– Всё? Доволен? Я сделала, что ты хотел? – уворачиваясь от щекотливых лизаний, спрашиваю я.

А в ответ опять получаю неунимающийся лай, от которого все стенки моего черепа скоро треснут.

– Всё! Успокойся! Сколько можно кричать? Помолчи хоть немного! И лучше дай взглянуть, куда ты меня привёл. – Отстраняю от себя любвеобильную морду и осматриваю местность, понимая, что мы находимся на пляже.

И не просто пляже! А на том самом, где находится вилла, в которую Адам меня сегодня привёз. Даже издалека я вижу это трехэтажное здание, окружённое высокими пальмами и горящее светом во всех окнах и ночными фонарями на улице. Однако от всех его огней меня отвлекают множество других – находящихся в море и в небе.

Присмотревшись повнимательней, я замечаю огромное количество катеров и столпотворение людей на берегу неподалёку от виллы, а сквозь истошный лай Демона слышу вдалеке шум летающих вертолётов.

Обескураженная происходящим, я кое-как приподнимаюсь и торопливо направляюсь в сторону толпы. Но мой темп быстро сходит на нет, когда среди десятка мужчин в одинаковых формах я нахожу Адама.

Он бурно жестикулирует и даёт людям какие-то указания с донельзя злым лицом, отчего мои ноги будто окончательно увязают в песке, и я застываю на месте.

Как я и предполагала – он в гневе! Я чувствую это даже на расстоянии. Тело вновь мгновенно переключается на волну Харта и впитывает в себя необходимую дозу его ауры.

Стоит же одному из мужчин указать ему на меня, а острому взгляду Адама – встретиться с моим, как все звуки мира разом отключаются, а фокус моего зрения сужается до его напряжённой фигуры.

Харт замирает. Пробирает меня взглядом до самого нутра. Всего пара секунд, которых хватает, чтобы умереть внутри себя и возродиться заново. А затем он срывается с места и надвигается на меня, точно смертельное гигантское цунами. И оно уже точно не соизволит пожалеть меня, как сделало это Карибское море.

Его лицо вмиг из злого превращается в непроницаемое, а это значит – совсем плохи мои дела. И ещё более чётко я это понимаю, когда вижу, что Адам не просто идёт ко мне в быстром темпе своей обычной уверенной походкой, а срывается на бег, чем пугает меня похлеще любых природных катастроф и хищных зверей в пещерах.

– Адам, не злись и послушай меня! – максимально громко прошу я, когда между нами остаётся несколько метров.

Но он игнорирует мои слова и нисколько не замедляет темп бега, отчего в инстинктивном желании защититься мне хочется тоже начать бежать. От него. Как можно дальше да побыстрее, но знаю – это плохая затея.

– Адам, честно, я не сбегала от тебя… меня просто неудачно накрыло волной, – напоследок пищу я и, вжав голову в плечи, закрываю глаза в ожидании кары.

И первый удар по мне совершает мощный импульс звериной энергетики. Второй – уникальный запах его кожи, от которого подкашиваются ноги. А от третьего, что вот-вот нанесёт его прущее на меня тело, я ожидаю и вовсе свалиться наземь. В который раз. Ведь с ним иначе не бывает.

С Адамом я всегда только падаю. Мощно. Больно. На всей скорости. До незаживающих ран и испепеления души.

Всегда.

Но, чёрт возьми, почему-то сейчас, столкнувшись с ним, я взлетаю. Во всех смыслах этого слова. Ноги отрываются от земли, тело будто парит в невесомости, а вся душа взмывает ввысь от ощущения чьей-то любви и заботы.

Прям как тогда… много лет назад… когда папа спас меня от падения и крепко сжал в своих объятиях. Точно так же, как это делает Харт.

Да только какого чёрта?!

Такого не может быть! Ничего из того, что я сейчас ощущаю.

Ни его цепких, удерживающих на весу объятий, что сковывают меня до хруста костей. Ни губ, что опаляют частым рваным дыханием мою влажную кожу на шее. Ни тихого голоса, которым Адам из раза в раз повторяет «Ты жива… Жива…», а затем сжимает меня руками ещё сильнее.

И как бы мне хотелось сказать, что я не могу дождаться, когда он выпустит меня и прекратит вновь делать вид, будто ему есть дело до меня, но не могу! Не могу!

Разум истошно кричит, напоминая, что Адаму верить ни в коем случае нельзя, а нужно в каждом его действии искать мерзкие скрытые мотивы, но сердце… Оно, глупое, не слушает и не слышит сейчас никого, кроме бойкого сердцебиения Харта, стучащего молотом мне по грудной клетке. Не видит никого, кроме этого жестокого подлого мужчины. И не чувствует ничего, кроме его облегчения и нескрываемой радости от встречи со мной.

– Я думал, что потерял тебя, Лина. Сотни людей тебя искали, и никто не мог найти, – сдавленный шёпот Харта создаёт по-настоящему шедевральную иллюзию, будто я ему действительно дорога.

Да только вот же в чём проблема… Он не меня искал, а моё тело.

Так что вот он – тот самый сокрушительный удар, который быстренько возвращает мою воспарившую от счастья душу обратно в реальность, где я мгновенно начинаю приходить в себя и бессильно задыхаться.

Не только от ядовитой горечи, растекающейся по венам едкими потоками, но и от чересчур крепкого захвата Харта, из которого он не выпускает меня уже больше минуты.

– Поставь меня не землю, пожалуйста, – хрипло прошу я Адама, нарочно добавляя вежливости, лишь бы поскорее выбраться из уничтожающих меня по всем фронтам объятий.

Но он не выпускает меня из рук и категорично отрезает:

– Нет.

– Но мне дышать нечем, – проявляю я ещё одну жалобную попытку, чем только ухудшаю своё положение.

Адам произносит ещё одно непоколебимое «нет» и, оторвав губы от моей шеи, атакует лицо короткими поцелуями, не пропуская ни один сантиметр кожи.

– Не надо… Я же грязная.

– Мне плевать.

– Меня собака только что всю облизала.

– По*уй.

– Адам… Прекрати, – почти беззвучно умоляю я и жмурюсь, пытаясь абстрагироваться от его нежных прикосновений, чтобы окончательно не забыться и не ответить Адаму тем же.

Но это, по ходу, невозможно сделать. Даже образ Остина мне не помогает. У меня его вообще больше увидеть не получается, пока каждый поцелуй Харта отдаётся микровзрывами во всех молекулах тела. Они сотрясают сознание, мысли, воспоминания, затмевая всё плохое, что Адам делал со мной.

Он принуждал меня к тому, чего я не хотела. Преследовал. Шантажировал с помощью Остина. Угрожал тюремным заключением и запер в комнате на целых два месяца, где забавлялся, трахал, издевался, унижал и пользовался мной как мебелью. 

Всё это дерьмо так и норовит выветриться из памяти от его ласковых действий. Всё! Кроме самого главного…

Он пытался изменить мои воспоминания длиною почти в тринадцать лет, прекрасно зная, чем для меня это может кончиться после нашего расставания. 

И только острое, как бритва, осознание, что Адаму абсолютно плевать на мою жизнь после «контракта», удерживает меня сейчас от полного забытья и придаёт сил вновь попытаться вырваться.

– Адам, прошу тебя, отпусти!

Я отворачиваю голову в сторону, но добиваюсь лишь того, что теперь Адам усыпает поцелуями всю правую сторону моего лица.

– Не отпущу. Больше никогда. И шагу от меня в сторону больше не сделаешь.

– Хорошо. Как скажешь. Хоть на поводке возле себя держи, но если хочешь, чтобы я была пригодна для дальнейшего использования, опусти меня сейчас вниз. Говорю же: мне дышать нечем. Ты слишком сильно меня сдавил.

И надо же! На сей раз Харт соизволяет меня послушать и мигом прекращает целовать. Но, увы, выдохнуть с облегчением не получается. Даже когда он небрежено, с неприкрытым раздражением сбрасывает меня на песок и позволяет отойти на пару метров.

Почему не получается?

Да потому что его чёрные глаза, вспыхнувшие опасным пламенем, отчётливо показывают мне степень его негодования.

– Ты опять за своё? – злость буквально съедает его низкий голос.

– О чём ты?

– Я тебе вроде бы уже сказал, чтобы ты забыла о работе, услугах и каком-либо использовании. Но ты опять об этом говоришь. Даже сейчас!

– Говорю, как есть, – бурчу я и сжимаюсь ещё больше, поймав в ответ испепеляющий взгляд.