– Ну вот мы и встретились. Подойди ко мне, – приказал голос. Она точно улавливала в нем нотки тембра Гаспара. Но действительно ли это так? Или ей все кажется?

– Боишься? Ну ничего. Все равно я тебя еще найду, – голос стал тише, а затем перетек в едва различимый смех, похожий на шуршание жухлых листьев.

– Не трогай меня! – завизжала Сарита и бросилась прочь со всех ног. Она чувствовала себя ланью, которую вот-вот загонит гепард.

– Стой! – заорала ей вслед темная фигура, но Сарита и не думала останавливаться. Она мчалась вперед, не разбирая дороги, слыша лишь удары собственного сердца. Спустя несколько секунд к ним прибавился глухой топот позади – черная фигура преследовала ее, размахивая гитарой. «Он хочет наказать тебя,» – шептал ей внутренний голос. – «За все твои проделки. За то, как ты с ним обошлась.»

Сарита завизжала еще громче. Перед глазами все прыгало и мигало, и она совсем не понимала, куда бежит. Неожиданно по глазам ударила яркая вспышка, раздался душераздирающий металлический скрип, а потом что-то очень сильно ударило ее сбоку, и она покатилась по земле, неестественно разбросав конечности, точно тряпичная кукла.

Водитель выскочил из автомобиля и в ужасе глядел на женский труп, распластавшийся в нескольких метрах впереди. Молодая женщина, очень красивая, с длинными темными волосами. Вернее, когда-то бывшая красивой. Теперь отчетливо было видно, что обе ноги сломаны, а шея неестественно вывернута вбок. Она вылетела из ниоткуда, и он ничего не успел бы сделать. Он даже поначалу не сообразил, что произошло.

– Боже… – он схватился за голову и продолжал разглядывать труп, словно не веря в то, что случилось.

– Сеньор! – к нему подбежал человек с гитарой, в костюме и фетровой шляпе. Он был вовсе не похож на Гаспара Инкьедо. Лицо было совсем другим, но разве Сарита могла разглядеть это в темноте?

Он глубоко дышал, словно от быстрого бега, и поначалу не увидел Сариту, лежащую с вывернутыми ногами. Но когда проследил направление взгляда водителя, то вздрогнул и выронил свой инструмент.

– Она, что… мертвая? Вы ее сбили? Сбили, да? – словно не веря глазам, парень в шляпе подошел к лежащей на дороге девушке и вгляделся в ее лицо. – Это не она. Боже… Я думал, это моя бывшая девушка. В темноте было так похоже. Я шел домой из паба, играл на гитаре и увидел ее. Крикнул пару обидных слов, она побежала, и я погнался следом. Она, наверное, думала, что я хочу на нее напасть…

Теперь они оба стояли рядом, в ужасе разглядывая тело. Гитарист стащил с головы шляпу и скомкал в руках.

– Моя бывшая была ветренной… И я думал, что это она, понимаете? Я думал ее поддеть. Она в свое время сильно ранила меня, и я…

Водитель непонимающе смотрел на него, будто слышал речь на диковинном языке.

– Я убил ее… Если бы не я, то эта девушка бы не побежала и осталась жива… – продолжал бормотать гитарист.

Сарита лежала на земле, и под ней начала натекать лужа крови. На ее лице навсегда остался испуг. Вышло так, что Гаспар все же отомстил ей, пусть и не своими руками. Хотя, возможно, это была случайность.

Энди Бишоп выругался и резко нажал на тормоза, отчего его старый японский пикап повело в сторону. Он едва не протаранил сугроб – капот обдало целым ворохом снега, а бампер зацепил обледенелые края здоровенных снежных холмов, возвышающихся по краям дороги. Это уже и дорогой назвать не получалось – за почти полтора часа он проехал каких-то пять-шесть миль, постоянно сбавляя скорость и пробуксовывая. Ко всему прочему, погода тоже решила подкинуть перца. С неба валился, похоже, весь годовой запас снега.

Энди повернулся и посмотрел на свою девушку Клэр, пристегнутую к пассажирскому креслу. Она мирно посапывала, распространяя по салону невыносимый запах перегара.

– Дура чертова, – прорычал Бишоп и с трудом поборол в себе желание заехать ей по физиономии. Надо сказать этой девушке огромное спасибо. Ведь если бы не ее идиотские выходки, они бы оба сейчас были дома и смотрели бы какой-нибудь фильм. Хотя, нет, он был бы один дома, без нее. Энди совершенно точно решил, что произошедшее сегодня – последняя капля. Довольно. Сейчас он отвезет эту курицу домой – если не застрянет – а затем соберет ее вещи, схватит за шкирку и выкинет прямо на холод.

Клэр, без сомнения, была очень красивой девушкой. Светло-каштановые волосы, голубые, с ледяным оттенком глаза, милое лицо с аккуратными, детскими чертами. Однако за этой красотой пряталась совершенно невообразимая дурь. Клэр любила развлекаться. Она была далеко не глупой, но слишком уж шебутной. Энди постоянно попадал из-за нее в неловкое положение. Временами все было нормально, но не реже, чем раз в две недели этой барышне резко приспичивало ехать к своим друзьям на дачу, либо идти вместе с ними по клубам. Бишоп скандалил, умолял, пытался взывать к совести – но все бесполезно. Они жили вместе, и поэтому если она не тянула его с собой (в последнее время он категорично отказывался, устав таскать ее на себе после попоек и вечеринок), то отчаливала сама на день-два, оставляя в полном одиночестве и периодически названивая в три часа ночи с просьбой забрать домой. В этот раз она снова, второй раз за последний месяц, ночевала со своими подругами на этой ненавистной Бишопом загородной даче, до которой можно было добраться только через Белый лес. Дорога была старой, а зимой превращалась в самый настоящий кошмар. Энди сам не мог понять, почему он все это терпит уже второй год. Да, в целом, Клэр была хорошей, но эти вечеринки… Сколько раз он просил ее завязать с выпивкой, грозясь даже разрывом. Никакого эффекта. Она лишь взъерошивала ему волосы и говорила:

– Энди, какой ты скучный. Я же совсем немножко. И не каждый день.

Не каждый день, да. Но совсем не понемногу, черт тебя подери, дура. Как же я от тебя устал, Боже. Как мне надоело работать эвакуатором…

Накручивая себя еще сильнее, Бишоп вспомнил, как сегодня, почти в четыре утра ему позвонила Одри, ее лучшая подруга, и спросонья он едва не запулил телефон в стену.

– Энди… Ты не спишь? – спросила она заплетающимся языком.

– Уже нет.

– Слушай… Сможешь приехать утром? Клэр немного перепила.

– Немного перепила? – Энди заскрипел зубами.

– Да… Ее рвало. Мы здесь… Устроили мексиканскую вечеринку.

– Мексиканскую вечеринку?

– Ага… С сомбреро и текилой. Танцевали… У-у-у-у… Так здорово. Почему ты не поехал с ней? Стефани и Люси были со своими парнями. Тут было так весело…

– Не сомневаюсь, – выдавил Бишоп, сбрасывая одеяло на пол.

– В общем, приезжай, пожалуйста, к утру. Она отоспится и будет в порядке. Хорошо? У нас тут некому ее отвезти. Мы едем в Маунтевилль к моей кузине, поэтому, прости, тебе придется… Опять… Опять приехать… – к концу фразы она вовсе едва ворочала языком.

– Понял. Приеду. Оживите ее там как-нибудь. Я не хочу везти в машине безжизненное тело.

– А? Что?..

– Ничего. Пока.

Это уже просто невыносимо. Стефани и Люси были со своими парнями. Двое парней и четверо девчонок. Или, может, еще кто-то, о ком он не знает?

И вот она лежит на сиденье, слегка похрапывая. Почему он раз за разом ей это спускал? Из-за красоты, конечно. Он чувствовал внутренний трепет даже сейчас, глядя на ее заспанное лицо. Трепет и ненависть. Пора это все закончить.

Бишоп осторожно нажал на газ и вырулил из снежного заноса. Скорость больше пятнадцати миль была невозможной. Какое счастье, что отец подарил ему пикап несколько лет назад. Эта машина выручала его кучу раз, еще до того, как он познакомился с Клэр. Энди вспомнилось, как несколькими часами ранее он забирал свою перебравшую пассию с затянувшейся вечеринки. Ее подружки-идиотки хихикали, глядя, как Бишоп сажает Клэр на сиденье. Конечно же, ночью она влупила еще, даже после того, как проблевалась. Эти безмозглые овечки тоже были еще пьяные, скорее всего они и не ложились спать. И их парни-идиоты, развалившиеся на диванах с бутылками пива в руке.