, став у меня за спиной.

Прямо сейчас я опять сидел на корточках у стенки печи и готовился создать внешний контур.

— Да, не будет, — ответил я, чувствуя, что Марта наклонилась совсем низко. Коса девицы скользнула по моей спине и шее, от чего внешний контур чуть не рассыпался в воздухе, но я сумел его удержать. Так, внутренний контур, руна Ур… Я колдовал так быстро, будто бы в меня уже летело одно из коварных лезвий учителя.

В момент, когда я разорвал внутренний контур и активировал печать, что повисла прямо напротив глиняной заплатки, девушка наклонилась еще ниже, чтобы получше рассмотреть заклинание. При этом ее крупная грудь буквально легла мне на спину, от чего у меня перехватило дыхание.

— Как красиво, — протянула Марта, а я почувствовал ее горячее дыхание прямо у самого уха.

Внезапно пересохло в горле, а сердце стало биться чаще. Хорошо, что сейчас у меня было минут десять до следующей руны. Потому что я не был уверен, смогу ли я в таком состоянии наколдовать хоть что–то, даже вызвать свой дикий Инг, для которого вообще никаких печатей не нужно.

Я наложил еще две печати Ур на заплатку, и оба раза Марта наклонялась все ниже и ниже, прижимаясь к моей спине и плечам все сильнее. В последний раз, казалось, ее губы вообще касались моего уха — только чуть двинь головой, но я замирал, будто каменная глыба, стараясь не спугнуть это удивительное наваждение.

Когда работа была окончена, глина окрепла настолько, что не уверен, получится ли ее сбить даже топором. Для верности я пару раз стукнул по заплатке ножичком и увидел, как по конструкции пошла оранжевая сетка укрепляющей магии. Значит, все правильно. Через некоторое время заклинания развеются, а вот изменения в материале — останутся. Глина станет тверже камня.

Получил у господина Кнасса расчет за первый подход — по полторы серебрушки за печать, итого шесть монеток. Я видел недовольство на лице трактирщика, но быстро успокоил мужчину.