Мистер Кэрилл согласно кивнул.

– В этом нет ничего удивительного, – сказал он. – Король Яков в Риме располагает достоверной информацией, что в Лондоне заподозрили о существовании заговора, и Эттербери необходимо предупредить об этом. Но я не понимаю, при чем здесь милорд Остермор?

– Неужели? – медленно проговорил сэр Эверард и, подавшись вперед, положил руку на локоть Жюстена. – Если я должен дать совет епископу воздержаться от решительных действий, то почему бы тебе не подтолкнуть к ним милорда Остермора?

Мистер Кэрилл нахмурился и пристально посмотрел на своего собеседника, но ничего не сказал.

– Вряд ли нам когда-либо еще представится возможность одним мановением руки отправить Остермора на виселицу, – закончил сэр Эверард, произнеся последнее слово своей тирады с упоением, которое без большой натяжки можно было назвать демоническим.

– Как же мы сможем уничтожить его? – продолжал допытываться Жюстен, не решаясь поверить охватившим его душу недобрым предчувствиям.

– И ты еще спрашиваешь? – отрезал сэр Ричард, и его взгляд красноречивее всяких слов сообщил мистеру Кэриллу о намерениях его приемного отца.

Мистер Кэрилл резко встал, стряхнув руку сэра Эверарда, и на его щеках появился слабый румянец.

– Вы хотите, чтобы я обманул его? – с оттенком презрения в голосе произнес он.

Сэр Ричард мрачно ухмыльнулся.

– Ты будешь действовать в качестве доверенного лица Его Величества, – пояснил он. – Для этого я снабжу тебя всеми необходимыми бумагами. Остермор будет заранее предупрежден о прибытии к нему королевского посланника. Этого будет достаточно, чтобы разжечь его любопытство. Затем появляешься ты, его однофамилец, и привозишь от короля соблазнительные предложения, перед которыми ему трудно будет устоять. Ты передашь мне его письменный ответ, и мне останется всего лишь помочь накинуть веревку ему на шею.

После его слов в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком капель дождя по оконному стеклу да отдаленными раскатами грома. Мистер Кэрилл не спеша сел и задумался, изо всех сил стараясь не поддаваться закипевшим в нем эмоциям.

– Это… отвратительно – выдавил он наконец.

– Такова воля Божья! – горячо отозвался сэр Ричард, ударив кулаком по столу.

– Вы получили откровение о ней? – поинтересовался мистер Кэрилл.

– Я знаю, что справедливость должна восторжествовать.

– Для чего тогда написано: «оставьте место гневу Божию»?

– Даже Богу для исполнения своей воли требуются орудия. Сейчас такими орудиями являемся мы, можно ли в этом сомневаться?

Мистер Кэрилл до боли стиснул кулаки.

– Поступайте, как вам угодно, – процедил он сквозь зубы. – Я не собираюсь перечить вам, но прошу вас, не втягивайте меня в это, сэр Ричард. Все-таки он – мой отец.

Сэру Ричарду с трудом удалось сохранить самообладание.

– Именно по этой причине я настаиваю на том, чтобы ты сам отправился к Остермору, – ответил он и, словно позабыв о том, что сам учил своего приемного сына проявлять сдержанность в любых обстоятельствах, с жаром воскликнул: – Ты обязан перестать думать о нем, как о своем отце! Это убийца твоей матери; он искалечил всю ее жизнь и явился виновником ее преждевременной кончины. Вспомни об этом. Отец, говоришь ты! – чуть ли не передразнил он юношу. – Разве это отец? Да ты никогда не видел его, а он о тебе даже не слышал. Для тебя «отец» – всего лишь ничего не значащее слово. И, однако же, оно пробуждает в тебе сентиментальность, которая угрожает помешать тебе исполнить свой долг. Жюстен, неужели ты захочешь покрыть себя позором в моих глазах? Ведь все эти годы я жил и растил тебя только ради той возможности, которая сейчас предоставляется нам!

Тут он, наконец, понизил голос и уже спокойнее продолжал:

– Я понимаю, само имя Джона Кэрилла, графа Остермора тебе ненавистно. За это тебя нельзя порицать – всякий честный человек, который знает правду об этом сатире в человеческом обличье, разделил бы испытываемые тобой чувства. Я заставил тебя носить его имя только для того, чтобы оно постоянно напоминало тебе о твоем долге, и еще о том, что ты не имеешь на него никакого права.

Говоря так, сэр Ричард сознательно посыпал солью открытую рану. Он увидел, что Жюстен поморщился, однако вместо того, чтобы сменить тему, безжалостно закончил:

– Вот этим ты действительно обязан своему отцу; благодаря ему ты один из тех, над кем все смеются и на кого показывают пальцем.

– Я не припомню, чтобы кто-то осмелился на это, – угрюмо заметил мистер Кэрилл.

– Потому что мы хорошо хранили тайну. Пока мы никому не показывали наш герб, никто не видел на нем черной полосы, обозначающей незаконнорожденного. Но все до поры; возможно, тебе захочется жениться и твоей избранницей окажется дама, равная тебе по положению. Что ты расскажешь ей о себе? Неужели ты отважишься предложить ей имя, запятнанное позором незаконного рождения? Вот когда ты раскаешься в своей нерешительности, Жюстен! Никогда не позволяй себе забывать об этом и о зле, причиненном твоей матери, и твоя рука не дрогнет, когда придет время покарать злодея.

Он вновь откинулся в своем кресле и пристально посмотрел на своего собеседника, словно желая убедиться, что произвел на него нужный эффект. Его слова как будто и в самом деле зацепили молодого человека за живое; он слегка побледнел и сидел, насупившись и стиснув зубы.

Сэр Ричард решительно поднялся со своего кресла, словно желая подвести итог их беседе.

– Он погубил твою мать, Жюстен, – сурово произнес он. – Так неужели содеянное им зло останется безнаказанным?

– Никогда! – Галльский дух мистера Кэрилла внезапно вырвался наружу из-под тонкого слоя британского лоска. – Клянусь, этого не произойдет!

Сэр Ричард протянул к нему руки, и его мрачные глаза сверкнули нехорошей радостью.

– Ты поплывешь со мной в Англию, Жюстен?

Но мистера Кэрилла вновь охватили сомнения.

– Подождите! – воскликнул он. – О, подождите, прошу вас! – умоляюще повторил он и в упор взглянул в глаза сэру Ричарду. – Ради бога, ответьте мне на последний вопрос: уверены ли вы в том, что моя мать благословила бы меня на такой поступок?

– Даже на Страшном суде я ответил бы, что не сомневаюсь в этом, Жюстен, – ни секунды не колеблясь, твердо ответил Эверард. – И у тебя уже есть ее благословение. Держи. – Слегка подрагивающими пальцами он взял со стола старое письмо и протянул его мистеру Кэриллу. – Вот ее завещание. Прочти его.

И пока взгляд молодого человека скользил по аккуратным ровным строкам, сэр Ричард громко произносил давно выученные наизусть слова, которые не давали ему покоя с того самого дня, как земля скрыла гроб с телом женщины, написавшей их:

– «Пусть же он и дальше пребывает в неведении, хотя бы до тех пор, пока не будет наказан за проявленную ко мне жестокость». Жюстен, это голос твоей матери вопиет к тебе из могилы.

Фанатизм сэра Ричарда, казалось, передался мистеру Кэриллу. В его зеленоватых глазах вспыхнул огонь ненависти, и гримаса насмешливой злобы исказила его бледное лицо.

– Значит, вы не сомневаетесь? – полувопросительно-полуутвердительно произнес он.

– Клянусь спасением своей души, – отозвался сэр Ричард.

– Тогда я с радостью сделаю все, что вы от меня хотите! – объятый праведным негодованием воскликнул мистер Кэрилл. – Слава богу, это письмо и ваш ответ рассеяли мои последние сомнения, и теперь с ними навсегда покончено. Я немедленно еду с вами в Англию, сэр Ричард. Трепещи же, милорд Остермор! Отныне мое имя будет – Божья кара, раз я не имею права ни на какое другое, – патетически закончил он.

Но охватившее мистера Кэрилла возбуждение угасло так же быстро, как и вспыхнуло. Слегка устыдившись своего порыва, он плюхнулся на стул и вновь задумался, не замечая мрачной радости в глазах сэра Ричарда Эверарда, пристально смотревшего на своего воспитанника.

И в этот самый момент за окном раздался оглушительно резкий, словно вырвавшийся из самой преисподней раскат грома.