Ольга, стараясь придать своему лицу как можно более безразличное выражение, напряженно обдумывает ситуацию. Опять эта чертова информация, вложенная в нее еще до рождения. Она была нужна друзьям Арины, нужна неизвестному похитителю, нужна всем. Кто еще захочет ее получить, и каким способом?

– Значит, скандал в благородном семействе? Под шумок сперли носителя государственных секретов, чтобы потом использовать? Занятно. Сколько говоришь, она стоит?

– Полтора миллиарда в месяц при наличии оборудования. Технология производства водоочистителей до сих пор один из самых охраняемых секретов Сверхновой.

Климов оценивающе глядит на Воронову.

– И носитель секрета у нас, сидит прямо передо мною…

Чернова сменяет Владимира Ильича.

– Носитель есть, да не про нашу честь, Федор. Нам с Оленьки ничего не перепадет – извлечь данные без кодов доступа невозможно при всем нашем оборудовании, с этим не справятся даже самые мощные машины Политбюро. Там внушающая уважение многоступенчатая защита, и при попытке взлома все, что мы гарантированно получим в итоге – жизнерадостную дурочку, которая будет весело хихикать до конца жизни. Чтобы открыть ларчик надо найти того, кто закрыл его, и выбить ключ.

– А счастье было так возможно. Ладно, не были богатыми, нефиг и начинать. Работать она сможет?

– Да, в остальном с девушкой все в порядке, навыки при ней.

– Ильич?

– Я думаю, стоит попробовать. Она мне даже чем-то понравилась, у девицы интересное мышление, женская техническая логика штука весьма занятная.

– Хорошо, я вас понял. Оставьте нас, пожалуйста.

Чернова и корабельный компьютер отключаются, оставив Ольгу наедине с капитаном. Климов некоторое время молчит, оценивая радости и печали ближайшего будущего, затем спрашивает.

– Что ты знаешь о Большевике?

– Бывший крейсер флота Союза, теперь частный корабль, принадлежит вам. Вы вроде наемников, воюете за тех, кто лучше платит, беретесь за ту работу, которую больше никто не сделает. Так говорили про вас в сети, и если это не соответствует действительности, то прощу прощения.

– Отчасти верно. Но лишь отчасти.

На столе между ними появляется трехмерная модель околоземного пространства.

– Как ты знаешь, обитаемый космос разделен на три зоны влияния, и любой корабль или колония, естественная или искусственная, так или иначе, входит в одну из зон. Действует по ее правилам.

– Первый сектор, он же красный, зона влияния Союза. Наши покровители и союзники, с ними мы поддерживаем рабочие отношения, иногда они нанимают нас для выполнения тех работ, которые не хотят делать сами. Вторая зона подконтрольна конкурентам Союза – корпорации Сверхновая и ее сателлитам, враждебная территория, мы там не появляемся без особой необходимости. И наконец, третья, самая интересная и обширная – Свободная Зона. Дикий Космический Запад.

– Более шестидесяти тысяч обитаемых объектов всех возможных типов, территория частного капитала, где нет государственного регулирования, и каждая колония ведет свою собственную политику выживания, сообразно своим силам и интересам. В отсутствие государства понятие закона в Свободной Зоне весьма условно – пиратство, грабежи, вымогательство там в порядке вещей. И тут на арену выходим мы.

– Если у той или иной колонии проблемы с пиратами, которые грабят ее корабли – мы решаем проблему, силой прекращая действия бандитов. Если среди колоний начинается конфликт, к примеру, за ледяной или железно-никелевый астероид, то мы проследим за тем, чтобы их спор не перерос в полномасштабную войну. Если тот или иной корабль Союза терпит крушение в Свободной Зоне – мы первыми приходим на помощь.

– Мы далеко не только наемники, тут ты неправа. Мы армия, полиция, суды и спасатели в одном лице. Там, где все решают деньги и оружие, наш геройский экипаж представляет Закон. Пусть и не бесплатно. Понимаешь?

– В общих чертах.

– Тогда ты должна понимать, что в результате нашей деятельности у нас образовалось очень много врагов. И когда ты станешь одним из большевиков, одним из нас, они станут и твоими врагами тоже, причем навсегда. Впоследствии ты можешь покинуть крейсер, но твое прошлое навсегда останется с тобой, и выкупить его ты не сможешь. Ты принимаешь это во внимание, когда думаешь о зачислении в наш экипаж?

– Наличие врагов для меня не в новинку.

– Также ты должна понимать, что вступая в наши ряды, начинаешь новую жизнь. Официально Ольга Воронова мертва, о твоем существовании в данный момент знает лишь мой экипаж и тот, кто сунул тебя в Духовку. Для всех остальных ты не существуешь, и пусть так остается дальше, сейчас так лучше в первую очередь для тебя. Служить на моем корабле ты будешь под прикрытием новой личности.

– Мы уничтожили их маленькую частную тюрьму, и сейчас твои похитители еще, возможно, числят тебя среди мертвых, но рано или поздно они разберут завалы и поймут, что заключенной Вороновой удалось бежать. Скорее всего, тебя начнут искать, и вот тут новая личность с новыми документами будет весьма кстати. Новая жизнь предполагает помимо прочего полное отсутствие контактов со всеми старыми знакомыми.

Ольга думает о Петрове, родители так и не вспомнились.

– Знакомых у меня немного, фактически только один человек, и я даже не знаю, жив он или нет.

– Значит, оставим прошлое в прошлом. И еще одно, последнее, но не по значению. Большевик входит во вспомогательный флот Союза как частный корабль. Это значит, что в мирное время мы им не подчиняемся, но в случае войны крейсер переходит в распоряжение штаба флота. Экипаж является военнообязанными, и если начнется война, ты будешь призвана на общих основаниях. Военный билет у тебя будет.

– Я с рождения на службе.

Климов еле заметно улыбается своей знаменитой хитрой ухмылкой.

– Ну, тогда, если тебя не привлекает карьера малолетней проститутки во Фрипорте, я официально предлагаю вам, Ольга Воронова наняться к нам в экипаж бортинженером-компьютерщиком в звании старшего матроса, стать персональным помощником нашего корабельного мозга, то есть Владимира Ильича.

Старший матрос – самое низкое звание на Большевике, ниже уже идут корабельные роботы в чинах матросов обычных. Работая на Сверхновую, она управляла Высоким Домом в чине энсина, то есть мичмана. А теперь станет старшим матросом, существенное падение по служебной лестнице. Ольга переводит дыхание, считает до десяти и отчетливо говорит:

– Я согласна с вашим предложением.

Капитан подает ей старомодный планшет с листом гербовой бумаги.

– Частный корабль как маленькое государство, в котором капитан, то есть я, является президентом, римский папой и товарищем Сталиным в одном лице. Подписав стандартный контракт сроком на один год, ты становишься членом экипажа и гражданином моего государства. Я непросто работодатель, я твой флотский командир, что исключает возможность неповиновения. Мои приказы для тебя станут законом, любое их нарушение становится государственным преступлением, за которым последует соответствующее наказание. Если ты согласна на такие условия, прочти внимательно контракт и распишись.

Ольга быстро читает документ, минуту думает над прочитанным, затем размашисто подписывается.

Климов забирает контракт, затем протягивает ей крепкую ладонь.

– Старший матрос Воронова, поздравляю вас с зачислением в экипаж. Желаю успешной службы.

– Спасибо, товарищ капитан.

Контракт убран в стол, его место занял магнитный поднос, на котором стоят два маленьких герметичных стаканчика.

– По нашей традиции, вступление в должность отмечается глотком водки. Не знаю, был ли на Высоком Доме алкоголь и…

– Я выпью.

Она подносит стаканчик ко рту, подхватив губами трубочку.

– За нового старшего матроса! За нового большевика! Будем жить!

– За корабль и экипаж! Будем жить!

Столичная обжигает рот, но Ольга стойко переносит испытание, она хорошо знает, что флотские традиции нарушать нельзя.