© Марина Йоргенсен, текст, 2016

© ООО «Феникс»: оформление, 2021

© В оформлении обложки использованы иллюстрации по лицензии Shutterstock.com, 2021

Марина Йоргенсен родилась в Новосибирске, жила в Москве, в настоящий момент живет на две страны: Данию и Португалию. Кандидат экономических наук, гражданин мира ― как по стилю жизни, так и по образу мыслей. Ведет авторскую колонку в новосибирском журнале Leaders Today, автор романа «Счастье как способ путешествия» и рассказов, которые вошли в ряд сборников.

«Роман-путешествие» ― термин, который как нельзя лучше характеризует творчество Марины Йоргенсен. Кругосветное путешествие сюжетов ее книг всегда про счастье. Предвкушение счастья, ощущение счастья, размышления о счастье. О путешествии к себе о расставлении приоритетов в маршрутах, которые прокладываем мы и которые прокладывает судьба.

Марина Йоргенсен искренне считает, что в наше непростое время одна из важнейших целей художественной литературы ― вдохновлять и дарить позитив.

– Уважаемые пассажиры, наш самолет приступил к снижению. Просьба пристегнуть ремни и привести спинки кресел в вертикальное положение.

И куда только запропастились мои леденцы? Заметив их отсутствие, я ощутила паническую атаку. Или что-то очень близкое по смыслу и содержанию. Единственный способ спустить меня с небес на грешную землю в прямом смысле этого, обычно образного, выражения – набить термоядерно-мятными леденцами рот.

– Ваши? – протянул мне Алексей черный цилиндр.

Мои! Неизвестно, почему они оказались в кармашке перед его сиденьем. Наверняка я их туда и засунула. Адская растяпа.

– Спасибо! – поблагодарила я Алексея и закинула в рот сразу четыре леденца.

С Алексеем я познакомилась один час и пятнадцать минут назад, а уже успела рассказать про себя столько, что даже не понимаю зачем. Не люблю разговаривать «по душам» с незнакомцами. Терпеть ненавижу! «Синдромом купе» не страдаю. Особенно в самолете. А он зарядил свое назойливое с претензией на остроумное: «цель поездки, срок поездки…». Самое смешное, что он не поверил ни единому слову моего абсолютно честного рассказа. Но меня это не беспокоит. Я давно успела привыкнуть к тому, что я и моя жизнь плохо вписываются в чужие стереотипы. Let it be.

Две блондинки-стюардессы пошли по проходу. Проверяют, все ли спинки кресел приведены в вертикальное положение. За стеклом иллюминатора стремительно приближался Копенгаген. Я разглядывала темно-синюю, почти фиолетовую, гладь воды и стоящую прямо в море вереницу ветряных мельниц, длиннющий (тот самый – из сериала) мост, соединяющий пролив между Данией и Швецией, бесконечные, все еще зеленые, несмотря на время года, поля, терракотовую черепицу крыш. И небо цвета фламинго. Еще и четырех нет, а уже смеркается. Самолет подпрыгнул, как взъерошенный воробей, и резво побежал по посадочной полосе. В этот момент на здании аэропорта ярким неоном вспыхнули буквы названия города. На двух языках: английском и датском. Вторая буква в датском названии похожа на перечеркнутую «о». Интересно, как она произносится?

– Наш самолет произвел посадку в аэропорту столицы Дании – Копенгагене. Мы благодарим вас за то, что вы воспользовались услугами нашей авиакомпании, и желаем вам счастья.

Счастья? Он так сказал? Или мне послышалось? Наверное, послышалось. Или нет?

Мое утро началось примерно в одиннадцать звонком от Светки, которая выдохнула в трубку «какдила» и, не дожидаясь ответа, на вдохе выпалила, что у нее ко мне предложение, от которого невозможно отказаться.

Я бы совершенно не отказалась от того, чтобы Светка провалилась куда-нибудь (временно, разумеется, и небольно) вместе со своим суперпредложением. Но вместо этого мне был рассказан сюрреалистический бред о том, что ее очень хорошо знакомому коллеге из датского офиса очень срочно требуется кто-нибудь для хаусситтинга.

– Кто-нибудь надежный, конечно. Хотя бы на три месяца.

– House sitting? Ты это серьезно? А при чем тут Дания?

– Как это – при чем? Я вообще-то в датской компании работаю.

У Светки половина из оставшихся после массового исхода в нулевые, в связи с заменой на локальный, «выросший на местах» управленческий состав, иностранных коллег в офисе – американцы. Среди них есть и те, с кем она приятельствует. Совместные походы то в ПушкинЪ, то в художественный музей имени Пушкина. Поэтому я все время забываю, что концерн, в котором она трудится на благо светлого капиталистического послезавтра, не американский, а датский.

– Помню, помню, – с трудом сдерживаясь от желания громко зевнуть (еще даже зубы почистить не успела!), ответила я. – Викинги, Ларс фон Триер, Русалочка…

– Подумаешь Русалочка, – прервала Светка на полуслове мою игру в ассоциации, – Дании и без нее есть чем гордиться. И вообще, ты в курсе, что Дания – это самая счастливая страна в мире?

– Да-да, припоминаю. Читала что-то такое. Пару лет назад. И что, они по-прежнему самые счастливые?

– Вот сама и проверишь. Соглашайся! Что ты теряешь? Билет он оплатит, приглашение сделает фирма, поэтому в том, что ты получишь визу, можно не сомневаться… Ты в этом году уже в шенгене была?

– Черногория рулит.

– Умница! Видишь, как все удачно складывается? Так, записываю в органайзере: три месяца закрыты… Ларс будет счастлив!

– А я?

– А ты будешь жить в центре Копенгагена, дышать экологически чистым датским воздухом, завтракать датской выпечкой…

– Я не люблю датскую выпечку.

– «Вы не любите котов? Вы просто не умеете их готовить!»

– Хороший был сериал, – миролюбиво согласилась я. – Ну а сама ты почему не хочешь в прекрасных датских далях квартиру охранять?

– Дорогая, я бы с превеликим удовольствием! Но как ты себе это представляешь? У меня сейчас куча дедлайнов. Куча! На носу – годовой эвалюэйшен. Мне почти наверняка светит промоушен. А если карты правильно лягут, то и даблпромоушен. Скорее всего, не светит, но вдруг? Мне рисковать карьерой, особенно сейчас, более чем неумно. А твоя работа позволяет… – замялась она, задумавшись, как бы это поделикатней объяснить, что у нее, Светки, КАРЬЕРА в семь заглавных букв, а у меня – так, фигушки воробушкам. Если даже Светка так считает… Кстати, зарабатываю я точно не меньше Светки. А временами даже больше. А вот поди, и она туда же – напомнить, что таких, как я, тунеядцев поискать и не найти. А все потому, что я, в отличие от Светки, могу себе позволить в какой-нибудь сумрачный вторник ближе к обеду зайти в кафе с лэптопом в руках и выйти оттуда через четыре часа. Или пять. Или когда сочту нужным. А Светка еще во время учебы на третьем курсе обменяла свою свободу на корпоративную страховку добровольного медицинского страхования, тринадцатую зарплату и смартфон с корпоративным номером. Под настроение и с энтузиазмом, вселяющим подозрение к ее мазо-наклонностям, Светка любит порассуждать о дауншифтинге. И даже состоит в сообществе дауншифтеров в одной из многочисленных соцсетей. Но менять свою евроотремонтированную клетку на нестабильность свободы она не спешит. Потому что «пока не просчитала все риски». Конец цитаты. – Заодно Анюту проведаешь! Она же где-то около Копенгагена живет. Вот бы мне такой случай подвернулся! Пожить три месяца на халяву в Копенгагене, – продолжала Светка свой аргументированный галдеж.

– I got your point, darling. Ты мне вполне доходчиво объяснила, почему именно тебе этот подвернувшийся случай совершенно не подходит. Твое предложение, от которого невозможно отказаться, так хорошо звучит, что даже подозрительно. В чем засада?

– Ну… там кот.

– Кот?!

– Ну да, кот. Из-за него, собственно, и весь сыр-бор. Ларс собирался взять кота на три месяца с собой. Но у кота обнаружились какие-то проблемы со здоровьем, и он не получил справку, необходимую для въезда в Сингапур. Требования у Сингапура к здоровью ввозимых на его территорию котов более строгие, чем у НАСА к здоровью космонавтов.