— Всё равно оставлю.

— Назовёшь-то как?

— Алексеем. Как отца нашего.

Обе сестры, улыбнувшись, посмотрели на мальчика.

========== Часть 2 ==========

Алексей с Машей шли мимо подсолнухового поля, только-только набиравшего молочную спелость. Неожиданно он остановился, посмотрев на подсолнухи.

— Ты чего, Лёш? — подойдя к нему спросила Маша.

— Какие же они всё-таки красивые, ну, подсолнухи, когда созреют. Всегда любовался ими, сам не знаю почему. Так и тянуло всегда к нему, к этому полю. Заберёшься, бывало, вон на то дерево, — он кивнул на большое, раскидистое дерево, стоявшее недалеко от них. — И смотришь на поле, любуешься. Знаешь, мать даже шутила часто, что, мол, меня в этом поле нашла, других в капусте находят, а меня в подсолнухах.

— Ой Лёшка, какой же ты у меня забавный. Подсолнух ты мой, — прижавшись к нему сказала Маша. — Такой же солнечный.

— Ладно, пошли, — обняв Машу, ответил Алексей. — Надо посмотреть, как там дом. Завтра на работу, надо хотя бы немого прибраться.

— Лёш, а зачем ты сюда-то устроился? Мог бы и на завод, если уж не хотел в автоколонне остаться?

— А мне здесь нравится. Тянет почему-то. А тебе здесь не нравится?

— Да нет, почему? Мне главное, чтобы ты был рядом. Куда ты, туда я. Просто спросила.

— Ну, а потом, в посёлке жить зимой можно, а тут летом. Ягоды, овощи свои, плохо разве? А ребёнок родится, как хорошо, на свежем воздухе, закалённый будет.

— Ему ещё подрасти надо будет, прежде, чем закалять его, — улыбнулась Маша.

— Всё равно хорошо, да и… Родина всё-таки.

***

Алексей, постучав, зашёл в кабинет.

— Здравствуйте, я Алексей… Рязанцев, — посмотрев на сидевшего за столом мужчину, с телефонной трубкой в руке, сказал он.

— Сядь пока, — мужчина кивнул на стул, стоявший напротив.

Закончив разговор он с улыбкой посмотрел на Алексея.

— Значит, Алексей? Ну, здравствуй, — он протянул ему руку. — Ну, что же, хорошо. Будем знакомы — Яков Сергеевич. Вениамин говорил про тебя, отзывался хорошо. Что же, мне такие работники нужны. Поставлю тебя, пока учеником, к тёзке своему — Валькову Алексею Григорьевичу. Мужик он умный, деловой, если такой, как рассказывал Вениамин — сработаетесь. Только учти, мужик он строгий, требовательный, три шкуры с тебя снимет. Ну, и я тоже… Так что учти. А то приходят иногда такие, вместо работы пьют, да за девками местными бегают, а работа на второй план. Сам-то женатый? — уже мягче, с улыбкой спросил Яков Сергеевич.

— Женатый, недавно женился.

— Ну, поздравляю. Ладно, пойдём.

Они вышли из кабинета и направились в мастерские. Проходя по территории Яков Сергеевич, то и дело останавливаясь, показывая парню, что где находится, успел рассказать даже историю совхоза.

— Ну, вот мы и пришли. Тут и будешь работать, — пропуская внутрь Алексея, сказал он. — Алексей! Вальков! Ты где там?! Сюда подойди!

К ним подошёл высокий, крепкого телосложения мужчина лет сорока с небольшим.

— Ну, принимай пополнение. Тёзка твой, тоже Алексей. Вениамин говорил — парень толковый, должны сработаться. Ну, чего, приступай, — похлопав по плечу парня, с улыбкой сказал Яков Сергеевич.

— Значит, Алексей, — с прищуром посмотрев на него, сказал Вальков. — Ну, что же. Давай, вливайся в наш коллектив. Посмотрим, что умеешь. Пойдём, познакомлю с остальными.

Он провёл его по мастерской, по дороге знакомя с коллективом и объясняя работу. Вальков действительно оказался толковым, требовательным, но на удивление мягким и терпеливым человеком.

— Ну, чего, не устал? Давай перекур, — похлопав по плечу ученика сказал Вальков. — Пойдём покурим, что ли. Куришь сам-то?

— Нет.

— Молодей, правильно делаешь. Здоровье дольше сохранишь. А я уж привык, от нервов помогает, да и бросать уже поздно, — вздохнув ответил он. — Ну, пошли хоть воздухом свежим подышим, да поближе познакомимся.

Они вышли на тёплый летний воздух.

— А ты сам-то не местный? Вроде всех знаю, а тебя вижу впервые, — закурив и посмотрев на Алексея, спросил Вальков.

— Я из посёлка, но родился здесь. Отец ушёл от матери, когда мне шесть лет исполнилось, а мать потом на Север уехала. Меня тётка к себе забрала. У неё сын чуть постарше меня, вот она нас и растила, как родных братьев.

— А мать? Где сейчас-то? Так и всё, насовсем уехала?

— Там живёт. Замуж вышла, две сестры у меня там родилось. Письма пишет иногда, я ей, так и живём.

— Ну, а отец?

— А про отца я ничего не знаю. Как ушёл, так пропал. Где, как он? Не знаю.

— А у меня две дочери. Сына вот всё хотел, а не получилось, — вздохнув ответил Вальков. — А я тут в деревне, рядом родился. Сестра там и сейчас живёт.

***

— Ну, что нового, на работе-то? Чего в селе-то делается? — спросила вечером жена у садящегося за стол Валькова.

— А чего там может быть нового? — нехотя начал он. — Ученика дали. Толковый парень, тоже Алексей.

— Местный, что ли?

— Из посёлка, но родился там, в селе.

— Чей же это? Фамилия-то как?

— А тебе-то зачем? Ты там многих знаешь, что ли?

— Ну, не многих, но всё же.

— Ну, Рязанцев, — недовольно посмотрев на жену ответил Алексей.

— Нет, не знаю таких.

— Ну вот, а чего тогда спрашиваешь?

— Папка, привет! — вбежав в кухню, обняв и поцеловав отца, сказала Катя, старшая дочка Алексея.

— Сестра-то где? Опять где-то гуляет? — покосившись на жену спросил он.

— Молодая, пусть погуляет.

— Погуляет, — недовольно пробурчал Алексей. — Глядишь, так нагуляет нам внуков, не сегодня-завтра принесёт. Как ни придёшь — гуляет! Скоро лицо родной дочери забудешь! Гуляет она, видите ли!

— Чего ты злишься-то опять?

— Порядки твои надоели. Совсем девку распустила. Вот только и радость Катя, одна-единственная нормальная, серьёзная выросла.

— Нормальная, — недовольно пробурчала жена, покосившись на Катю. — А ту уже и за дочь считать скоро перестанешь, только претензии одни предъявляешь. Ещё и удивляется, чего она дома не бывает? А чего ей домой-то приходить, коли отец только и пилит.

— А как к ней относиться? Если я её вижу минуты какие-нибудь. Вечно у неё дела, не допросишься ничего. Попросишь, чего сделать — некогда, с подругами туда-сюда надо! Скажешь сделай это, ты тут — нечего, мол, молодая ещё, успеет. Ну, и как тут не пилить?

— Ладно, разошёлся. Поел, что ли?

— Пожрёшь тут! — встав из-за стола, ответил он.

— Папка, ну, чего ты к ней пристал, — подойдя в комнате к отцу спросила Катя. — Пускай, ты же знаешь её характер? Чего вам всё не живётся?

— Эх, дочка. Только ты у меня одна радость. Поживёшь, узнаешь жизнь, поймёшь меня, — обняв её ответил Алексей.

***

— Ну, чего, Алексей, заканчивай. Пошли обедать, — как-то, через несколько дней, в обед, подойдя к нему, сказал Вальков.

— Да я домой, в село.

— Так и мне по пути. К сестре схожу, у ней и пообедаю.

Деревня располагалась недалеко от села, где сейчас жили Алексей с Машей, разделяло их то самое подсолнуховое поле. Проходя через поле, Вальков, так же, как когда-то Алексей, остановился, грустно посмотрев на зреющие подсолнухи.

— Что с вами, Алексей Григорьевич?

— Да так. Вспомнилось. С полем этим многое связано… Ну, пошли. Ты же тут не далеко, говорил, живёшь? — чтобы как-то отвлечься от грустных мыслей спросил он у Алексея.

— Да, вон дом, третий с краю. Давно здесь не был, немного обветшал, сейчас вот потихоньку ремонтирую. А вон, кстати, Маша, жена моя, — он кивнул на девушку, идущую вдоль поля. Она, увидев их, остановилась, помахав рукой.

— Здравствуйте, а вы, наверное, Алексей Григорьевич? Мне Лёша про вас рассказывал. А я Маша, — с улыбкой сказала она. — А вы может к нам зайдёте? Пообедаете с нами?

— Да я вообще-то к сестре хотел сходить, в деревню, — он, глянув на блеснувший на пальце Маши перстень, вдруг изменился в лице, задумавшись.