Цокая каблуками по мощеному тротуару, Сарита пыталась прогнать из головы навязчивые мысли, вместе с которыми снова начал оживать стыд. Любила ли она Гаспара? Скорее нет, чем да. Ей вспомнился день, когда она твердо решила подать на развод – это был жаркий майский вечер, Гаспар принес ей цветы и подарил какую-то дребедень… Она даже не могла вспомнить, что именно он ей притащил. В тот день она переспала со своим старым другом, с которым у нее случались утехи еще в школьные времена – богатеньким сыном адвоката Салазаром. Именно в тот самый день, когда Салазар потел над ней, а она наслаждалась разливающимся по телу волнам удовольствия, Сарита твердо решила подать на развод. Тогда же вечером Гаспар казался ей несуразным и нелепым со своим букетом и подарочным пакетиком в руках. Она хотела сказать ему обо всем прямо, но потом передумала. Ей стало его жаль.

«Ничего, попозже,» – подумала она. – «Торопиться здесь не стоит.»

Повод подвернулся сам собой. Через несколько недель он засек ее в одном из баров – она целовалась с каким-то молодым парнишкой, и Гаспар, увидев это, полез в драку. Сарита сбежала и не появлялась дома почти до самого утра.

В ее голове всплыла та самая картина – она заходит в квартиру в розоватом свете занимающегося утра. В прихожей накурено – вонь стоит просто неимоверная. Гаспар сидел на кухне и дремал прямо на стуле. Не ложился спать, ждал ее из последних сил – все это было в его духе. Сарита покачала головой. Да, ей было его жалко, но изменить своего решения она не могла.

– Эй… – она потормошила его за плечо, и он тут же открыл глаза и вскочил, словно его стегнули током.

– Ты куда пропала? – выпалил он, пытаясь, очевидно, окончательно проснуться и осознать, что же реально, а что – продолжение сна.

– Я хочу развода, – сказала Сарита, глядя ему прямо в глаза. – Я так больше не могу.

Так, прочь, прочь эти мысли. Девушка глубоко вздохнула и зажмурилась. Это просто невыносимо. В последнее время она все больше думала о нем и мучала себя обвинительными мыслями. Надо было отшивать его сразу, еще на первых порах, ведь было сразу видно, что перед ней не мачо, а обычный скромный паренек. Разве она смогла бы с таким ужиться? Конечно же, нет. Хотя в глубине души у нее до сих пор была уверенность, что рано или поздно страсть уляжется, и она сможет построить семейный быт именно с таким, верным и тихим человеком, которому не нужны встряски и резкие перемены.

Сарита остановилась и заставила себя успокоиться. Нужно вытравить эти невыносимые мысли. Иначе она попросту сожрет сама себя и заработает нервный срыв. Девушка огляделась и увидела неоновую вывеску бара. «То, что нужно,» – подумала Сарита и торопливо последовала ко входу. Перед ее лицом всплыли похороны Гаспара. Закрытый гроб. Он поехал в соседний город на концерт. Ему обещали хорошие деньги. К тому моменту они так и не развелись, она все же не смогла резко оборвать их брак. Гаспар был слишком порядочным человеком, чтобы с ним так поступать.

– Текилы, пожалуйста, – Сарита подошла к барной стойке и сползла на стул, ощущая, как все внутри превращается в ноющий комок. Бар был почти пустым – лишь пару человек сидело за столиками, и оба ночных посетителя были пьяны вусмерть.

Гаспар, наверное, надеялся, что их брак выйдет из кризиса. Хватался за любую работу и добывал очень приличные деньги. Его последний подарок, кольцо с сапфиром, она носит до сих пор. Он сказал, чтобы она оставила его себе, даже если захочет уйти. Просто на память. Через несколько дней автомобиль, на котором он ехал с другими музыкантами, вылетел на встречку и попал под автобус. Вместе с Гаспаром в тот день погибли шесть человек.

Бармен принес бутылку текилы и стакан. Сарита плеснула себе выпивки и торопливо проглотила ее, опустив отяжелевшие веки. Как же она устала от всего этого. Может она бы и хотела жить по-человечески, но с собой бороться бесполезно. Свою собственную сущность невозможно победить. Теоретически, конечно, возможно, но для этого нужно приложить все внутренние ресурсы и быть на редкость сильным человеком, а такого про себя Сарита сказать не могла.

Она, наверное, должна была радоваться, что муж самоустранился и ей не придется уходить из семьи. Хотя, семьей это было назвать сложно – отпрысков у них не было и она их не планировала, детей Сарита вообще не любила. Но чем больше она гуляла и спутывалась с мужчинами, тем хуже ей становилось – стыд рос, словно лавина и вытягивал из нее все соки. Сарита знала, что останься Гаспар в живых – в конечно счете она бы вернулась к нему.

Алкоголь наваливался на нее все сильнее. Она пила один стакан за другим, чувствуя, что только под толщей опьянения все мысли о Гаспаре растворятся и сумеют оставить ее в покое. К моменту, когда бутылка с текилой была осушена, Сарита уже ни о чем не могла думать и чувствовала себя пустой, словно старая пивная бочка. Голова была гулкой и, казалось, все звуки вокруг отдаются в висках эхом. Она часто выпивала в последнее время, и поэтому даже не задумывалась о том, как теперь добираться домой. «Как-нибудь доползу,» – вяло всколыхнулась неясная мысль, тут же исчезнувшая в пустоте. Нужно выйти и подышать свежим воздухом. Там, может, и получится слегка протрезветь. В крайнем случае, если не удастся дойти своим ходом, можно вызвать такси.

Настроение у Сариты стало гораздо лучше. С души свалился камень, и теперь можно было идти, ни о чем не думая, бросая все усилия на сохранение координации, которая начинала стремительно подводить. Она встала со стула, взяла сумочку, и, стараясь по возможности не торопиться, зашагала к выходу.

– Вам вызвать такси, сеньора? – послышался ей вслед голос бармена. Она проигнорировала его и толкнула дверь, ведущую наружу. Улица встретила ее духотой и мощеным тротуаром, слегка поблескивающим в свете луны.

Она медленно побрела вдоль по улице, не думая ни о чем. Мозг отказывался работать. Все, что сейчас ей хотелось – лечь прямо на землю и уснуть. Сарита чувствовала себя усталой, словно ей пришлось отработать смену на заводе. «Не зря говорят, что все болезни от нервов…» – подумала она, слушая гулкий звук собственных шагов. – «Если продолжить накручивать себя, то недолго и инфаркт схлопотать…»

Внезапно что-то резануло ее по ушам. Какой-то до боли знакомый звук. Она удивленно повернула голову и вдруг почувствовала смутную волну ужаса, разрастающуюся с каждой секундой. Это была гитара. Кто-то перебирал струны акустики. Легкие аккорды в стиле фламенко.

Сарита замерла, ощущая, как по спине пробегают мурашки.

– Ты солнце, обжигающее меня. Без тебя я мертв… – тихий голос. Такой знакомый. Или ей кажется?

– К-кто это? – проговорила она, с трудом ворочая языком.

– Я как розы цветок, что все тянется к свету, я как жаждущий влаги в пустыне бескрайней, без тебя, моя прелесть, счастья мне нету, без тебя моя радость, на сердце мне рана…

Сарита знала эту песню. Одна из любимых у Гаспара – «Баллада влюбленного». Он часто пел ее во время выступлений, и некоторые дамочки даже рыдали – так проникновенно он ее исполнял. И сейчас – этот же тембр, нежно-вкрадчивая манера пения…

– Ну-ка хватит! – крикнула Сарита с такой силой, что ее голос отскочил от стен домов и глухим эхом исчез где-то в глубине улицы.

Пение и гитара смолкли. Затем до ушей девушки донеслись неторопливые шаги, и в одной из арок между зданиями она увидела его. Невысокий мужской силуэт с гитарой на плече, голову которого украшала фетровая шляпа. Ноги Сариты подкосились, и она едва не плюхнулась на брусчатку.

– Снова ты, – глухой баритон молотом ударил по ее ушам, и она едва не заорала во всю глотку от ужаса. Это был голос Гаспара, его невозможно было перепутать.

– Уходи… Уходи… – прошептала Сарита, из которой мигом вылетел весь хмель.

– Глупая шлюха… Все болтаешься по ночам, как и раньше.

– Откуда ты зна… – пропищала Сарита, ощущая, как льется по вискам пот. Как же откуда? Он ведь умер, и теперь может настигнуть ее везде, где угодно. «Это твое воображение,» – твердил ей здравый смысл, все больше и больше съеживающийся и отступающий куда-то далеко на задний план. – «Призраков не существует. Тебе все мерещится.»