Неудивительно, что криминальный мир быстрее «решает вопросы». И совсем не странно, что правит у нас не закон, а законники.

Штормовое предупреждение отменяется?

Несмотря на вышеизложенное, бытует мнение, что в последние годы оргпреступности на Дальнем Востоке живется несладко - настолько активизировались в регионе силовые структуры. По крайней мере, громкие заявления слышны постоянно.

К примеру, 10 ноября 2005 года, в День милиции, тогда ещё заместитель Генерального прокурора РФ Юрий Чайка отчитался перед полномочным представителем президента РФ в Дальневосточном округе Константином Пуликовским. По его словам, «правоохранительным органам удалось фактически обезглавить организованные преступные сообщества на Дальнем Востоке». Скорее всего, в данном случае Юрий Чайка имел в виду задержание костяка «воровского Общака» в Хабаровском крае.[190] Буквально через месяц, в декабре 2005 года, на Дальний Восток прибыл министр внутренних дел Рашид Нургалиев. В своем выступлении перед местной милицией он также радовался успехам, в частности, ликвидации в Хабаровском крае т. н. «нанайского Общака», не только промышлявшего кражами, распространением наркотиков и торговлей спиртом, но и воздействовавшего на неокрепшие умы молодежи. («Общаковцы» - де пропагандировали воровскую идеологию в школах.) Приговор группировке был вынесен буквально накануне приезда министра - лидеры Владислав Реве и Алексей Бурмистров были приговорены к 18 и 16 годам «строгача», а остальные получили от 7 до 14 лет.

Но на этом министр закончил «раздавать пряники» и взялся за кнут. «Социальная напряженность, рост незаконной миграции - на уровне национальной безопасности страны», - горячился Нургалиев. По его словам, под контролем ОПГ ныне значительная часть экономики, причем не каких-нибудь никчемных отраслей, а тех, что ориентированы на экспорт. Особенно беспокоила министра ситуация с биоресурсами и лесом. В общем, наказ был дан известный: берегите природу, мать вашу…

Но какие бы громкие заявления ни делались, какие бы наказы ни раздавались, Дальний Восток продолжает жить своей особой жизнью, и, судя по криминальным сводкам, как и прежде напоминающим боевые, победа над оргпреступностью здесь может только сниться: здесь постоянно что-то делят, кого-то режут, расстреливают или взрывают.

Одним словом, сказать, что лихие криминальные времена на Дальнем Востоке ушли безвозвратно, нельзя. Хотя надо отметить, что именно здесь, на Тихоокеанском побережье, где солнце встает первым, может быть, даже раньше, чем в российских столицах, представители криминалитета осознали необходимость выхода из тени. Как результат, нынче в регионе правят не серые кардиналы и не воры в законе, а совсем иные законники - депутаты, мэры, губернаторы. Короче, солидные люди с серьезными намерениями и практически неограниченными возможностями.

Разве что в душе - все те же реальные, правда, повзрослевшие, «пацаны».

…А вот был ещё такой случай!

В начале девяностых часто приезжали поляки. Они перевозили крупные суммы валюты, золото, ценные вещи.

Так вот, один из этих поляков был связан с нашими жуликами, и захотел он своих товарищей подставить. А привезли тогда поляки в Россию огромную по тем временам сумму - 30 тысяч долларов.

Пошел он к знакомым налетчикам и говорит: ребята, я с другими поляками буду на съемной квартире. Адрес такой-то. Я вам сообщу, когда туда надо подъехать. Вы позвоните, я открою дверь. Вы нападаете, забираете все деньги и уходите. Я тоже буду потерпевшим. А потом вы мне мою долю отдадите.

Налетчики, естественно, соглашаются.

И вот сидят братки, ждут от поляка условленного звонка. Он звонит. Они - четыре человека - садятся в машины, подъезжают по указанному адресу, звонят в дверь.

Дверь открывает какой-то мужчина, они валят его на пол ударом кулака. Влетают в квартиру. Кричат: «Все на пол, суки!» Когда всех положили и ногами попинали, видят, что ситуация какая-то ненормальная: почему-то несколько поляков лежат на полу в форме наших таможенников.

Смотрят на стол - а там протокол обыска, протокол осмотра, пачки денег. Оказывается, за те полчаса, что налетчики добирались до поляков, именно в эту квартиру нагрянула таможня с обыском. Стали изымать валюту, допрашивать. Тут звонок - братки приехали. Таможенники радостно открыли дверь - думали, ещё какой-то поля попался…

Ну что теперь делать браткам? Таможенники вперемежку с поляками лежат на полу. Доллары аккуратной стопочкой сложены на столе. Налетчики, недолго думая, деньги забрали - им же и легче, не надо лазать по карманам - и уехали.

Как потом таможенники эту историю начальству объясняли, неизвестно. Впрочем, братва ещё прилично поступила: только деньги забрала, а удостоверения таможенникам оставила.

А поляку тому так ничего и не досталось. Потому что у налетчиков был прекрасный повод сказать: «Браток, даты что? Какая доля. Ты нас подставил под ментов. Мы их чуть не перебили. Да и деньги таможенники у тебя до нашего появления изъяли. Так что ты пролетаешь мимо доли».

В общем, не дали ему ребята ни копейки.

Разве для нашего человека есть чего-то

невозможного, если за это платят бабки?…

Одесский фольклор

Наши соотечественники за рубежом всегда были заметным явлением. И когда в XIX веке на Лазурном Берегу вводили моду на музыкальные сезоны, и когда в XX дружным тур-строем ходили по европейским городам, демонстрируя «облико морале» советского туриста. А вот третья, так называемая «колбасная» волна советской эмиграции в первой половине 80-х годов прошлого века сделала выходцев из Советского Союза заметными на Брайтоне. Причем заметными настолько, что вскоре в американской прессе появился, а затем надолго прижился доселе неслыханный в миру термин - «русская мафия».

Сегодня это словосочетание кажется нелепым и смешным, однако в данном случае важен сам факт: «наши» смогли наследить на новом месте так, что о них стали писать СМИ. А по их зарубежным меркам, уж поверьте, это дорогого стоит. «В северо-восточной Филадельфий появилась «малина», - писал в 1983 году журнал «Филадельфия». - Представьте совершенно новую мафию в этой стране. Каждый крупный город имеет её «подразделение», организационные связи расширяются и в Европе». «Малина» - та же мафия, считают американцы. «Это международный Уголовный заговор, который проявится в любом преступлении, от убийства до шпионажа, распространения наркотиков и ювелирной кражи. Мафия растет».

Впрочем, серьезные организации вроде Интерпола и тогда, и сейчас более строго интерпретируют сам термин «мафия». По их определению, мафиозная группа должна иметь внутреннюю структуру с распределением ролей, свои внутренние «законы и традиции», отлаженный механизм исполнительской дисциплины и конспирации, влияние на жизнедеятельность административного или межгосударственного региона, связи и влияние в органах власти. Понятно, что под такое определение подпадал далеко не каждый мошенник с Брайтон-Бич. И тем не менее, к началу девяностых «русская мафия», костяк которой составляли представители советской еврейской эмиграции, стала настоящей проблемой для американских, израильских, и не только, спецслужб. Помните, классическое? «У меня в ботинке камень».

Мощный всплеск преступности, который сопровождал течение либеральных процессов в России, очень скоро ощутили и на Западе. Падение «железного занавеса» и распад Советского Союза упростили доступ к европейскому рынку оборотистым человечкам, которым стало тесно в рамках своего отечества. Как результат, из слабого, неспособного управлять своими институтами государства предприимчивые граждане вывозили все, что имело хоть какую-то ценность в Европе и за океаном. То бишь все, кроме рублей. Если же за душой ничего ценного не было, вывозили жизненный опыт (да такой, о котором в сытых заграницах и не слышали) и таланты: В том числе таланты криминальные.