Женщина нерешительно подошла к доктору.

— Георгий Юльевич! Но как же так? Вы же доктор с большой буквы, а такое допускаете?

— Послушайте, Елизавета… забыл, как вас по отчеству? — он внимательно посмотрел на женщину.

— Алексеевна.

— Так вот, Елизавета Алексеевна, мы вашему мужу сделали всё необходимое, он уже идёт на поправку, у него всё будет хорошо, что теперь вы от меня хотите?

— Доктор… Георгий Юльевич, но вы же отвечаете за персонал. Разве нет? — она удивлённо вскинула брови. — Ему же нужна помощь…

— Я, как врач, сделал всё, что необходимо, — перебив её ответил Георгий. — Какие у вас могут быть претензии?

— Но… ваши медсёстры, санитарки? — нерешительно ответила женщина. — Они же практически игнорируют просьбы больных, да и вообще фактически свою работу. Это же их обязанность. Разве нет? Мы не богатые люди, у нас нет сбережений, а я ещё и работаю. Поймите, я бы и сама за ним ухаживала, но… Я не могу бросить работу, в моём возрасте её уже трудно найти, да и… — женщина опустила голову. — Дети помогли уже, чем могли, но у них свои семьи, их тоже надо кормить. Я не могу столько платить, я просто не в состоянии.

— Послушайте… Я понимаю вашу озабоченность, но что я могу? — Георгий развёл руками. — Их тоже можно понять, они получают копейки и выживают, как могут, а у них тоже, между прочим, семьи. У них вообще работа не лёгкая, а зарплата копеечная, им тоже тяжело приходится. Да и вашего мужа скоро выпишут, всё, что необходимо они всё-таки сделали, а всё остальное просто дополнительная забота. У вас всё?

— Знаете, доктор, я не думала, что услышу такое от вас. Мне вы представлялись человеком, поверьте, я очень расстроена тем, что мне пришлось разувериться в этом. Простите. Только знаете… Вы умеете ловко уходить от ответственности, умеете красиво говорить, но когда-нибудь бумеранг может настигнуть и вас… И я надеюсь, что вы всё-таки изменитесь.

Не говоря больше ни слова Елизавета Алексеевна, опустив голову, пошла к выходу из отделения. Георгий задумчиво посмотрел ей вслед.

***

— Жор, я не понимаю, что с тобой твориться? — выпалила прямо с порога Ирина, коллега и старый институтский друг, без стука ворвавшись в его кабинет.

— Ну, а теперь что? — Георгий, нехотя оторвавшись от окна и повернувшись на кресле, посмотрел на неё. — Опять нажаловались?

— Тебе уже пора к этому привыкнуть, — она устало опустилась на стул. — Что с тобой стало? Ты же не такой. Ты же всегда был таким правильным. Над этим даже смеялись некоторые, помнишь? — Ирина задумчиво улыбнулась. — А теперь? Ты хирург от бога. У тебя золотые руки, но то, что ты закрываешь на всё глаза… Ты же в глазах людей, даже с такими руками, опускаешься ниже плинтуса. Ты посмотри, что твориться в отделении!

— Ну? И что же нового там стряслось? — устало спросил он.

— Почему мои распоряжения не выполняются? Я назначила лечение, а что в итоге? Больной мучается, а ему даже укол не сделали. Тамара отнекивается, родственникам говорит, что ампул не хватило… Ты вообще замечаешь, что творится в отделении? Я что, сама должна всё делать? А зачем тогда нам вообще младший медперсонал? Почему ты до сих пор не уволил Тамару? Какая из неё старшая медсестра? Она за твоей спиной творит чего хочет, а ты глаза отводишь. Как ты можешь так закрывать глаза на весь этот беспредел! Ты же руководитель, как так можно, Жора?!

— А что я могу? — Георгий грустно посмотрел на неё. — Что я могу? Ты же можешь сама с ней поговорить? Это твоё решение было именно так лечить…

— А! Хочешь на меня всё свалить? Значит, я теперь плохая? Может, я и врач никудышный? Или ты хочешь, чтобы я была крайняя? Жора, ты сам себя узнаёшь? Ты ли это? — она с укоризной посмотрела на него.

— Я ни на кого ничего не сваливаю, но и их тоже понять можно. Они за свою работу получают копейки!.. А работа, между прочим, у них не лёгкая.

— Да? И из-за этого работать вообще не надо? Свои обязанности выполнять не надо? Требовать деньги с пациентов и их родных надо? А у них, между прочим, тоже нужды свои есть. Сейчас всем тяжело, всем денег не хватает, а они последние должные отдавать ещё и за то, что ты, как руководитель, должен предоставлять их родным бесплатно. Мы что, частная лавочка? Или к нам что, попадают только обеспеченные? К нам попадают все, в независимости от социального положения, а они, — она кивнула на дверь — всем подряд намекают, что нужно — дать… Ты считаешь это нормальным? Ты мне скажи, а ты много получал, когда устроился сюда? Или другие врачи много получают? — Ирина внимательно посмотрела на него. — А между прочим… И ты, и другие выполняют свой долг.

— Ир! Вот что ты от меня хочешь?! Что я должен делать?! Воевать со всеми? Пойти разборки устраивать? И какие вообще могут быть претензии к врачам, к которым, между прочим, и ты сама относишься. Мы все, как раз-таки выполняем свой долг и выкладываемся по полной. Ты и…

— Сейчас не о них речь, точнее не о нас. Не переводи тему! Я выкладываюсь, Виталик выкладывается, ты, но, а дальше? Дальше ты оставляешь людей на произвол судьбы, закрывая на всё глаза! Да я просто достучаться до тебя хочу, пойми ты! Я хочу, чтобы вернулся тот, прежний Жора! Выполняющий свой долг, заботящийся о людях!

— Жизнь меняется, и мы вместе с ней, — отвернувшись, тихо ответил Георгий.

— Только жалко, что не все в лучшую сторону.

Ирина встала, посмотрев на него, и вздохнув, подошла к двери.

— Ты это всё из-за неё? Ну, и дурак… Ничем хорошим для тебя это не закончится.

Она вышла. Георгий, снова повернувшись, посмотрел на закрывшуюся за ней дверь.

«Из-за неё, — он поморщился как от боли, сжав зубы и покачав головой. — Из-за сына, всё это… Только из-за сына».

Он снова повернулся к окну, вспомнив недавний разговор с Любой.

… — Я так не могу! Ты должен сам понимать! — собирая вещи, Люба время от времени смотрела на него. — Я думала ты станешь кем-то, а ты? Ну, кто ты есть?! Ты даже не можешь обеспечь мне нормальную жизнь! Что у меня есть?! — она остановилась, снова посмотрев на него. — Да ничего! А сколько ты мне обещал? Ты сказал, что я не буду ни в чём нуждаться… А вместо этого я не могу позволить себе ничего! Понимаешь ты! Ничего!

— Золотых гор я тебе не обещал, ты сама помнить должна, — тихо, опустив голову ответил Георгий.

— Зато ты мне обещал безбедную жизнь и высокую зарплату, а что вместо этого? Ты, имея такую должность, не зарабатываешь практически ничего!

— Я о людях думаю прежде всего.

— А людях? — Люба зло посмотрела на него. — А кто тебе эти люди? А о нас кто будет думать? Люди?! Другие пользуются положением, всё имеют, а ты?! Тряпка!

Георгий вздохнул.

— Ну, а Матвей? Как же он?

— А что Матвей? — Люба удивлённо посмотрела на Георгия. — Матвей — мой сын…

— Он и мой сын тоже.

— Да? Вот и заботился бы о нём. На него тоже, между прочим, средства нужны. Его надо кормить, — загибая пальцы начала перечислять она, — одевать и, между прочим, не абы во что. Я не хочу, чтобы мой сын одевался в каких-то дешёвых магазинах! Он этого не заслужил… И я тоже. А всякие секции, обучение? Кто за это платить будет?

— Какие секции? Ему всего три года.

— Не успеешь оглянуться — вырастит, и вообще… Это не имеет значение. На него всё равно нужны деньги.

— Ты не можешь лишить меня сына.

— Почему это? — Люба усмехнулась. — Только попробуй меня остановить. С таким отцом из него нормального человека не получится. Да и нужен он тебе? Ты разве будешь о нём вспоминать? Ты о дочери-то много вспоминаешь? Ты хотя бы раз о ней поинтересовался? Зачем, правда ведь? Кто она тебе теперь? Дочь бывшей жены и только. Тебе не сын нужен, а я…

Георгий вздохнул. А ведь она права. Когда он последний раз вспоминал о дочери? Когда последний раз общался с ней? Только когда уходил от первой жены к ней, к Любе. Он задумался, вспоминая Машу.

«А ведь я даже забыл какие у неё глаза. Карие, со смешинкой, как говорила Галя, а я их даже не помню».