– Ваша честь знакомы с его светлостью? – поинтересовалась хозяйка.

– Слава богу, нет, но увы, дьявол позавидовал моему счастью и внушил мне мысль, что любопытно будет взглянуть на его светлость вблизи. Идемте же, мадам.

Хозяйка открыла дверь, однако мистер Кэрилл остановил ее неожиданным вопросом:

– Который сейчас час?

– Половина пятого, сэр, – после короткого замешательства ответила та.

Мистер Кэрилл отрывисто рассмеялся.

– Поистине, его светлость заслуживает, чтобы познакомиться с ним поближе.

С этими словами он вышел из комнаты и заторопился вниз по лестнице. В коридоре он дождался не поспевавшую за ним хозяйку.

– Прошу вас, объявите им обо мне, – попросил он ее. – Мое имя Кэрилл, мистер Кэрилл.

Она кивнула и, шагнув вперед, распахнула дверь на кухню, перед которой они задержались.

– Мистер Кэрилл, – громко произнесла она и, когда он вошел, тактично прикрыла за ним дверь, оставив его наедине с милордом и его спутниками.

Высокий, хорошо сложенный джентльмен в светло-желтом камзоле, расшитом серебром, поспешно поднялся из-за полированного стола орехового дерева и двинулся навстречу своему брату, с которым судьбе было угодно познакомить его при весьма необычных обстоятельствах. Мистер Кэрилл окинул беглым взглядом его фигуру, смуглое лицо, полные губы, большой нос, упрямый подбородок и низкий лоб и почувствовал непреодолимое отвращение к отпрыску человека, который являлся, как это ни удивительно, и его собственным отцом. И в дальнейшем он редко вспоминал о связывавших их кровных узах, разве что в самые критические минуты.

– Эта женщина сказала мне, что вы прибыли из Франции, – услышал он недовольный голос Ротерби.

Вряд ли такое приветствие можно было назвать учтивым или, хотя бы, просто вежливым, но мистер Кэрилл оставил это без внимания, поскольку в тот момент его глаза были прикованы к леди, сидевшей во главе стола. Нежные чувственные губы и выражение мягкой задумчивости на лице теперь довершали тот образ, который он мельком увидел из окна своей комнаты наверху, и он вдруг подумал, что в тот момент встретились не только их взгляды, но и их души; он почувствовал, как сильно нуждается в ее присутствии, и ему страстно захотелось услышать звук ее голоса и бесконечно долго глядеть в ее ласковые карие глаза – короче говоря, с этой самой минуты он безнадежно влюбился в невесту своего брата, которому надо было отвечать на заданный им вопрос.

– Я в самом деле прибыл из Франции, – машинально проговорил он, не поворачивая к нему головы.

– Но вы не француз? – настаивал Ротерби.

Мистер Кэрилл наконец-то, оторвался от объекта своего восхищения и перевел взгляд на Ротерби.

– Я более чем наполовину француз, – ответил он, сознательно усиливая акцент в своей речи. – Но мой отец оказался англичанином.

Ротерби негромко рассмеялся, пожалуй, даже чуть презрительно. Никогда не путешествовавший за границу и не получивший хорошего образования, он относился с презрением ко всем иностранцам, будь то француз или, скажем, чернокожий обитатель островов южных морей: сам факт заморского происхождения делал всех чужеземцев в чем-то схожими друг с другом, что, в его глазах, перевешивало все остальные различия.

– Клянусь честью, сэр, вы весьма двусмысленно выражаетесь, – с оттенком надменности в голосе произнес Ротерби и вновь рассмеялся.

– Я рад, если мне удалось развлечь вашу светлость, – сказал мистер Кэрилл таким тоном, что у Ротерби мелькнула мысль, не издеваются ли над ним. – Я польщен тем, что вы пожелали видеть меня и прошу вас не извиняться за причиненные мне хлопоты.

На этот раз Ротерби показалось, что он услышал в его словах намек на не слишком вежливое обращение с его особой и, естественно, поспешил рассыпаться перед ним в благодарностях, чем мистер Кэрилл воспользовался, чтобы разглядеть остальных присутствующих: сидевшего за столом бледного испуганного священника и стоявшего в углу слугу его светлости, скромно одетого малого с пронырливой физиономией и хитрыми бегающими глазками.

– Нам бы очень хотелось, – так закончил его светлость свою хвалебную речь, – чтобы ваша честь стали свидетелем нашего бракосочетания, – и он сделал легкий поклон в сторону леди.

– Хозяйка уже говорила мне об этом.

– Я надеюсь, подобная процедура не заставит вас поступиться своими принципами.

– Женитьба? Вовсе нет; напротив, вот если бы она почему-либо не состоялась, тогда мне пришлось бы призадуматься.

Непринужденность, с которой была произнесена последняя фраза, успешно замаскировала смысл, который мистер Кэрилл вложил в нее, и Ротерби как ни в чем не бывало продолжал:

– Тогда нам лучше перейти к делу. Мы очень спешим.

– Совсем не удивительно, – заметил мистер Кэрилл, подходя вместе с его светлостью поближе к столу, за которым сидели невеста и священник.

– Вы знаете это по собственному опыту? – расхохотался милорд – слишком громко для человека его положения.

– Ваша светлость – сама проницательность, – польстил ему мистер Кэрилл.

– Я вижу хитрецов насквозь, – согласно кивнул его светлость.

– А как насчет честных людей? Вы не пробовали на них свои способности? Впрочем, мы, наверное, испытываем терпение леди, – поспешил закончить он, и весьма своевременно, поскольку его светлость уже повернулся к нему, явно намереваясь спросить, что он имеет в виду.

– Да! Пора начинать, Дженкинс! Гэскелл! – позвал слугу Ротерби. – Иди сюда.

Его светлость занял свое место справа от бледной как полотно невесты, мистер Кэрилл встал рядом с ней, а Гэскелл, как и положено слуге, – возле своего господина.

Священник повернулся лицом к ним, готовясь начать церемонию, но, когда его глаза встретились с холодным, немигающим взором мистера Кэрилла, требник неожиданно выпал из его чуть подрагивавших рук. Мистер Кэрилл язвительно улыбнулся, наклонился, чтобы поднять книгу, и подал ее священнику. Тот принялся лихорадочно листать ее, словно позабыл нужное место, и эта забывчивость, как подумал мистер Кэрилл, все так же молча наблюдавший за ним, плохо вязалась с привычным образом священнослужителя, которому надлежало знать не только требник, но и многие службы, особенно такие частые, как венчания, чуть ли не наизусть.

Наконец мистер Дженкинс отыскал нужную ему страницу и, хорошенько прочистив горло, принялся гнусаво, с подвываниями читать:

– «Возлюбленные, мы собрались здесь пред лицом Господа…»

Мистер Кэрилл искоса взглянул на венчающихся. Он сразу отметил легкий румянец на щеках и блеск в глазах жениха, смущенно опущенную голову невесты и ее часто вздымавшуюся грудь и подумал, что это говорило о ее большом волнении.

Священник закончил, наконец, вводную часть, секунду помедлил и, словно обретя уверенность в своих действиях, возвысил голос, переходя к самому главному:

– Я спрашиваю вас и повелеваю вам отвечать, как в день Страшного Суда…

– Мне кажется, вы кое-что забыли, – вежливо прервал его мистер Кэрилл.

Его светлость недовольно фыркнул, и невеста, словно очнувшись, неожиданно подняла голову.

– Ч… что? – охваченный паникой пробормотал, заикаясь, мистер Дженкинс. – Что я забыл?

– По-моему, надо было прочитать указания, – сказал мистер Кэрилл, за что удостоился мрачного взгляда его светлости.

Мистер Дженкинс сперва побагровел, затем побледнел и, чуть не носом уткнувшись в книгу, слегка озадаченным голосом зачитал выделенные курсивом слова перед абзацем, к которому он было приступил:

– «И обращаясь к венчающимся, говорит им…»

Он вопрошающе взглянул на мистера Кэрилла, но тот отрицательно покачал головой, отвечая на его немой вопрос.

– Посмотрите ближе к началу, – посоветовал он мистеру Дженкинсу и, когда священник нерешительно послюнявил свой большой палец, собираясь начать листать страницы, решил прийти к нему на помощь. – Насколько я помню, там говорится, что мужчина должен стоять справа от священника, а женщина – слева. А как они стоят у нас? Впрочем, возможно, вы левша, мистер Дженкинс?