Помимо фальшивых авизовок, наиболее популярными источниками криминального существования чеченских ОПГ столицы являлись, сбыт фальшивых денег (только в 1993 году по всей России было изъято около 4 миллиардов рублей), похищения людей, торговля оружием и наркотиками и так называемое «силовое внедрение» в коммерческие и банковские структуры.
Относительно недолгий период расцвета чеченского преступного сообщества пришелся на время провозглашения независимой Чеченской Республики; Но понятно, что слишком уж долго терпеть «чеченскую вольницу» в самом сердце России власть не могла, ибо по всем параметрам это было стратегически неверно. В первую очередь неверно во внутриполитическом аспекте, поскольку чеченский криминалитет очень быстро вышел за рамки банальной уголовщины, превратившись в силу, фактически угрожающую национальной безопасности страны. Да-да! Не больше и не меньше! И дело здесь не только в том, что лидеры независимой Ичкерии обязывали своих соотечественников, ведущих криминальный промысел на территории России, отстегивать часть прибыли на поддержание республики и на войну с «неверными». Просто, подмяв под себя Москву, чеченские ОПГ фактически получали контроль над большей частью России. Ведь Москва для страны по сути и есть пресловутые «мосты, почта, телеграф и телефон». И, заметьте, - «все в одном флаконе».
Методичные и целенаправленные акции-репрессии столичных силовиков, которым, что называется, развязали руки в борьбе с чеченскими ОПГ, наконец-то стали приносить плоды. Милиционеры научились не только «задерживать и сажать» (и тем самым разобщать), но и, что самое главное, перекрывать доступ к наиболее доходным сферам бизнеса, которым кормились чеченцы. Отныне им сделалось гораздо сложнее проводить сделки с продажей ворованных машин (их стало на порядок тяжелее перегонять в Чечню); «накрылись» аферы с авизо - банки на пушечный выстрел перестали подпускать к подобным операциям представителей горной республики; в известной мере потеряла смысл и работорговля, поскольку остатки недобитых бандформирований в большей степени были вынуждены заниматься спасением собственных жизней, и т.д.
Как уже говорилось, свою лепту (причем немалую) в войну с чеченскими ОПГ внесли и славянские преступные группировки. Конечно, в открытую столичные милиционеры ведение «боевых действий» против чеченских группировок не поощряли, но и, в свою очередь, особо не стремились влезать в межэтнические криминальные разборки. Как говорится, «враг моего врага - мой друг».
Кроме того, есть мнение, что на определенном этапе сторону воинствующих славянских принял и внушительный «пул» законников и признанных патриархов уголовного мира. Естественно, также не шибко афишируя сей факт, - и все равно, такая вот негласная поддержка дорогого стоила. Здесь фишка в том, что, согласно кастовой этике воров, национальность в их деле большого значения не имеет. Воровское движение многонационально, но при этом примерно 60-65% всех воров в законе - это выходцы с Кавказа. А посему любая волна всплеска национализма, призывающего к вытеснению инородцев, так или иначе задевает интересы и кавказских авторитетов. Неслучайно в свое время сильный «этнический уклон» преступного мира столицы послужил толчком к тому, что в криминальной Москве развилась особая форма национализма под лозунгом «Русская мафия - для русских». Тогда воры в законе пытались этот самый национализм всеми силами сдерживать, в том числе обвиняя в его искусственном насаждении правоохранительные органы. (И представляется, что обвинения эти были отнюдь не беспочвенны.)
Но в данном случае следует иметь в виду то обстоятельство, что со стороны воров в законе отношение к чеченцам, не признающим и не уважающим сложившиеся устои и традиции, всегда было достаточно сложным. Да и с «экономической точки зрения» им выгоднее было иметь в Москве пускай и более мощные, но зато относительно предсказуемые, «традиционные» этнические группировки.
Такие, например, как азербайджанская и грузинская.
К примеру, к азербайджанцам, региональная община которых по состоянию на середину девяностых насчитывала более 300 тысяч человек, серьезные претензии в те годы предъявлялись крайне редко. Что с того, что они подмяли под себя три десятка столичных колхозных рынков и едва ли не монополизировали наркобизнес? Ведь с этой «бизнес-деятельности» азербайджанцы исправно и без лишних проволочек отстегивали в общий котел от 30 до 50% прибыли. Не то, что эти «вконец обнаглевшие» чеченцы, от которых даже снега зимой не допросишься. Словом, позиция московских воров была вполне понятной: «Ничего личного, парни, - это просто бизнес».
Как результат, во второй половине 90-х годов расклад сил между ведущими этническими ОПГ Московского региона претерпел существенные изменения. Криминальное лидерство среди этнических группировок города и области отныне снова принадлежало азербайджанским группировкам. И по некоторым оценкам, это лидерство сохраняется до наших дней.
По данным аналитиков азербайджанского журнала «Монитор», 12% оборотного капитала азербайджанцев в России приходится на промышленность, 20%- на торговлю, 23%- на банковские структуры и 38%- на криминальный бизнес. Суммарный оборот денег, заработанных азербайджанцами в России, - около 25 миллиардов долларов. Примерно половина из них приходится на Москву. Это, кстати, гораздо больше, чем валовой продукт Азербайджана.
Далее, вслед за азербайджанцами (по убывающей) следовали украинские,[83] армянские и грузинские бандиты. Им в спину дышали ассирийские группировки, вторым покровительствовал сам Иваньков.[84] Заметно сдав позиции, тем не менее, остались влиятельными в Московском регионе и чеченские группировки. Иное дело, что участники последних вынуждены были отныне делать основную ставку не на гастролирующих, а на легально осевших и закрепившихся в Москве и Подмосковье соплеменников.
Лидеры чеченских ОПГ оказались достаточно гибкими, чтобы понять, что отныне на «чужом поле» любой конфликт с их участием в нынешней ситуации может привести их на грань краха. В частности, когда московские власти серьезно ополчились на кавказцев, многие чеченцы поспешили перебраться в Питер и до поры затаиться на берегах Невы. Чеченская диаспора в Санкт-Петербурге резко увеличилась и достигла 25 тысяч человек. Но это вовсе не означает, что вся диаспора - сплошной криминалитет. Речь идет лишь о тех, кто занялся преступным промыслом. Один из видов такого промысла - рэкет, заключающийся в том, что чечены предлагали себя фирмачам в качестве крыши, маскируясь какой-нибудь небольшой славянской группировкой. В ходе чеченской кампании они особенно не высовывались, прекрасно понимая, что войны приходят и уходят, а их криминальный бизнес остается. Кстати сказать, по нашим данным, именно благодаря сильным позициям чеченских лидеров в Северной столице за все время ведения боевых действий на Северном Кавказе не случилось ни одного политического теракта с чеченским следом.
Также следует отметить, что со временем сложилась тенденция, когда в чеченских ОПГ лишь менее половины членов составляют собственно этнические чеченцы. В бандах, называемых чеченскими, все чаше стали встречаться представители бывших советских народов, в том числе славянских. По нашим данным, такая тактика избиралась намеренно и активно использовалась в случаях, когда ситуация требовала не простого взимания дани, а создания более изощренных финансовых схем.
Один из методов такой «работы» - устройство этнических русских, связанных с чеченскими ОП Г, в подконтрольные фирмы, как правило, на ключевые посты. Этот способ называется «поставить на кормление» - здесь бешеные оклады и премиальные представителям крыши и есть замаскированная мзда. Кроме того, «свой человек» в фирме всегда в курсе всех её проектов, финансовых поступлений и т. д. Другие способы влияния - вхождение в состав учредителей фирмы, инвестиции в суперприбыльные проекты, получение финансовых ссуд. Понятно, что напуганные историями о «кровожадных чеченцах» руководители банков, заводов и проч, охотнее идут на сотрудничество с «внешне русскими», нежели с явно выраженными «лицами кавказской национальности».
