– Поче…

Ойкнув, я вытащила руки из передних карманов Никиты. А он снова расхохотался и, едва дождавшись, когда я обхвачу его за шею, принялся вертеться из стороны в сторону, а потом вообще устроил заплыв, уже под мой хохот и визг.

– Хорошо тебе плавается? – поинтересовался Никита, когда я вдоволь насмеялась и накаталась.

– На тебе – хорошо, – ответила я печально, понимая, к чему он клонит.

– Ань, ты воды не боишься, – начал он с веских доводов. – Тебе нравится быть в воде.

– Только с тобой и в ванне.

– Со мной в ванне? – поддразнил мужчина.

– В ванне мне хорошо исключительно одной, а в озере – исключительно с тобой.

– Ой, Анька, ты целый день бросаешься такими утверждениями, что мне хочется не просто с тобой поспорить, а доказать, как сильно ты ошибаешься.

Вздохнув, он ловко подкинул меня, и я сама не заметила, что вишу уже не на спине, а у него на груди. И за шею, оказывается, опять успела обнять, и ногами вновь его обхватила.

– Нет, – встретившись с ним взглядом, я догадалась о его намерении начать учить меня плавать и качнула головой.

А почувствовав, что он все-таки меня отпускает, прижалась к нему теснее и сжала ноги у него за спиной.

– Давай попробуем, – уговаривал он. – Вот увидишь, тебе понравится.

– Нет. Я не готова. Не сейчас. Ну… давай забудем о твоей прошлой ошибке, и… Я прощаю тебя. Если хочешь – я готова сказать, что мне даже понравилось. Но с меня хватит. Ну, не мое это! Понимаешь? Не мое. Ты старался. Ты сделал все, что мог. И дело не в тебе. Это я. Проблема во мне, Никит. Но пусть все так и останется, а? Я не хочу…

– Надо, Анька, – он убрал у меня со лба мокрую прядь длинных волос. – Надо.

– Ну нет, Никит…

– Надо, – повторил он. – Потом сама мне спасибо скажешь.

Никита попытался отодрать меня от себя, но я вцепилась в него, прижалась к нему и вообще спряталась за него, вжав голову в его грудь. Он сделал парочку попыток – я не сдалась. Он, посмеиваясь, потянулся к моим ногам и… пощекотал мои пятки!

– Это подло! – пропищала я сквозь смех.

Нет, ну правда – нечестно пользоваться тем, что он знает о моей маленькой слабости.

– Иногда все средства хороши, – не смутился Никита. – Не дергайся. Не сопротивляйся. Быстрей начнем – быстрей и закончим.

– Не хочу, не хочу! – снова захныкала я, давясь смехом от очередной порции щекотки.

А потом подняла голову вверх, случайно взглянула на берег и…

– Ань? – насторожился Никита, когда я перестала смеяться, бороться и сама с него соскользнула.

Вовремя обняв меня, чтобы не ушла под воду, он развернулся и увидел то, что привлекло мое внимание.

На нашем покрывале прямо в обуви стоял тот самый молодой парнишка-рыболов и, прищурившись, жевал длинную травинку. Потом выплюнул ее – опять же на наш коврик, ткнул ногой и едко выдавил:

– А я думаю: ради чего Владимир Ильич попросил всех уважаемых рыбаков уйти? А это, чтобы никто не видел, как тут одну девку пытаются уломать «дать»!

Я побледнела, понимая, что да, те слова, что я говорила, вполне можно трактовать, как любовные игры. И какое мне дело до мнения незнакомца? А неприятно. И холодно как-то стало. И противно – этот его взгляд…

Он смотрел и наверняка пытался угадать – усадил меня на себя Никита или нет, в трусиках я или уже без. А еще его улыбочка намекала, что он тоже не против присоединиться.

Это ощутила я. И это почувствовал Никита.

Успокаивающе погладив меня по щеке, он начал выходить на берег. Неспешно. Молча. Не показывая эмоций. Когда вода стала мне по грудь, он посмотрел на меня, убедился, что я его поняла без слов, и вышел на берег сам. Игнорируя незнакомца, ставшего в стойку, Никита подхватил полотенце и раскрыл его, предлагая теперь мне выходить из воды. Так как он стоял к парню спиной, я поспешила оказаться на берегу и завернуться в махровые объятия.

– Не холодно? – заботливо поинтересовался мой друг.

– Н-нет, – стуча зубами, ответила я.

Он усмехнулся, кивнул, принимая мой ответ. И развернулся к пареньку. Повел широкими плечами, разминая их. И еще раз. Ой, вот это его довели! Я бросила сочувственный взгляд в сторону незнакомца и шепнула одними губами:

– Беги!

Паренек переступил с ноги на ногу, немного изменился в лице, но совету не внял. Бедолага. Даже если бы Никита не был мастером спорта по кикбоксингу, разве не видно, что у них разные весовые категории? И неужели не заметно, что к нему присматривается хищник – обманчиво медлительный, а значит, готовящийся к атаке?

– Никит, – погладила его по спине. – Может, не надо?

– Почему же? По-моему, каждый должен получить по заслугам.

– Ну да, – вновь погладила его. – Просто… ну… такой день… И… ладно, я соглашусь! Я согласна на то, что ты предлагал!

Никита хмыкнул. Бросив на меня хитрый взгляд, он повел плечами, сбросив мои руки, и сокрушенно вздохнул, принимая игру:

– Поздно. Я теперь рассматриваю другое предложение повеселиться!

– Ты уверен? Вот так, мне отказываешь?

– Ну… ты от меня никуда не денешься, а он…

Никита сверкнул широченной улыбкой, от вида которой незадачливый рыболов сделал опасливый шаг назад и тут же предъявил претензии к нападающему:

– Почему ты в брюках?!

– Действительно, без них будет лучше, – Никита медленно расстегнул молнию бриджей, сделал шаг вперед и промурлыкал, заметив, как попятился непрошеный гость. – Куда ты? Мы же даже не начали!

– Беги! – выглянув из-за плеча друга, повторила я самоубийце.

И не знаю, то ли на этот раз он мне поверил, то ли одумался сам, то ли ему не понравилась улыбка Никиты, но он как-то резко отскочил в сторону с покрывала. И сразу отбежал еще на парочку метров. И еще на парочку. А уже потом, прикинув, что отсюда он сможет удрать наверняка, крикнул:

– Извращенцы!

Отбежал еще на несколько метров, обернулся, увидел, что Никита расстегивает пуговицу на бриджах, и добавил:

– Это подло!

Проводив его взглядом, Никита снял бриджи и задумался:

– Как думаешь, подло то, что я согнал его с нашего покрывала?

– Нет, – хихикнула я, – судя по его шокированной физиономии, подло, что ты так многообещающе смотрел на него, так эффектно вжикнул молнией бриджей, но не стал его догонять!

Пока я крутилась на солнышке, обсыхая, Никита снял бриджи и повесил их на куст, вытряхнул покрывало, потом осмотрел его, нахмурился и перевернул на другую сторону. Услышав, как он начал доставать еду, которой нас снабдила Инга Викторовна, я жадно повела носом и поспешила к нему.

– Отбивные! – с восторгом уставилась на любимое лакомство. – Никит, твоя мама – настоящее чудо!

– А кто заказывал? – хитро прищурившись, потребовал он и свою порцию похвалы. – Кто отогнал назойливого «комара», который был близок к тому, чтобы все растоптать?

– Ты, мой рыцарь!

Потянувшись на другой конец покрывала, я чмокнула друга в щеку и увернулась от его ладони. Скорее всего, он ожидал подвоха и собирался оттолкнуть меня, но я оказалась проворней и, молниеносно вернувшись на свое место, с усмешкой наблюдала, как медленно опускается его рука.

Доли секунды Никита задумчиво взирал на нашу «скатерть-самобранку», а потом сел по-турецки и потребовал:

– В следующий раз, когда захочешь меня искренне поблагодарить, учитывай, пожалуйста, мое происхождение. При чем тут рыцарь? Где Англия и где Восток? Говори просто – «Мой повелитель».

– Хорошо, – положив на кусочек хлеба отбивную, как мне нравилось больше всего, я прикрыла глаза и миролюбиво полюбопытствовала: – А что прикажешь делать, когда я захочу тебя придушить?

– Сдержись!

– Вряд ли это возможно. Такой соблазн…

– Эх, Анька, – Никита длинно вздохнул, – что бы ты еще понимала в соблазне…

Оторвавшись от отбивной, я посмотрела на друга и рассмеялась, заметив, что он печально смотрит на озеро и крутит в руках вилку.

– Позволь накормить тебя, мой повелитель! – изобразив поклон, я потянулась к снеди.