— Моя жизни принадлежит ЕЙ. И вам, леди, — Жозеф поднял голову и посмотрел в глаза девушке. — Я клянусь.

— Договорились, — Катрин в последний раз стукнула его пистолетным стволом. — Поднимайся. Пора собираться. Кстати, на кого ты учился?

— Факультет графики и арт-дизайна…

Девушка только вздохнула. Более бесполезного двуногого существа Медвежья долина еще не видела.

Катрин сидела в машине, хлопала слипающимися глазами. Снотворное начинало действовать. Блоод, уже обнаженная, помогала Мышке запихивать в мешок свернутое пальто. Жозеф, тоже голый, отвернулся, но, судя по тому, как он держал набитый мешок, смирить свою непочтительную плоть ему всё равно не удавалось. Веревка-поводок свисала с шеи парня. Верблюд вьючный. Бурдюк с кровью. Дурак сумасшедший.

Катрин с трудом различала, как суккуб целует в щеку Мышку. Кажется, грызун прослезилась. Смешные они все. У Катрин хватило сил встать с сидения. На мерзлой траве было разостлано одеяло. Спальника нет, придетсятак лечь.

Прохладные желтые руки обвили шею. Губы суккуба оставались пухлыми, яркими, сытыми. Пусть всегда будет сытая.

"Мы вас всегда ждем".

Вот упрямая.

Катрин кивнула и села на одеяло….

Проснулась Катрин в машине. С трудом разглядела Мышку, темный ствол "Глока" в руке грызуна. Что, опять война?

— Вам плохо, Госпожа?

Катрин отрицательно мотнула головой.

— Они перешли? — с трепетом спросила Мышка

Пришлось повторить подвиг движения головой, но теперь в другом, утвердительном направлении.

Перешли, и, кажется, попали довольно близко от "Двух лап". Блоод талантливая.

Катрин хотела спросить, как Мышка умудрилась затащить ее в машину, но не успела. Слишком много таблеток. А уколы вредны.

На рассвете Мышка вывела "Ягуар" на шоссе.

[1]Психастения — невроз, характеризующийся навязчивыми состояниями.

— Пора нам прощаться с Европой, — заявила Катрин, выходя из ванной. — У меня в лесу и то было уютнее. Что они, прямо из реки воду подают?

— Пишут, что соответствует нормам, — отвечала Мышка. Завтрак стоял на столе. Катрин с одобрением посмотрела на яичницу с ветчиной. Мышка, скромненькая, в парике, джинсиках и очечках, уже несла кофе.

— Как-то пусто стало. Ни врагов, ни кровопийц, ни психов, — пробормотала Катрин, придвигая тарелку.

— Да, Госпожа, с Бло было весело. Но психи у вас остались.

Катрин погрозила вилкой:

— Но-но. Шутки ей, юмор. Я тебе дам — психи. Осмелела. Я теперь знаю, на что ты способна, так что и спрос с тебя как с нормального человека. А слайв никуда не денется, будет появляться в свободное от основной работы время. И перестань носить пистолет напоказ. Что за ковбойщина?

— Да, Госпожа, — Мышка поспешно прикрыла "Глок" подолом футболки.

— Завтра придется расстаться со "стволами". Через границу их не потащишь.

— Жалко пистолеты, Госпожа.

— Это в тебе чувство ложной защищенности говорит. Не обольщайся, в тот раз тебе комод помог. А вообще, тренировать не только мозги нужно, слайв. Устроимся, я тебе поберу комплекс упражнений. А то ты за пару дней излишне в "Глок" уверовала. Завтра заглянем на кладбище, полюбопытствуем. Я, честно говоря, никогда не видела, как хоронят врагов.

Мышка мыла посуду. Катрин посмотрела на кровать и легла. Остатки снотворного еще бродили в крови. Телефон никаких новых сообщений не приносил. По-прежнему никто вас не ищет. Вот уж не думала скучать по таким проблемам.

Кладбище располагалось на холме. Неплохое место. Внизу тянется широкий автобан, а здесь тихо, спокойно, за невысокой оградой торчат солидные мраморные кресты, скучают скорбные ангелы по углам склепов. За оградой Катрин тоже побывала. Погуляла между ухоженных могил, посмотрела на печальную церемонию с другой стороны. Близко подходить не стала. Хоронили здесь только Бруно Чирчео и его секретаря. Тоже одним из родственников оказался. Публики, пришедшей проводить в последний путь покойных, оказалось немного. Оставшиеся в живых страшно заняты перераспределением бизнеса.

По дорожкам прогуливались туристы с фотоаппаратами. Кладбище значилось в путеводителях как место достойное внимания любознательных путешественников. Катрин еще раз посмотрела на группку стоящую в отдалении среди могил. Иногда весенний ветерок доносил голос священника. Ничего особенного не рассмотришь. Да и что ты здесь ожидала увидеть? Восставших из гробов покойников, которые прилюдно клянутся отомстить убийце?

Катрин пошла к воротам. Чего приходила? Изощренное чувство восстановленной справедливости? Ты же не корсиканка, чтобы вендеттой сладострастно упиваться.

"Ягуар" оказался закрыт подъехавшим туристическим автобусом. Катрин обошла высаживающийся десант сосредоточенных, готовящих фото и видео-оружие, японцев. Тоже любят на покойников полюбоваться.

Мышка смотрела вопросительно.

— Ничего интересного, — пробурчала Катрин. — Почетного караула нет. В воздух палить не будут. Никто в истерике не бьется. Полиция отсутствует. Я даже не чувствую себя причастной к данному событию. По-моему, их уже забыли. Сейчас подождем, пока начнут разъезжаться, скажем последнее "прости", и сами поедем.

"Самурайский" автобус по-прежнему загораживал обзор. Катрин видела только отдельных людей покинувших кладбище после похорон. От туристов этих скорбящих отличали темные тона одежды и выражение облегчения на лицах. Дорогие машины проезжали мимо и направлялись вниз, к выезду, ведущему к развязке у автобана.

Когда мимо проехал "Ауди", цвета "винной Бургундии" Катрин почти ничего не успела заметить. Просто сердце пропустило такт. Секунду девушка сидела зажмурившись. Мышка только ахнула, когда Катрин, точно выброшенная пружиной, вылетела из машины. Несколько шагов к краю парковки… Катрин перемахнула через ограждение… побежала по крутому спуску, рискуя оступиться на скользкой прошлогодней траве. Не удержалась, перекувырнувшись, уцепилась за кусты, встала на ноги. Машинально придержав локтем пистолет, продолжила бег. Еще одно полосатое ограждение… Катрин перепрыгнула и остановилась на обочине дороги. Пролетающая мимо машина предупреждающе просигналила. Девушка стояла, задыхаясь. Спускающуюся от кладбища дорогу заслонил склон холма, но Катрин была уверенна, что обогнала движущийся по широкой дуге "Ауди".

Глупо-то как все получается. Торчишь здесь как проститутка. И смысл…

Машина показалась из-за поворота. Плавно набрала ровную приличную скорость. Сейчас выскочит на автобан. Катрин всматривалась. Лобовое стекло отсвечивало. Сердце снова пропустило такт. "Ауди" пролетел мимо. В какое-то мгновение Катрин испытала даже облегчение. "Ауди" вильнул, взвизгнул тормозами. Машина остановилась метрах в восьмидесяти от девушки. Катрин хотелось закрыть глаза.

Из машины вышла молодая женщина и пошла вдоль обочины. Катрин на деревянных ногах сделала шаг навстречу.

Так не бывает, не бывает, не бывает…

Женщина пошла чуть быстрее. Высокие каблуки несли ее над влажным асфальтом. Здесь первые дни весны…

Встретились возле полосатого ограждения.

Катрин не могла бы сказать подурнела Фло, или похорошела. Это была просто она — Флоранс.

Вишневые глаза всматривались в лицо девушки. Катрин сделала движение, чтобы снять черные контактные линзы.

— Не надо. Я тебя всегда узнаю, — прошептала Флоранс. Она видела все: жесткие складки у рта Катрин, свежие царапины на подбородке, шрам, перечеркнувший бровь, крашенные иссиня-черные волосы, дорогое обручальное кольцо, продранные на правом колене джинсы и испачканные кроссовки.

Катрин не могла дышать.

— Ты опять встрепанная, — прошептала Флоранс.

Слова заглушила пролетевшая мимо машина, но Катрин прочла все по губам и безмолвно кивнула.