Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Дорогой мы говорили о предстоящем визите, коллега придавал ему большое значение. Pater familias4, южный барон с четырехсотлетней родословной, был важной шишкой, председателем чего-то, вращался в консервативных кругах и пописывал в газетах. Супруга нигде не состояла, но была еще влиятельней. Мы рассчитывали на субсидии.

Сойдя на безлюдной платформе, побродили по чистеньким тенистым улицам пригородного поселка, оставалось еще добрых полчаса; в назначенное время позвонили у калитки. Усадьба была защищена зеленой стеной бересклета. Никто не отозвался. Клим нажал еще раз на кнопку. Кажется, о нас забыли. Наконец, микрофон ожил, послышалось что-то вроде шуршания бумаги. Женский голос спросил, кого надо. Должно быть, прислуга или кто там у них.

"Это я... мы",- сказал Клим, и я перевел его ответ.

Калитка отщелкнулась, навстречу бежал огромный лохматый пес, махая пушистым хвостом. Прошли по аллее, вступили на крыльцо. Дверь, над которой висели развесистые оленьи рога, была приоткрыта. Из внутренних покоев, изображая сдержанное радушие, в прихожую вышла хозяйка дома.

"Бога-а-тенькие",- промурлыкал, озираясь, мой коллега. Мы очутились одни в огромной гостиной. Вероятно, нам давали время освоиться. Затем хозяйка в чем-то шелковом, шелестящем и переливающемся, внесла поднос с кофейником, чашками и печеньем; это была бледная, субтильная женщина, по виду за сорок, такие женщины никогда не выглядят юными, но и не стареют; с лицом не то чтобы красивым, но каким-то слишком уж характерным. Густые, янтарного цвета волосы, полукруглые брови, прямой костистый нос, тонкие губы, впалые щеки, отчего лицо казалось немного скуластым, узкий раздвоенный подбородок; ей не хватало только круглого шарообразного чепца. Никакой косметики. Домашний капот, достаточно нарядный, всё же означал, что гостям не придают большого веса, во всяком случае, визит не считается официальным.

Вскоре появился барон, дородный господин средних лет с грубым, мужицким лицом. Одет в короткие штаны, гетры и народную, по-видимому, очень дорогую куртку. Заметив, что Клим поглядывает по сторонам, он подвел нас к висевшей на видном месте картине под стеклом: на фоне стилизованного пейзажа древо - дуб короля Генриха Птицелова или ясень Иггдрасиль, где вместо птиц и животных на ветвях висели щиты с гербами и коронами.

"Да, так вот, гм!" - сказал барон, извлекая пробку из бутылки.

"Превосходный коньяк",- сказал Клим, и я перевел его слова.

"Вы так полагаете? Я тоже, м-да... Еще глоток?"

"Как вы оцениваете нынешнюю ситуацию в Кремле?" - разливая кофе, спросила хозяйка.

Я перевел: "Ее интересуют эти старые задницы в Кремле".

Клим обрадовался случаю продемонстрировать свою осведомленность. Барон усердно подливал, не забывал и себя, и постепенно багровел; Клим, напротив, становился всё бледнее, он говорил без умолку, глаза его сверкали. Хозяин сопел, кивал, поднимал и опускал брови. Я не поспевал за моим товарищем, а потом и вовсе умолк; было ясно, что если что-нибудь здесь имеет значение, то не речи, а самый факт того, что мы тут сидим.

Барон потрепал пса, лежавшего у его ног. Пес, вероятно, обладатель не менее славной родословной, умильно смотрел на барона.

"Мне приходилось бывать в России. Это огромная страна".

Пес насторожился. Барон помешивал ложечкой кофе.

Клим сказал, что последние события с особой убедительностью говорят о том, что свободному миру необходимо пересмотреть некоторые сложившиеся стереотипы. В частности...

Пес дал понять, что придерживается других взглядов. Хозяин поднял брови: "Ты так полагаешь? Вы правы,- сказал он.- Если не ошибаюсь, от Москвы до Урала пять тысяч километров!"

Запад слишком наивен, возразил Клим, если принимает на веру все эти заявления. Пора наконец понять, что...

"Страна с большим будущим. Непременно уговорю мою жену снова поехать. Что ты на это скажешь, Schatz5?"

"Вы тут побеседуйте,- сказала хозяйка,- а мне надо сказать два слова господину, э..."

Теперь инициативу захватил южный барон. Он подвинул Климу, продолжая рассказывать, коробку с сигарами.

Хозяйка поднялась и направилась в соседнюю комнату, она шла маленькими шажками, как гейша, слегка покачивая бедрами. Я поплелся следом за ней. Мы прошли мимо низких резных шкафов с фарфором и хрусталем и оказались на кухне, почти такой же просторной, как гостиная, откуда сейчас раздавалось нестройное пение: это хозяин и Клим исполняли русскую народную песню "Широка страна моя родная".

Баронесса притворила за собой дверь.

"Знаете вы эту песню, о чем она?"

"Да, это национальный гимн, он очень древний".

"Древнее, чем царский гимн?"

"Пожалуй".

"О чем же он? Вероятно, о том, какая у вас замечательная страна?"

"Само собой".

"Но ведь она в самом деле замечательная, не так ли?"

"Кто в этом сомневается".

"Приятная мелодия, только они ужасно фальшивят... А я думала,- сказала хозяйка,- что это советская песня".

"Советская власть гораздо старше, чем думают".

До нас донесся голос Клима:

"Наши ни...ивы глазом не обшаришь!"

Барон вторил, вместо слов произнося какую-то абракадабру, пес подвывал.

Мне показалось, что хозяйка смущена и не знает, с чего начать.

"Поразительно",- сказал я. Теперь я понял, на кого она была похожа.

"Вы имеете в виду?.." Она усмехнулась, чтобы скрыть, что она польщена.

Я кивнул.

"Откуда вы знаете эту картину?"

"Все ее знают: Дюрер. Не помню, как называется".

"Портрет патрицианки. Считается,- сказала она,- что эта Эльзбет... Так ее звали, Эльзбет Тухер... Считается, что я происхожу от нее по линии моей двоюродной бабушки. Она была замужней женщиной, это видно по портрету, и согрешила с художником. Так что и Дюрер будто бы мой предок. Всё это легенда. В нашем роду не было женщин с такой фамилией".

"Легенды бывают правдивей действительности".

"Бывают, это верно... Имя тоже нетрадиционное. Все мои прабабки носили имя Мария. В разных сочетаниях. Кстати, меня зовут Луиза-Света-Мария".

12
{"b":"77045","o":1}