«История архетипов насчитывает столетия. ‹…› Архетипы создают различные конфигурации, развиваются, стареют, чтобы в какой-то момент вновь раствориться в бессознательном. ‹…› Люди теряют к ним интерес. Это похоже на игру, которая длится вот уже сотни лет» (von Franz, 2008, S. 48).
«Все религии, убеждения и истины устаревают. Все то, о чем когда-то очень много говорили, и то, что на протяжении долгого отрезка времени определяло развитие общества, является в определенном смысле ущербным, потому что оно стареет. Оно становится частью механизма человеческой жизни, становится слишком известным, само собой разумеющимся, вполне осознанным. У людей возникает ощущение, что они держат это под контролем, потому что очень хорошо знают. Это касается в первую очередь высших человеческих ценностей ‹…› Когда высшие человеческие ценности истощаются, пообтрепавшись, когда они утрачивают свое потрясающее, первородное божественное качество, то тогда всех нас поджидает очень большая опасность. Так, например, соблюдение табу деградирует до уровня выполнения каких-либо простых формальностей, при этом первоначальный смысл запрета полностью утрачивается. Миф, который лежит в основе каждого запрета, больше никого не трогает» (ibid., S. 27).
Образы Бога возникают, или, можно сказать, порождаются, только для того, чтобы состариться и через какое-то время отмереть. Они подвластны разрушительному действию времени, и наступает момент, когда «Бог мертв», как сказал Ницше. Тогда образы Бога окончательно теряют смысл, становясь пустой оболочкой. Они сохраняют значимость только в конкретном историческом контексте и напоминают нам о том, что некогда считалось важным. Например, в наши дни большинство людей едва ли верит в человекоподобного Бога, представляя его седовласым старцем, сидящем на небе. Этот образ Бога утратил свое влияние и ценность. Тем не менее это не означает, что те, для кого нет особого смысла в образе небесного Бога Отца, являются атеистами. Почти две трети населения Германии верит в существование высшего порядка или некой Высшей энергии, оказывающей влияние на нашу жизнь. Размышляя о том, что будет, когда люди откажутся от проекций традиционного образа Бога, Юнг писал о тенденции прибегать к абстрактным образам:
«Опыт мандал типичен для людей, которые уже не могут проецировать божественный образ. Им грозит опасность инфляции и диссоциации. Круглые или квадратные ограждения имеют значение магических средств, с помощью которых создаются защитные стены, чтобы предотвратить прорыв и дезинтеграцию. Таким образом, мандала обозначает (и поддерживает) исключительную концентрацию на своем центре, а именно на Самости. Это состояние никоим образом не эгоцентрическое. Напротив, это необходимый самоконтроль, препятствующий инфляции и диссоциации» (Jung, GW: 11, 156).
Предсказывая отмирание образов Бога и угрозу стабильности эго-комплекса со стороны первичного вакуума, Юнг в некотором роде смог с помощью своей интуиции заглянуть в XXI век. Если мы обратимся к спискам англоязычных бестселлеров крупного книжного интернет-магазина, то мы увидим тенденцию к росту интереса к абстрактным образам, о которых писал Юнг. В августе 2015 года был отмечен высокий спрос на раскраски для взрослых с изображением мандал. Он подогревался рекомендациями ученых, полагавших, что концентрация внимания на линиях, границах и формах способствуют оптимизации функционирования мозга. Популярность пособий по снижению уровня стресса также свидетельствует о возрастании количества людей, нуждающихся в стабилизации эго-комплекса. Похоже, что эту коллективную потребность удовлетворяют абстрактные геометрические формы, испокон веков использовавшиеся в сакральных изображениях.
Абстрактные образы Бога
Вот как Юнг излагает идею о том, что Бог является высшей силой или энергией:
«Тем самым Бог осмысливался бы как средоточие не только духовного света ‹…›, но и как темнейшая, самая нижняя причина всякого природного мрака. Вот он, чудовищный парадокс, явно соответствующий глубокой психологической правде. Ведь его суть – не что иное, как противоречивость одной и той же сущности, сущности, сокровенная природа которой – напряжение между противоположностями. Наука называет эту сущность энергией» (Jung, GW: 8, 103).
«Самость ‹…› не просто некая статическая величина или постоянная форма, но также и динамический процесс. Подобным образом древние рассматривали imago Dei в человеке не как простой отпечаток или безжизненный стереотип, но как активно действующую силу» (Jung, GW: 9/2, 411).
Представление о Боге как незримой вездесущей энергии существует с незапамятных времен. В древних культурах эту энергию называли Мана, Нуминоз, Вакан или Оки – вот только несколько ее наименований. Некоторые из них обозначают не только энергию, но и нечто сакральное, могущественное, созидательное, бесконечное или бессмертное. В древности полагали, что эта энергия абсолютно не материальна и что ее можно направить куда угодно, используя для этого пост, молитву, танец, прикосновения к священным предметам или различные дыхательные техники. Таким образом можно овладеть частью этой энергии. С психологической точки зрения речь идет о насыщении энергией эго-комплекса, которая затем может использоваться в качестве свободной воли, осознанности познания или социальной активности. Бóльшая часть этой энергии души, которую Юнг называл либидо, остается вне доступа и находится в бессознательном; она проявляется лишь в качестве желаний, влечений, побуждений, эмоций или интересов (Jung, GW: 5, 188 etc.).
Концепция энергии трансцендентна по отношению к моральным и эстетическим категориям. Так, солнце одаривает своей энергией праведников и грешников, под его лучами произрастают как полезные растения, так и сорняки. Это свойство энергии описано в Ветхом Завете в образе Яхве, известного своей аморальностью. Этот Бог, так же как и Самость, непредсказуем.
Глава 2. Динамика представлений о судьбе и Самости
Диффузия ответственности
Образы Самости тесно связаны с темой судьбы – всего того, что выпадает на нашу долю и чего нам не избежать. За последние десятилетия представления о неизбежном значительно изменились. В нашем распоряжении имеется огромное количество возможностей, последствия которых трудно предугадать. В связи с этим нам порой сложно принимать решения, и когда мы имеем дело с обстоятельствами вне нашего контроля, важно разобраться, где начинается человеческая ответственность и где она заканчивается.
Такое разграничение ответственности оказалось жизненно необходимым для женщины, которой приснился сон, повергший ее в глубокую печаль и отчаяние: «Я родила ребенка, он крошечный и умещается у меня на ладони. У него такая гладкая кожа, что он буквально выскальзывает из моей руки. Я вижу, что ему холодно, но так как он очень маленький, у меня не получается запеленать или одеть его. Я хочу приложить его к груди, но не могу, потому что мои груди слишком большие для него. Младенец жив, я рада этому. Но он дрожит. Он замерзает и умирает».
В течение очень длительного времени образы этого сновидения преследовали женщину, она чувствовала себя ответственной за смерть младенца. Чувство вины пошло на убыль только после того, как она осознала, что сделала все возможное в этой ситуации. Женщина смогла смириться со смертью этого крошечного существа, поскольку она была неизбежна. Вина сновидицы стала отступать с того момента, как она избавилась от гипертрофированного чувства ответственности. На бессознательном уровне женщина полагала, что судьба находится во власти человека, а фантазии о всемогуществе такого рода часто являются источником чрезмерного чувства вины. В случае подобного распыления ответственности важно все расставить по своим местам, и тогда уровень ответственности Эго может стать более приемлемым – в некоторых ситуациях он снизится, а в некоторых, наоборот, станет выше.
