– Теперь я могу идти?

– Да, можешь, – ответил офицер О’Мэлли. – Ты свободна.

Мария схватила со стола свою книгу и спокойно – внешне спокойно, во всяком случае! – направилась к терминалу у выхода из библиотеки. Вытащила из своего кармана библиотечную карточку – при этом на пол снова вывалилось несколько мелких монеток и что-то ещё – затем отсканировала её, поднесла штрих-код на книге к загоревшемуся красным светом окошечку. Терминал звякнул, давая знать, что взятая в библиотеке книга зарегистрирована. Теперь у Марии дрогнули нервы, и она почти бегом бросилась к дверям.

– Эй, ты что-то выронила! – крикнула ей вслед мисс Мэдиган, но Марии было уже всё равно. Она бежала из библиотеки, как бегут крысы с тонущего корабля, бежала и ни задерживаться, ни возвращаться не собиралась. Проходя через первую вращающуюся дверь, Мария чувствовала на себе взгляды копа и библиотекарши. С бешено бьющимся сердцем она проскочила через вторые двери и всей грудью вдохнула свежий воздух. Она была на свободе. Удачно проскочила по минному полю, не дала копу утопить себя в омуте каверзных вопросов.

Несколько дней спустя Мария шла по неровным плитам тротуара, приподнятым корнями росших вдоль него деревьев. На коричневых каменных стенах домов играли бордовые и оранжевые блики стоявшего в зените над их крышами солнца. Под ногами Марии хрустели сухие листья. Вытянув свою руку в сторону, Мария с удовольствием ударяла по звонким кованым прутьям окружавшего их дом металлического забора с воротами, не пропуская ни одной из них. Прутья звенели на разные голоса, и эти звуки складывались в причудливую мелодию. Подойдя к своему дому, Мария увидела, что шторы на окнах их квартиры плотно задёрнуты, и в одном из них горит, мигая и жужжа, неоновая надпись: «Медиум». Это был знак, говоривший о том, что мадам Фортуна в настоящий момент занята важным делом и просит её не беспокоить.

Мария присела на ступеньки высокого крыльца и вытащила одну из своих книг. Ей далеко уже не впервые приходилось вот так коротать время, дожидаясь, когда мать закончит свой спиритический сеанс. Прежде чем открыть книгу, Мария ненадолго прикрыла глаза и прислушалась. Перекрывая шелест ветерка в деревьях, с детской площадки поблизости доносились смех, визг, гулкие шлепки мяча, по шершавому тротуару скрежетали скейтборды, унося своих владельцев в сторону парка Форт-Грин. Мария провела пальцами по тиснёному названию на обложке своей книги – «Из запутанных дел миссис Бэзил Э. Франквайлер». Раскрыть её Мария не успела.

Ба-бах!

Голову Марии резко откинуло назад. Открыв глаза, она увидела покачивающийся у её ног красный резиновый мяч. Довольно тяжёлый, судя по силе удара.

– Ой, это я виноват! Я виноват, прости! – раздался тонкий голос, лёгкое шлёпанье ног и снова: – Мне очень жаль, что так вышло! Ты в порядке?

– Нет, я не в порядке, – тряхнула головой Мария. – Ты мне шишку набил своим мячом.

– Мне очень жаль, – произнёс, приближаясь к ней со стороны ворот, мальчишка. Тот самый, из библиотеки, в красной бейсболке. – Я не очень метко кидаю мяч, только ещё учусь. Но это ты сама уже поняла, наверное.

– Не знаю, какой ты меткий, не знаю, – проворчала Мария. – В меня-то ты очень хорошо попал.

– Да я не в тебя целился, вон в них хотел попасть, – он указал рукой на других мальчишек по ту сторону забора. – Просто направление ветра не учёл, наверное.

Он улыбнулся, показав широкую щель между передними верхними зубами, и добавил:

– Я Себастьян. А тебя как зовут?

– Мария.

– А в каком ты классе? – продолжал допытываться Себастьян. – Я в пятом. Правда, меня перевели выше через класс.

Он поправил съехавшие на кончик носа очки и ждал, что ему ответит Мария. Смотрел на неё снизу вверх, стоя возле крыльца.

– Кто в каком классе, меня не интересует, – пожала плечами Мария.

– Значит… это правда? То есть ты и есть та девчонка, которая живёт с этой… гадалкой? – спросил Себастьян и нервно облизнул губы.

Конечно же, Мария помнила о том, что ей запрещено отвечать на вопросы. На любые вопросы, кто бы их ни задавал. Если мать увидит, что она болтает с мальчишкой, хорошим это не закончится. Но, не успев ещё подумать об этом, она уже выпалила, сама не понимая, как это с ней случилось:

– Ага, так и есть. Просто это моя мама.

– А мы переехали сюда всего месяц назад. Живём прямо над вами, только вы на первом, а мы на верхнем этаже. Я часто вижу тебя в библиотеке, но играть во двор ты никогда не выходишь. Почему?

Ну вот, новые вопросы. Мария знала, что ей нужно запереть свой рот на замок, но ей хотелось, чтобы Себастьян ещё ненадолго остался рядом с ней, и она, пожав плечами, ответила ему:

– Да так. Дел у меня много.

– Каких дел? Связанных с медиун… меду… Ну, ты меня поняла.

Мария закатила глаза. Знал бы он хотя бы половину того, что представляют собой их «медиун»! Но уж об этом она точно должна молчать как рыба.

– А почему у вас в квартире постоянно торчит управляющий домами, мистер Фокс? К нам вот он никогда не заходит узнать, например, не течёт ли у нас кран или ещё что-нибудь… – продолжал сыпать вопросами Себастьян.

«Пожалуй, если дело так пойдёт, мы слишком далеко зайти можем», – подумала Мария и решила, что пора сворачивать разговор.

– Ты слишком много вопросов задаёшь, – сказала она, открывая свою книгу.

Себастьян опустил глаза, потыкал ногой в край вздыбившейся тротуарной плиты, но уходить от крыльца не спешил. Мария искоса поглядывала на него поверх раскрытой книги. Наконец Себастьян набрёл на нужную, как ему показалось, мысль и спросил:

– В мяч хочешь поиграть?

Мария отрицательно покачала головой, не поднимая её от книги, и ответила:

– Сегодня не хочу.

Сегодня! Ей не сегодня было запрещено играть с другими детьми, а всегда! Мать ужасно боялась, как бы кто-то что-то не прознал об их семейном бизнесе.

Мальчишки, стоявшие на улице, за воротами, окликнули Себастьяна, позвали к себе. Он прокашлялся и попросил Марию:

– Можешь кинуть мне мячик?

Мария подняла лежащий у неё возле ног мяч и бросила его Себастьяну. Вроде бы и несильно бросила, однако поймать его он не сумел, уронил.

– Боюсь, что ловлю мяч я так же плохо, как кидаю, – покраснел Себастьян, пытаясь скрыть своё смущение натянутым смехом.

– Я тоже, честно сказать, спортсменка та ещё, – улыбнулась Мария.

Себастьян подобрал с земли мяч и улыбнулся своей щербатой улыбкой.

Мария оглянулась посмотреть, не видит ли её мать, как она разговаривает с чужим мальчишкой, да ещё мяч ему кидает. Но окно их гостиной оставалось плотно занавешенным, тёмным. А Марии так хотелось побыть в компании других ребят – посмеяться вместе с ними, в мяч поиграть…

Себастьян всё ещё медлил, стоял, подбрасывал свой мяч.

«Уходи же! Прошу тебя!» – не поворачивая головы и крепко зажмурив глаза, мысленно просила Мария. Спустя несколько секунд раздались шаги Себастьяна, он побежал к поджидавшим его товарищам.

Только теперь Мария открыла глаза. Никто из ребят не обращал больше на неё внимания, все снова принялись играть. Она открыла свою книгу, но не могла сосредоточиться, ни строчки не могла прочесть.

Входная дверь их подъезда открылась, причём так резко, что Мария даже книгу свою выронила от неожиданности. Из двери показался мужчина средних лет. Мадам Фортуна раздвинула на своём окне шторы и сквозь мутное стекло взглянула на Марию. Затем неоновая вывеска перестала жужжать и погасла.

На следующее утро Мария раздвинула тяжёлые шторы, и сквозь окна в душную гостиную хлынул солнечный свет. В его лучах плавали пылинки, медленно, словно снежинки, опускаясь на ломберный столик, покрытый пёстрой, в потёках застывшего свечного парафина, скатертью. Садились пылинки и на два приставленных к столику складных стула, и на клетку Гудини, пол которой был усыпан кожурой от семечек, перьями и птичьим помётом.