Это было прямое попадание в цель. Уже не в первый раз Александра отметила про себя, что Раиса Константиновна – не глупа.

– Буду вязать внукам пинетки, – попыталась отшутиться хореограф.

– Вы? Не смешите меня, Александра Геннадьевна. Во-первых, вы не умеете вязать, а, во-вторых, нет у вас никаких внуков, – Раиса Константиновна встала и протянула Александре лист А4. – Заберите, пожалуйста, ваше заявление. Вернуть его в отдел кадров никогда не поздно. И ещё – вы не обязаны участвовать в подготовке религиозных праздников, если уж для вас эта тема так болезненна. Кстати, уныние или депрессия, называйте как хотите, – это грех.

– Это болезнь, а не грех. И у меня нет никакой депрессии.

Александра взяла заявление и вышла в полной растерянности. «Всё правда, – думала она. – С тех пор, как дети уехали учиться в Питер, мне совершенно нечего делать дома. И Андрей никогда не решится на Италию. Зачем только я этой новенькой сказала про увольнение? Зачем вообще мне какая-то напарница?»

Первые дни в школе прошли для Ани отлично. Нужно было с самого начала поступать в педагогический – решила она. Правда теперь будет сложнее с учёбой, но ничего – пропущенные лекции можно всегда переписать у девчонок из общаги.

Приятно и весело было смотреть на маленьких обезьянок, которые беззаботно прыгали вокруг. Позабавило то, что они, впервые увидев Аню, сразу полезли обниматься и понесли угощение: жвачки, квадраты шоколада, леденцы. Она принимала дары, благодарила и тайком выбрасывала. Брезговала есть сладости из потных детских ладоней.

Жаль только, Александра Геннадьевна увольняется. Понравились запах её духов и лёгкая ирония в голосе. Курить вместе в её машине тоже понравилось. И когда Александра сказала, что «третий класс – толпа придурков в чешках», Аня расхохоталась. Хотя только минуту назад эти дети казались ей милыми.

Закончив уроки и закрыв актовый зал, Аня зашла в учительскую, чтобы сфотографировать расписание. «Здравствуйте», – сказала она своим новым коллегам и улыбнулась. Но, в отличие от весёлых обезьянок, педагоги не бросились к ней с объятиями.

– Вы раньше с детьми работали? – спросила полная женщина с мясистым лицом. Как позже выяснилось, учительница православной культуры Галина Фёдоровна.

– Нет. Только со взрослыми.

– Вообще никакого опыта с детьми? Надо же… Как вы будете? – изумилась учительница.

– Вероятно, как все.

– Галина Фёдоровна, не смущайте молодое поколение. У нас не самая плохая школа, – помогла Ане субтильная женщина с гнусавым голосом. Как позже выяснилось, учительница французского Инна Алексеевна.

– Это уж точно, – согласилась Галина Фёдоровна. – Школа наша самая лучшая в Черёмушках. Раиса Константиновна за нас горой.

«Директрису зовут Раиса Константиновна», – попробовала запомнить Аня. Но уже через три минуты не могла вспомнить ни Раиса, ни Константиновна.

– Главное – запомнить имена всех детей, – убеждённо сказал седой, аккуратно обрюзгший мужчина. Как позже выяснилось, преподаватель физики Борис Леонидович. – Сколько бы у вас классов ни было, всех детей надо знать поимённо. Родители у нас очень общительные. Их хлебом не корми, дай поговорить, как там Коля или Вася. Сложно поддержать беседу, если вы не в курсе, кто – Коля, а кто – Вася.

– И не говорите родителям, что у них растёт урод, – добавила Инна Алексеевна, подкрашивая ресницы. – Здесь у нас только таланты и гении. Если ребёнок совсем невменяемый, значит, особенный.

– И много таких – особенных? – пошутила Аня.

– Через одного. То гений, то особенный, – засмеялся Борис Леонидович.

– Стесняюсь спросить, у вас какое образование? – снова активировалась Галина Фёдоровна.

– Филфак. Я на четвёртом курсе.

– То есть даже не педагогическое? – учительница недовольно пожевала губами.

– Мне кажется, сейчас это не обязательно, – парировала Аня.

– А… Вы устроились по этой экспериментальной программе для молодёжи? – Галина Фёдоровна многозначительно вздохнула. – Много тут вас таких было… Ну хоть свои дети у вас есть?

– Нет.

– Ладно. Помаленьку. На какую должность вас взяли?

– Организатор внеклассной работы.

– Массовик-затейник, значит.

– А что? Хорошая работа, – вступился физик. – Зато не надо тетрадки проверять и журнал заполнять. Праздники, утренники, спектакли. Для молодой, симпатичной девушки – самое то. Вы замужем?

– Нет.

– А лет вам сколько? – бесцеремонно поинтересовалась Галина Фёдоровна.

– Допустим, двадцать один, – Ане уже очень хотелось выйти из учительской, но поток вопросов и комментариев в её адрес не иссякал.

– В девятнадцатом веке вы бы уже считались зрелой женщиной, – сказала Инна Алексеевна, убирая тушь в сумочку. – А теперь все, кому нет тридцати, – молодёжь. Ведь это типичная ситуация. Моя дочь – ваша ровесница. И тоже замуж не торопится. Может быть, это правильно. Для себя надо пожить, а потом уже впрягаться.

– Это не по-христиански, – нахмурилась Галина Фёдоровна. – Надо прежде всего жить для других – для мужа, для детей.

– Так вы же сами разведены, – заметил физик.

– Я свой долг выполнила. У меня есть дочь и внучка. Что вы молчите, Анна Владимировна? Сами-то что думаете?

– Я как-то ничего не думаю, – Аня была обескуражена такой бесцеремонностью и нахрапом.

– Повезло вам, что будете с Александрой Геннадьевной работать, – подбодрила Инна Алексеевна. – Она настоящий профессионал. Такие танцы ставит – очуметь. Театр любит, в Европу часто ездит, в литературе разбирается. Очень утончённая женщина.

– Только строптивая, – добавила Галина Фёдоровна. – Она вежливая и приличная, пока её по шерсти гладишь, а чуть что, коготки выпускает будь здоров. Все религиозные праздники на мне, а у меня, между прочим, ещё программа. Надеюсь, Анна Владимировна, вы возьмёте на себя Пасху и Рождество?

– Я? – Аня пришла в замешательство. – Я в этом вообще ничего не понимаю. Я не верующая.

– И не надо ничего понимать. Вы за это зарплату получаете. Нашли сценарий в интернете и работаете.

– Но это же профанация. Религиозное воспитание должно проходить дома.

– Школа – второй дом, – вздохнула Галина Фёдоровна и принялась упаковывать остатки пирога.

Дорога в аэропорт была не в лучшем виде. Снег цвета тирамису раскис и хлюпал под колёсами. Монохромный пейзаж и монотонная езда вводили в транс. Александра включила Radiohead. Под звуки музыки гармония в мире была восстановлена.

– Саш, у тебя ничего повеселей нет? – спросил Андрей.

Александра выключила музыку.

– Да ладно, включи, извини. Просто и так уныло вокруг. Может, радио?

Александра настроила радио и погрузилась в изучение Яндекс.пробок. Сегодня она была штурманом.

– Впереди три аварии. Успеем?

– Должны успеть, – ответил Андрей, вставая в хвост пробки.

– Если что, подождут. В аэропорту есть чем заняться, – решила Александра и залюбовалась рыжим мини-купером, медленно плывущим по соседней дорожке. – Андрей, смотри, какой красивый автомобиль!

– Давай тебе такой купим. А твой Крайслер Лене отдадим.

– Мини Купер вместо Италии? Сомнительная компенсация, – Александра надменно взглянула на Андрея.

– Не вместо, а просто. Просто купим.

– У тебя всё просто.

– А зачем усложнять? – удивился Андрей и сменил тему. – Давно ребята к нам без повода не прилетали, да? Может, случилось что-нибудь?

– Лена говорит, всё в порядке. С Олегом ты разговаривал.

– Он, вроде, тоже на позитиве. Может, соскучились?

– Как же.

– Саш… – упрекнул Андрей.

– Лена, может, и соскучилась, а вот Олегу явно что-то надо. Ого, пробища!

В аэропорт опоздали на целый час. Нахохлившиеся и усталые дети чмокнули родителей, плюхнулись в машину и захрустели чипсами.

– Лена, ты что-то бледная. Как дела? – спросил Андрей, урывками разглядывая дочь в зеркало заднего вида.

– Порядок. Насморка нет, витамины пью, руки мою, – пошутила Лена, запихивая в рот охапку чипсов.