Второй офицер на четвертой палубе – капитан-лейтенант Вениамин Домчеев, она уже встречала его во время своего неожиданного побега. Как и товарищ Петерс, Вениамин профессионал широкого профиля – дипломированный космический строитель, специалист по работе в открытом космосе, мастер экстренного ремонта. И он же возглавляет взвод морских пехотинцев во время абордажных атак, являясь их старшим офицером. Как говорит про них Ильич: Вольф на пару с Веней следит за тем, чтобы Большевик не развалился на лету – Вольф следит изнутри, а Веня снаружи. Два весельчака и хохмача, получающие искреннее удовольствие от своей трудной и опасной работы.

Осмотревшись и освоившись в трюме, Ольга поднимается на центральный пост, по пути еще раз заглянув в медицинский отсек, проведать Елену. Попасть в рубку управления боевого корабля ее давняя мечта, и сейчас она не может подавить в себе благоговейного трепета, хотя и старается относиться к происходящему спокойнее – она ведь здесь не турист, она такой же большевик, как и все остальные и теперь это и ее корабль тоже.

Центральный пост представляет собой узкий отсек, вытянутый вверх над бронированным диском, словно многоярусная квартира, с одной из стен набранной целиком из бронестекла, открывающего умопомрачительный вид на бездну. Приборов сравнительно немного – экипаж управляет крейсером через матрицу, когда каждый офицер становится единым целым с корабельным компьютером, и не нуждается потому во вспомогательных инструментах.

На первом ярусе кресло пилота – мощная противоперегрузочная система, рассчитанная на работу оператора, облаченного в тяжелый скафандр. Выше на пол-яруса и чуть сзади рабочее место штурмана. Оба кресла пусты – Юрий и Наталья в данный момент свободны от вахты.

Еще выше пост управления огнем, на котором командует капитан второго ранга Игорь Северов, один из пяти старших офицеров Большевика – именно на него сводиться управление всеми огневыми средствами корабля. Познакомиться с комендором Северовым ей пока не удалось, просто еще не встретились.

– Осваиваешься?

Климов окликает ее со своего капитанского кресла над постом Северова, в данный момент он несет вахту в одиночестве.

– Да, привыкаю понемногу. Будут какие-нибудь распоряжения, товарищ капитан?

– Подойди.

Ольга медленно взлетает, отталкиваясь пальцами от эластичных петель и зависнув рядом с капитаном.

– Владимир Ильич хвалит твою работу, а это у него редко бывает. Он доволен твоим зачислением в штат, а значит, доволен и я. Теперь вот что – через пять часов мы приземлимся во Фрипорте, там часть команды сойдет на берег для отдыха. Однако тебе выход за пределы корабля временно не разрешен, до тех пор, пока не сделаем новые документы, на что уйдет некоторое время. Кроме того, над тобой еще Елена хочет поработать – ты пока не совсем соответствуешь нашим физическим нормативам. У тебя есть какие-либо дела на Луне?

Ольга решает ничего не скрывать.

– Да, я хотела бы снять деньги со своего счета в Лунограде, но для того мне надо там присутствовать лично. Это можно устроить?

– Посмотрим, сказал слепой. Думаю, да: после того как сделаем бумаги, дадим тебе увольнительную, плюс сопровождающий. Ты свободна.

Ольга еще раз оглядывается кругом и смотрит в сторону задраенного потолочного люка, который ведет на радарный пост, где главенствует Настя – туда подниматься нет ни малейшего желания. Она покидает рубку и спускается на третью палубу, проведя следующий час за гимнастикой в тренажерном зале. На ужин Вольф специально для нее делает порцию фирменных макарон по-флотски, после которых матрос еще час сиживает в кают-компании, наблюдая за игрой остальных большевиков в неизвестную ей разновидность переводного дурака на сто четыре карты, а затем направляется к себе.

– Как прошел день?

Товарищ Фрунзе по-прежнему делит с ней крошечную каюту. Большую часть суток старик спал, восстанавливаясь от последствий едва не убившего его резонатора, но сейчас бодрствует и не прочь поговорить, чем Ольга и решает воспользоваться.

– Все отлично, устроилась вот, уже работаю, выполняю приказы. Извините, пожалуйста, товарищ Фрунзе, можно вопрос?

– Да хоть два.

– Простите за нескромность, но почему большевики так рисковали, спасая вас? Они ведь за вами спустились в Духовку и разгромили частную тюрьму, меня прихватив только по случаю. Вы никогда не были в их команде, и простите мою нескромность, судя по всему, не служили на флоте вообще. Это ведь был заказ, как у наемников?

– Да, они вытащили меня потому, что им хорошо заплатили мои коллеги. Ну, плюс к тому, я раньше знал Федора, без личного знакомства он не согласился бы на этот контракт, такие дела по-другому не делаются.

– Тогда кто же вы? Ведь простого человека не станут так прятать и так освобождать. Я взяла на себя смелость поискать про вас информацию в сети, и хотя хорошо знаю свое ремесло, но все равно не нашла почти ничего.

– Так и должно быть, красавица, моей персоналии в сети нет. Но про такую финансовую организацию как «Арарат» тебе, наверное, слышать приходилось?

Ольга не только слышала про «Арарат», но и частенько пользовалась услугами этой частной финансовой сети для того, чтобы прятать от корпорации свои нелегальные доходы. Если нужно тайно перевести деньги или отмыть незаконные капиталы, лучшей финансовой системы она не знает.

– Теперь понимаю. Вы один из совета директоров сети?

– Фактически я ее единственный аукционер. «Арарат» – мое детище, принесшее мне столько денег и столько проблем на старости лет.

Фрунзе Анастасович родился больше сотни лет тому назад, в государстве под названием Советский Союз, в столице одной из республик Союза.

– Хорошее царило время, детство в Союзе было счастливым, никаких проблем и море приключений, я даже пионером стать успел, вот как мне повезло, – не спеша рассказывает старик. Затем родное государство прекратило свое существование, а сам Фрунзе со школьной скамьи угодил на передовую в жестоком конфликте между бывшими соседями по Союзу, который принес ему несколько наград и бесценный опыт, взяв взамен левую руку выше локтя.

– Не смотри, что она сейчас настоящая, специально для меня выращенная, я почти тридцать лет с протезами маялся. В общем, еще легко отделался, так теперь считаю. После войны мне повезло больше чем многим другим – семья была обеспечена, родные из-за границы помогали – в общем, у меня появился свой бизнес. Часто с нарушениями закона, часто вообще незаконный.

– За многое, что тогда делал, стыдно до сих пор, время было гадкое и люди такими же, я не исключение. Как бы там ни было, к началу первой волны космической экспансии мои финансы перевалили за миллиард, и тут за меня крепко взялись американские власти. Надо было срочно выводить капиталы, и я не придумал ничего лучшего, кроме как вложить деньги в нарождающуюся космическую промышленность.

– Как ни странно, моя затея сработала, хотя я сам в нее не верил – в результате стал еще богаче. Моя собственность в космосе стабильно росла, и в сорок пятом я, наконец, набрался смелости лично посетить свои владения. Я наблюдал создание промышленного пояса, строительство частных колоний, и начало эмиграции, наблюдал и активно участвовал. Видел и войну, во время которой чуть не потерял все. И вот после войны окончательно перебрался на высокие орбиты – земная гравитация и экология плохо сочетаются со старостью, а здесь я рассчитывал прожить еще долго. И прожил, достаточно успешно, пока за грехи свои тяжкие не был схвачен наемниками Сверхновой и брошен за решетку, откуда меня по старой дружбе не вызволили советские товарищи. Правда, забавная вышла биография?

Ольга не сразу находит что ответить.

– В любом случае спасибо за то, что у вас столько денег и друзей – а то я бы и сейчас сидела в камере. Мне повезло, что у меня с вами есть какой-то общий враг, кто бы он ни был.

– Всегда пожалуйста, моя красавица. Должен же быть хоть какой-то толк от всех этих миллиардов?