В принципе Ане и её двум соседкам Алёнке и Вере очень повезло с комнатой в студенческом общежитии. Она была просторная, окнами выходила на восточную сторону и не требовала ремонта. Единственное, чего она требовала уже не первый год, – это уборки. Но у студенток не было времени и желания заниматься такой скукой, как мытьё полов. Поэтому клубы пыли в полной безопасности покоились под кроватями, изредка вздрагивая от сквозняков.

С самого утра Аня повсюду разложила одежду и заняла место перед единственным зеркалом во весь рост, крепившемся на внутренней стороне дверцы шкафа. Аня примеряла бесконечные платья, юбки, костюмы и тщательно обдумывала, что надеть на свой первый в жизни педсовет. В связи с медосмотром детей уроки сегодня были отменены, и, чтобы учителя не расслаблялись, директриса решила устроить внеплановое собрание.

Чтобы Ане было из чего выбирать, девочки по-дружески сбросились одеждой. Размер у всех был один – беспроблемный S. Вера, самая ответственная и самая близорукая из них, сказала «бери, что хочешь – только постирай» и, собрав свои тетрадки, убежала на лекции. Она мечтала о красном дипломе и никогда не опаздывала. Алёнка, самая красивая и самая необязательная, никуда не торопилась. Вместе со своим парнем Егором она лежала под большим пуховым одеялом, которое родители привезли ей из Твери, потому что местные были совсем тонкие, и грызла яблоко.

Егор уже несколько месяцев жил у них нелегально на постоянной основе. Двумя этажами ниже – на четвёртом – у него была своя законная койка, но ему больше нравилось у девчонок.

Уютно устроившись на мускулистом плече Егора, Алёнка одаривала Аню ценными советами «тебе идёт, тебе не идёт». Егор тоже вносил свою лепту: одобрительно мычал или грубовато критиковал: «не твоё, Ань, снимай».

В результате общего мозгового штурма Аня остановилась на Алёнкином бордовом блейзере с приспущенными рукавами в сочетании с собственными джинсами. У Веры она одолжила шарф цвета пепла, небольшую чёрную сумку и флакон с оттеночным бальзамом для волос. «Этот бальзам на всех по-разному действует», – со знанием дела предупредила Алёнка.

Бальзам не подвёл. Он сделал Анин природный золотистый оттенок более холодным и сдержанным. Когда Аня выключила фен и вопросительно посмотрела на ребят, Егор сказал, что так лучше, так она похожа на принцессу из какой—то северной страны.

– У вас там в школе много мужчин? – поинтересовалась Алёнка и, посильнее высунувшись из-под одеяла, положила огрызок на письменный стол рядом с тетрадками.

– Ага, много, – ответила Аня, пытаясь маленьким зеркалом поймать своё отражение со спины в большом зеркале. – У нас директор считает, что с детьми должны работать разнополые люди. И это… Привлекает мужчин зарплатой. С ипотекой помогает.

– Понятно, – засмеялась Алёнка. – Я тогда тоже в вашу школу пойду работать. Отпустишь меня, Егорик?

– Давай, давай, – пробурчал Егор. – Все физруки мира ждут тебя в своих подсобках.

– Дети, не ссорьтесь, – притворно-строго сказала Аня и надела осеннее пальто.

– Пальто? Ты серьёзно? – вскинула одну бровь Алёнка. – Не замёрзнешь?

– Ну, пальто. Что такого? Нормально мне?

– Гуд, – одобрил Егор.

Аня в последний раз провела помадой по губам, убедилась, что не забыла ключ и, помахав на прощанье Алёнке и Егору, убежала.

Выйдя на улицу, Аня выпила большой глоток морозного воздуха и улыбнулась. Перспектива встречи с Александрой Геннадьевной полностью преображала мир. Улицы больше не казались однообразными – разноцветными потоками их заливала Анина радость. Лица прохожих распускались чудесными цветами. Даже самые хмурые из них были прекрасны. Просто такой сорт цветов. Грустный, но не менее красивый, чем все. Бесконечный поток автомобилей приобретал смысл – хорошие люди ехали навстречу другим хорошим людям. Снег падал пушистыми, мягкими хлопьями и создавал округлые голубоватые сугробы, как с детских картинок. Аня любила этот снег. Он падал не только на неё, но и на Александру Геннадьевну тоже. Возможно, сейчас она идёт к машине, и снежинки садятся на её чёрные волосы, пальто, перчатки.

В класс, где должен был проходить педсовет, Аня вошла первая, поэтому могла выбрать любое место. Пройдя по рядам, она остановилась возле одной из последних парт. Далеко от директора и близко к окну. Александре Геннадьевне должно понравиться. Как успела заметить Аня, её коллега любила смотреть в окна и не любила общаться с начальством. На всякий случай Аня поставила на соседний стул рюкзак. Стул был деревянный, и с одного угла его сиденье щетинилось острым обломком. Если Александра Геннадьевна будет в одежде из тонкой ткани, она может порвать её. Аня быстро встала, прошлась по классу и отыскала более безопасный стул. Вскоре начали подтягиваться другие педагоги.

– У вас свободно? – спросила Аню молоденькая учительница физкультуры. Розовый спортивный костюм с эмблемой в виде котика, макияж в стиле куклы Барби и аккуратный разноцветный маникюр никак не вязались с нормами ГТО. Аня одобрила про себя неказённый вид физкультурницы, но не готова была отдать ей место.

– К сожалению, занято.

– Ясно. Для Александры Геннадьевны? – понимающе улыбнулась девушка.

– Ну да. Она просила занять, – соврала Аня, не моргнув глазом.

Следующим в кабинет вошёл историк Глеб Сергеевич. В строгом чёрном костюме и с хвостиком, закреплённом чёрной резинкой, он выглядел, как мафиози на похоронах. Глеб Сергеевич тоже предпочёл галёрку – сел на последнюю парту среднего ряда, тут же раскрыл ноутбук и начал заполнять электронный журнал – с таким серьёзным видом, будто не просто копировал знаки с бумаги на экран, а решал проблему государственной важности.

Чтобы развлечься, Аня начала мысленно выставлять приходящим учителям оценки за их внешний вид. В основном педагоги «Дубравы» выглядели на четвёрку – не плохо, но и не блестяще. Пиджаки разных мастей, строгие юбки до колена, туфли на низком каблуке, иногда цветной шейный платок, иногда брюки вместо юбки. И вроде не к чему придраться, но скукотища.

На фоне отштампованных деловых женщин яркими пятнами выделялись «розовая» физкультурница (четыре с плюсом за парадоксальность) и едва уместившаяся на стуле Галина Фёдоровна – та самая, которая терзала Аню в учительской разговорами о семейных ценностях. «Даже три ставить не за что», – подумала Аня, рассматривая аляповатую мятую блузку, бесформенную шерстяную юбку и адскую химическую завивку. Хуже выглядел только физик Борис Леонидович. Но у него была уважительная причина – вчера он отмечал юбилей жены. Поэтому Аня решила отложить его аттестацию на другой день, когда он найдет расчёску и выведет с рубашки кофейные пятна.

Место рядом с Аней по-прежнему пустовало. Она чувствовала, как внутри неё начался карстовый процесс – отсутствие Александры подтачивало все основания для радости. Педсовет начался. Аня уставилась в окно, за которым шёл редкий, унылый снег. Ветер хаотично трепал снежинки, и они выглядели бессмысленными и усталыми. Да и сугробы больше не казались живописными. Солнце скрылось, и белые холмики утратили очарование. Снег и снег. Тоска.

– На этой неделе в нашей школе произошло ЧП, ну не то чтобы ЧП, скажем так, неприятность, – вещала директор (четыре с минусом – чёрное шерстяное платье плохо сочеталось с грубыми ботинками на толстой подошве). – В десятом классе девочки, уж не знаю, в едином порыве что ли, перекрасили волосы в разные, совершенно неприемлемые для школы цвета. Ну вы все видели. Не буду в подробностях…

– Можно здесь сесть? – над Аней нависла огромная, незнакомая учительница с бесцветным лицом. От неё чудовищно пахло едой и приторными духами.

– Здесь занято, – тихо сказала Аня, но учительница, по-видимому, не расслышала, и самовольно убрав Анин рюкзак, устроилась на стуле.

Как только она разложила свои тетради и блокноты, распахнулась дверь и, не извиняясь, в класс вошла Александра. В сером кашемировом платье, на высоких каблуках, с идеально уложенными волосами. Свежая, сияющая, гордая. Бросив взгляд на Анину парту, она удивлённо вскинула брови, небрежно махнула Ане рукой и села на единственное свободное место – прямо перед директором.