Вера. Как все люди, Митя. А лежа, стоймя – я не знаю. Знаю – как все.
Порогин. Но я не умею – как все. Я страдаю, когда надо – как все. Я не понимаю этого, не ощущаю, не способен, нет у меня такого таланта!
Вера. Это потому, что ты недоношенный, Митя. Не обижайся только. Не гляди на меня так пронзительно. Правда. Я вычитала в «Природе»: если нам чего-то в жизни или вообще не нравится – обязательно, значит, у нас в организме чего-то не так. Одного злого писателя вскрыли сразу после смерти: у него желчи в пузыре на пятнадцать килограммов больше нормы было. У другого, политика, читала, все внутренние органы были перепутаны: где для сердца место – там апендикс у него, селезенкой дышал, седалищным нервом думал…
Порогин (поднимается). Невыносимо слушать, Вера…
Вера. Ненормальные люди, чего с них возьмешь?
Порогин. Уйти и покончить с этим, покончить…
Вера. А я выясняла с тобой, ты нормальный, успокойся. Ты просто недоношенный. Поэтому мечешься, мучаешься, кажется тебе все время, чего-то не хватает… Всего-то двух месяцев – просто!..
Порогин. Пошлость, Вера, тоска… Унизительная способность всегда все объяснить, ничего не поняв…
Вера (тоже встает). Не уходи, Митя…
Порогин. Либо уйти, либо повеситься, Вера… Быть дальше с тем, что в душе…
Вера. Не уходи, прошу… (Обнимает его.)
Порогин (снимает с себя ее руки). Да нельзя же, нельзя!..
Вера (опять обнимает). Да можно, Митя…
Порогин. Нет, нет, мы с тобой ничего уже вместе не сможем… Только ненавидеть; пусти, прошу… (Выдирается.)
Вера. Тогда, ну, тогда… (Снова обнимает.) Давай тогда вместе, мы, что ли… Рядышком, Митя, а что я одна?.. Мы же, подумать, неверующие с тобой, чего нам?.. Бог простит…
Порогин. Смерть, может, простит, дурацкую жизнь не простит…
Вера. Без тебя не буду я, Митя… Не буду, не проси… (Цепко за него держится двумя руками.)
Порогин. Будешь, отпусти… (Пытается вырваться – не удается.) Лучше отпусти…
Вера. Погибнешь… Оба погибнем, нельзя…
Порогин. Пускай, нет, пускай…
Вера. Лучше простим, Митя…
Порогин. Не хочу, не могу…
Вера. Простим, я прошу… (Силой усаживает старика.) Не вспомню, не попрекну, увидишь…
Порогин (сползает на колени). Отпусти меня, заклинаю… У меня нет другой жизни – эта книга… Наконец-то, мне кажется, я знаю, как ее сделать… Но путы пока… Эта ложь, Вера, эта тоска!..
Тишина. Зазвонил телефон. Он – словно не слышит. Телефон затихает. Она устало отворачивается, медленно бредет к креслу, садится.
Вера. Ну, что же… Уходи.
Он сидит на коленях, низко опустив голову. Опять звонит телефон.
Порогин (неловко встает, направляется к аппарату, снимает трубку). Я слушаю… Я слушаю… (Кладет трубку.)
Тишина. Он поднимает чемодан. Мгновение стоит. Опускает чемодан, морщится, садится. Достает лекарство. Старуха сидит с закрытыми глазами. Звонит телефон.
(Тянется, снимает трубку.) Я слушаю… Я Порогин… Да, вызывали… Спасибо… хорошо… Да, я иду… (Кладет трубку; сидит.)
Медленно меркнут бра. И только чудесный аквариум светится и живет…
Часть вторая
В комнате полумрак. Свет от аквариума. Слышно, считают мгновения огромные старинные часы на стене… Хлопает дверь и сразу голос старика: «Вера Вера!..» И кашель. Быстро входит Порогин, включает свет. Он в мокром пальто, со шляпы стекает, ворот распахнут. На полу, раскинув руки, лежит старуха. По ковру рассыпаны таблетки, ампулы.
Порогин. Вера!.. (Тяжело дышит, испуганно на нее смотрит.) Вера… (Вдруг, мякнет, слабеет, устало бредет к креслу; сидит, ссутулившись.) Вера… Вера…
Тишина. Устремляется вдруг к телефону, хватается за аппарат, но роняет; поднимает, стучит по нему, дует в трубку, кому-то кричит: «Алё! Алё!.. Горестно выдыхает: «Кому?..» Обхватив голову, ходит по комнате; стоит у аквариума, сосредоточенно разглядывает рыбок; осторожно приближается к жене, опускается на колени, шепчет: «Вера… Вера…» Озирается по сторонам, ползает по полу и подбирает таблетки; внимательно их разглядывает; наконец, встает, уходит. Возвращается со стаканом, который ставит на стол; высыпает на скатерть таблетки, задумывается. Достает записную книжку, перечитывает записанное. Книжку прячет. Снова собирает таблетки, одну отправляет в рот, берется за стакан.
Вера. Митя, не смей.
Старик от неожиданности выплевывает снотворное и закашливается.
Я живая, не убивайся. (Садится.)
Порогин. Живая?.. (Давится, покраснел, побурел даже.)
Вера. Митя, да, я живая, можешь потрогать… Да живая, ну вот… Что, Митя?..
Порогин (все в себя не придет). Зачем?..
Вера. Митя…
Порогин. Фарс, Вера, зачем?..
Вера (ползет к нему, обнимает за ноги, да так, что, потеряв равновесие, он падает в кресло.) Митя, все объясню, ты поймешь, все не так…
Порогин. Но ты позвонила, что хочешь, что хочешь… Решил, что мертва…
Вера. Была я, хотела, почти, Митя, верно…
Порогин. Опять, Вера, ложь?
Вера. Да я все объясню…
Порогин. Все опять, невозможно, по новой, опять!..
Вера. Я действительно, Митя, хотела!
Порогин. Что?! От меня ты что хочешь?!
Вера. Хотела проститься… Боялась, помру, не простившись – тоже, подумала, нехорошо… Не по-людски, все же жили, ну, правда же…
Порогин. Душу ты мне истерзала, поверил!..
Вера. И правильно, Митя, я правда, решила… Решила, решила, потом вдруг подумала… Вспомнила крик твой: «Не делай этого!» В общем, подумала, может, не хочешь… Подумала, значит, подумала в общем…
Оба потрясены, оба молчат.
А что?.. Неправильно подумала?.. Надо было?..
Порогин (стиснув кулаки, визжит). Дура! Дура старая!.. (Откидывается, дышит тяжело, ему душно, его душит.)
Вера (обнимает его ноги). Митя… Митенька… Милый, у тебя лицо серое стало…
Порогин. Дура… дура…
Вера. На-на, Митя… Митя, на… (Сует ему в рот лекарство)
Порогин (отшвыривает). Решила меня убить…
Вера. Да держи же, Митя… (Еще всучивает ему лекарство.)
Порогин. Тебе легче убить меня, чем жить дать…
Вера. Да Митя же…
Порогин. Смерть из всего выход, конечно… Ведь не надо
страдать, стыдиться, мучиться, лгать…
Вера. Ты меня жалей, не себя! Я же себя убить хотела, дурень!
Порогин. А я бы жил? Я после этого жил бы? Ты же знаешь, что нет! Знала, что нет!..
Вера. Не знала я ничего! Не думала я об этом! Ни к чему стало все – это понять способен?
Порогин. Нет, Вера, знала ты все обо всем: что примчусь, изведусь и раскаюсь, что жить не буду – все!.. Проклятье какое-то: воля, желания – не имеют смысла… Жить как хочу – не могу… Все противно – ты понимаешь? Я сам – я сам ничего изменить не могу! И цель моего рождения, оказывается, – твоя жизнь или смерть. Только! И никакой другой – понимаешь? (Хватает ее за плечи и встряхивает.) Никакой! Никакой!..
