– Нет, папа! Умоляю, уйди! Он убьёт тебя! – Мой крик внезапно сходит на нет, в глазах всё темнеет, а лёгкие ни с того ни сего будто наполняются водой. 

– Дыши!

– Нет! Не уходи!

– Ничего не бойся. Я всегда с тобой. Просто дыши! 

– Папа! – беззвучно шепчу я, и за секунду перед его смертью меня полностью поглощает темнота.

На секунду, две, три… А затем яркий блик света выбивает меня из мучительного мрака, и я раскрываю отяжелевшие веки. Переваливаюсь на бок и начинаю откашливаться, пытаясь выпустить всю тяжесть из груди вместе с обильно выходящей изо рта и носа жидкостью. Но, увы, из меня выходит только до жути солёная вода. Жалящая душу агония намертво вцепилась острыми когтями в мою грудную клетку и наотрез отказывается её отпускать.

Меня трясёт, тело мокрое, лёгкие с жадностью хватают воздух, а мозг никак не может понять, что происходит и где он находится.

Я же только что лежала в слезах на крыльце семейного дома и пыталась спасти папу, а теперь задыхаюсь, валяясь на влажном песке посреди скалистой пещеры, и очищаю себя от морской воды, что нещадно щиплет глаза и разъедает горло.

Полностью выплюнув из себя воду, я вновь переворачиваюсь на спину и лежу так неизвестно сколько, пытаясь вспомнить, что со мной произошло, но выходит не очень.

Перед глазами до сих пор стоят радостные лица родителей и тот кошмар, которым закончился мой сон. Хотя нет. Это было больше, чем просто сон. Видение? До невозможности реальная галлюцинация? Воспоминание о счастливом прошлом, которое, казалось, я уже никогда не вспомню?

Я ведь и правда забыла тот прекрасный вечер, как и многие другие, когда мы с папой и мамой проводили вместе время. Потому что воспоминания о том, как после смерти папы я часами сидела в гараже и захлёбывалась слезами, обнимая раму того самого велосипеда, напрочь перечеркнули всё хорошее, что было до.

Видимо, так уж мы устроены. Плохие моменты, приносящие нам боль и страдания, откладываются в памяти гораздо лучше тех, что заставляют нас улыбаться. Однако в моём случае они немыслимым образом помогли мне сейчас остаться в живых.

– Дыши, Ники. Дыши! – отголоски папиного голоса звенят в моей голове, и я покорно выполняю его требование.

Я дышу. Часто. Глубоко. Полной грудью. До тех пор пока дыхание полностью не восстанавливается и в голове не начинают воссоздаваться последние минуты перед отключкой.

Я. Море. Уходящее солнце. Ветер, нагоняющий волны на меня. И давно забытое ощущение свободы на пару с искренней радостью от прикосновения к ещё одной мечте. 

Я настолько сильно мечтала вживую увидеть море, что стоило Адаму открыть двери на террасу с видом на лазурную полосу, как всё напряжение, страхи, тревоги, вместе с вихрем реакций в теле из-за нашей близости, мгновенно отошли на второй план.

Мне было плевать на всю эту спонтанную поездку, на нашу шикарную виллу, в которой мне предстоит выдержать две недели с Адамом наедине, и на него самого с его очередным «подобревшим» отношением ко мне. Но равнодушной к морю моя потухшая душа остаться не смогла.

Я плавала, плескалась, прыгала по волнам, которые будто вымывали из разума всё плохое, что произошло за последнее время со мной, и очищали кожу от недавних прикосновений Харта.

Мне в самом деле становилось лучше, легче, свободней… пока одна из волн не смыла меня. В прямом смысле этого слова.

Не знаю, как так получилось. Видимо, я так увлеклась, что не сумела верно оценить масштаб и силу надвигающейся на меня волны, которая увела меня под воду и закрутила, словно в стиральной машинке. А дальше… дальше – полёт в давно забытое прошлое, где мама любила меня, а папа был жив. Ужасная сцена прощания с ним, которую, будучи ребёнком, я видела во снах практически каждую ночь. И болезненное пробуждение в темноте, окружённой со всех сторон скалами, о которые я могла с легкостью разбиться.

И раз уж этого не случилось, то, по ходу, мне действительно впервые в жизни несказанно повезло. Хотя нет, во второй. Первое везение – это то, что море не утащило мою тушку к себе на дно, а подарило шанс на жизнь, выплюнув на берег.

Вот только куда оно меня выплюнуло? Где я сейчас нахожусь? Долго ли я пролежала без сознания? Далеко ли меня отбросило от виллы? И ищет ли меня Адам? Если ищет, то где именно? В море или на улицах, решив, будто я воспользовалась моментом и сбежала от него?

Стоит мозгу ожить, как рой вопросов тут же начинает жалить его, сдавливая виски острой болью. Причём настолько острой, что она аж в ушах отдаётся каким-то рокотанием. Или же рычанием. Да. Точно! Я будто слышу рычание хищного зверя, учуявшего поблизости свой обед. И почему-то особенно четко в правом ухе, хотя и из левого вроде вся вода уже вылилась.

Может, я всё-таки стукнулась головой?

Бегло ощупываю свой лоб, лицо, уши и затылок, и лишь когда нигде крови и ушибов не нахожу, понимаю, что рычание раздаётся вовсе не у меня в голове, а из похожей на арку дыры в скале, где во мраке сверкают два жёлтых глаза, пристально смотрящих на меня.

Что я там говорила о моём везении? Оказывается, с ним всё в порядке. А именно – оно как всегда обходит меня стороной.

Если судьба и решила не потопить меня в море, позволив умереть быстро и без мучений, то только для того, чтобы обрубить мою жизнь более кровожадным способом.

Кто это смотрит на меня и готовится к атаке? Тигр? Пантера? Рысь? Пума? Койот? Оцелот?

Не вижу! Не понимаю! И в панике напрочь забываю, кто именно обитает в пещерах на побережьях Мексики. Да и какая, собственно, разница, кто меня в любую секунду может заживо сожрать? Не об этом думать надо. Совсем не об этом! А о том, как же мне спастись на этот раз.

Новый наплыв страха цементирует моё тело, будто превращая его в ещё одну скалу, в надежде обмануть этим хищника. Но его не обманешь. Он чувствует мой всепоглощающий ужас перед ним, отчего начинает рычать ещё громче.

Животный рык колкими вибрациями опадает мне на кожу, электризуя все волоски на теле. Я не то что двинуться боюсь, а даже взгляд отвести от двух жёлтых точек, что приметили меня и отпускать не собираются.

Не знаю, что делать. Куда бежать? Как спасаться?

Толком ничего не вижу вокруг, кроме огромных камней и скалистых стен пещеры. Слышу за спиной звук набегающих волн, но боюсь, мне не хватит времени встать и добежать до воды, да и не факт, что зверя она напугает.

Однако другой вариант спасения на ум не приходит, поэтому я проглатываю болезненный ком в горле и начинаю медленно, почти незаметно подниматься на ноги. Без резких движений, не дыша и даже не моргая. Так тихо, что бешеный стук моего сердца кажется оглушительным в гулком пространстве пещеры. Громче его лишь очередной рык зверя, который вконец пугает меня до смерти.

Больше не думая о возможных последствиях, я разворачиваюсь и срываюсь с места к воде. Да только это была бы не я, если бы не споткнулась об один из камней и не рухнула на землю уже через пару метров.

Ладони в кровь, сердце подлетает к горлу, а рык зверя касается моей спины.

Всё! Бежать бессмысленно. Он уже поймал меня.

Я только и успеваю накрыть голову руками да начать молиться, чтобы обладатель жёлтых глаз уберёг меня от долгих предсмертных мучений и сгрыз быстро, как зверь заваливается на меня сверху.

Готовлюсь закричать от боли. Ощутить, как его острые клыки прокусывают мне шею, а когти безжалостно рвут мою плоть, но, к моему превеликому удивлению, никакой боли не испытываю. Вместо острых когтей, вонзающихся в кожу спины, я чувствую на ней мягкие, хаотично топающие лапки, а вместо клыков – шершавый язык, лижущий мне плечи и лопатки.

Но страх перед смертью настолько поглотил меня, что я продолжаю неподвижно лежать, зарывшись лицом в песок, вплоть до тех пор, пока до моего слуха не долетает громкое собачье гавканье. Причём не злобное и устрашающее, как у сторожевой собаки, а звонкое и даже немного визгливое.