Колокола пробили обедню. В этот миг деревянные ворота семинарии распахнулись и из её недр в город высыпали школяры. Примятые белые рубахи и короткие штаны на подтяжках замельтешили в толпах прохожих. Взъерошенные, голодные и уставшие, ребята бросились во все стороны и вмиг заполонили близлежащие переулки и улицы. Город готовился к ежегодному празднику «Единения» и в честь такого события для семинаристов намечались продолжительные каникулы.

     Петь бежал по Красной улице среди старшеклассников. Парни жутко устали от сидения за нудными книжками, пока за окнами расцветала весна. Чистое лазурное небо склонилось над черепичными крышами и уснувшими до следующей зимы дымоходами. Солнце подогревало кирпичные стены домов. Свежий ветерок разгонял по улицам сквозняки, подбадривал надувающиеся почками ветви деревьев и немного шалил с дверьми незапертых подъездов и ставнями торговых прилавков.

     — Приветствую вас, уважаемый Миус, — воскликнул юноша, пробегая мимо знакомого старичка. Уважаемый Миус не успел опомниться и даже понять, кто это его окликнул, но всё же снял с головы шляпу и поклонился в противоположную сторону. Петь лишь заливисто рассмеялся и побежал дальше по Красной улице.

     — Тётушка Марина, доброго дня! — поприветствовал Петь торговку фруктами, в то время как его товарищи умыкнули с прилавка несколько яблок. Пока тётушка отвечала парню улыбкой, пёстрые рубахи, жилетки и сюртуки школяров уже успели раствориться в толпе.

     — Дядюшка Петро, как поживаете? — пробегая мимо, поздоровался парень с точильщиком. На прилавке возле грузного толстяка было установлено точильное колесо, от которого во все стороны разлетались снопы оранжевых искр.

     Не обделил Петь вниманием всех встреченных им прохожих, каждого из которых он знал с самого детства. Парень низко поклонился городской пряхе тётушке Весте, которая изготавливала ткани для большинства горожан, и едва не сбил с ног её смазливую падчерицу Юнону, что ждала прекрасного принца и с презрением смотрела на всех прыщавых школяров и сыновей ремесленников. Поклонился городскому голове, который для праздника разоделся богаче обычного, и помахал рукой его свите чинонивничков и полу-знатных-полу-благородных дам и господ, которые в сторону школяра даже не посмотрели. Посмеялся над пьяницей, спящим в луже, и помог ослепшему старику перейти на другую сторону улицы.

     Наконец ребята нашли укромный закоулок и смогли отдышаться. Улов был скромным: прыщавый и низкорослый задира Вань достал из-за пазухи кусок говяжьей колбасы, кучерявый и вечно чумазый хохотун Лёш разжился краюхой хлеба, но больше всех повезло здоровяку Мишу, который раздобыл на ярмарке кисет ароматного табака.

     — Вот это да! — воскликнул Петь. — Заморский табак. Доставай трубку скорее.

     Миш самодовольно ухмыльнулся, в районе груди похлопал руками по сюртуку и вынул из внутреннего кармана костяную курительную трубку, которую он прошлым летом стащил у отца. Школяры нетерпеливо приплясывали, пока широкоплечий и щекастый здоровяк набивал агрегат табаком и раскуривал, пуская по закоулку клубы ароматного дыма.

     Каждый из товарищей успел сделать по одной затяжке, прежде чем раскрасневшийся Лёш поднял тревогу. Парень вскрикнул «Атас» и начал суматошно размахивать руками, пытаясь развеять вокруг школяров табачное облако. Безуспешно. Щекастый Миш как раз в это время выдохнул особенно большую порцию дыма, и друзья оказались пойманы на горячем. В закоулке показался кто-то из взрослых и этот кто-то совершенно точно увидел, как они курят табак, а это означало, что сегодня школярам здорово влетит сначала от учителей, ну а потом и от родителей.

     Но тревога оказалась ложной, потому что перед ребятами стоял всего лишь бродяга, который появился в городе несколько дней назад. Утомлённый жизнью старик носил длинные седые волосы и пепельную бороду до груди. Его кожа была изрезана канавами глубоких морщин, изрядно подгоревших под солнцем. Незнакомец был очень высок и, не смотря на почтенный возраст, широкоплеч и осанист. Одежды бродяги были потрёпаны жизнью на улице, но в то же время выглядели довольно опрятно и чисто. Длинная чёрная ряса давно выцвела, поистёрлась и сменила несколько оттенков, но было видно, что стирали её не позднее вчерашнего дня. Шерстяной плащ был очищен от соломы и репейника, а кожаные сапоги недавно смазаны жиром и поблёскивали от солнечного света.

     Бродяга опёрся руками о длинный кедровый посох и вперил в школяров тяжёлый испытующий взгляд. У Петя от такого внимания мурашки пробежали по спине. Чёрные угольки глаз старика сверлили нутро похлеще винного штопора, выискивая одному ему ведомые детали. Выдерживать этот взгляд с каждым мгновением становилось всё тяжелее и тяжелее, старик будто намеренно смотрел прямо в глаза, заставляя нервничать всё сильнее. Вань и Лёш уже откровенно постукивали от страха зубами, да и здоровяк Миш заметно побледнел и даже начал медленно пятиться.

     Бродяга ушёл так же стремительно, как и появился в закоулке. Просто в один миг развернулся и скрылся на улице, оставляя испуганных до смерти школяров наедине с самими собой.

     — Ну и тип, — возбуждённо выдохнул Миш и попытался снова затянуться табаком через трубку. — Эй, всё на землю просыпалось.

     — Забивай новую трубку, — сказал Вань. — Ну и денёк сегодня.

     — Знаете что, — сказал Петь, восстанавливая дыхание. — Я наверное пойду домой, не то тётушка будет злиться.

     — Точно? — спросил Лёш. — Табаку у нас ещё много.

     — Да ладно, наслаждайтесь, — отмахнулся парень. — Вам больше достанется.

     С этими словами школяр развернулся и побрёл домой. Тётушка просила его прийти сегодня пораньше и как следует подготовиться к празднику Единения. В этом году Пете исполнялось восемнадцать лет, и тётушка собиралась приобщить его к древнему магическому ритуалу для взрослых, который можно было провести только лишь в этот праздник.

     Улица быстро закончилась, аккуратные домики перестали пробегать рядом с парнем, а глаза наконец-то нашли родное крыльцо. Петь вошёл в дом своей тётушки как раз в тот момент, когда солнце стало заглядывать в окна и заполнило светом все комнаты. Скромная жизнь хозяйки распространялась всего на несколько помещений. Петь вошёл в гостиную с мягким диванчиком, но она же была и кухней, потому что у окна стоял стол, и в то же время исполняла роль спальни, потому что у противоположной стены расположилась кровать.

     Тётушка сидела перед большим зеркалом и из своих пышных волос сооружала сложную причёску. Каждый из таких праздников был для молодой вдовушки хорошим поводом найти себе нового мужа и потому на красоту она монет не жалела. Под зеркалом стояла тумба, заполненная кремами и пудрами, а в углу комнаты располагался просторный дубовый шкаф, в котором всё свободное место заняли костюмы и нарядные платья.