Кошка побежала за мной, а вот Добрыня остался во дворе, явно кого-то карауля. И, как оказалось, он не ошибся.

 Дернув дверь, вошла на чердак и застыла, заметив, какой бардак творится в прежде прибранном помещении. Единственное, что оказалось на своем месте, это магическая книга. Все остальное было разбито, сброшено с полки на пол, сорвано, рассыпано.

 В разбитое окно тянуло сквозняком. Но не это заставило меня замереть на месте. А три вороны, черные, как сажа. Сидя на пустой полке, где еще недавно стояли банки с зельями, они остервенело клевали, рвали когтями мощных лап дерево, на котором была нарисована яркая руна. Та самая, которую мы только вчера обнаружили с Марусей.

– Эй! – завопила я и бросилась на птиц.

 Маруся, ощетинившись, первой запрыгнула на полку, вцепилась в хвост одной из ворон. Отчаянно мявкнула, но тут же была сброшена на пол двумя товарками птицы.

– Пошли вон! – я замахала руками, пытаясь прогнать незваных гостей.

 Как они тут оказались? И почему ковыряют этот знак? Определенно, что-то здесь было не то!

 Настораживал еще тот факт, что вороны, как положено нормальным птицам, если они случайно залетели в дом, не испугались. Напротив. Одна яростно атаковала Марусю, вторая, зычно каркнув, метнулась ко мне, явно целясь когтями в лицо. А третья, насколько я успела разглядеть, когда увернулась от атаки пернатой дряни, продолжила упорно долбить клювом по стене.

– Пошли вон! – повторила, замахав руками, а затем резко присела. Ворона не отступилась, даже не подумала улететь или испугаться. Сделав круг над моей головой, она камнем бросилась вниз.

 Я выставила над собой руки, вскрикнув от страха. Рядом Маруся, поймав свою вражину, телепала ее, ухватив за крыло. Домовиха в схватке оказалась проворнее меня. Ворона истошно орала и пыталась клюнуть Марусю в руку, стучала свободным крылом, рвала воздух лапами.

«Ну вот! – мелькнула мысль. – Щас получу клювом по темечку!».

 Все это произошло так быстро, что я не успела отклониться. Но ворона не достигла своей цели. На чердак ворвался спаситель в лице соседушки колдуна.

 Вспыхнули яркие вспышки. Одна над моей головой, вторая рядом с Марусей, и птичий отряд отшвырнуло к стене. Волков бросился вперед, намереваясь ударить по третьей птице, но та оказалась умнее.

 Каркнув, она оставила полку и несчастную стену, метнулась к разбитому стеклу в окне. За ней потянулись ее сотоварки. Маруся что-то яростно закричала им вослед и погрозила кулаком, а Добрыня, видимо, с целью придать скорости черным крыльям, подпалил огоньком зад самой последней вороны, не успевшей, к своему несчастью, вылететь из окна до того, как колдун явил мне магию.

 Я так и осталась сидеть на попе на полу. Расширенными от удивления глазами глядя, как из ладоней колдуна вылетают огненные стрелы, или что-то подобное. Слишком быстро он проделывал это фокус, толком не разглядеть. Просто перед глазами полыхнуло, мелькнуло огнем, и ворона жалобно каркнула, махнув занявшимся пламенем хвостовым оперением.

 Несколько секунд мы все стояли, застыв на месте. Маруся тяжело дышала, хмуря брови. Добрыня опустил взгляд и, наклонившись ко мне, предложил руку.

– И что все это было? – спросила я, гордо отказавшись от широкой ладони колдуна. Встала, отряхнув зад, и посмотрела сначала на разбитое окно, потом на домовиху и, уже в заключение, на спасителя юных дев, бородача Добрынюшку.

– Ишь, пакостницы! – буркнула Маруся, нарушая тишину. – Окно разбили, намусорили! Ох, – она обхватила ладонями свои щеки и закачала головой, глядя на беспорядок, устроенный птицами.

– Они что-то искали? – уточнил Волков.

– Думаю, они искали это, – я кивнула на знак на стене.

Добрыня нахмурился. Подошел к полке и посмотрел на руну.

– Мертвый язык, – огласил то, что я уже знала и без его слов.

– Прочитать можешь? – спросила с надеждой.

– Это не слово, – пояснил он мне мягко, словно маленькой. – Это знак. Руны не всегда означают слова.

– А если проще? – уточнила, опасаясь, что сейчас услышу лекцию по мертвому языку, который, к слову, так и не стал мне доступен.

– А ты шож, исче не понимаешь яво? – оглянулась на меня домовиха. – Подвело зельюшко?

– Нет, не понимаю, – призналась с разочарованием. Подошла ближе, оттеснив колдуна, и посмотрела на знак. Прежде не рассматривала его так пристально. Даже когда обнаружила. Ну знак и знак. Мало ли что старая Сима могла рисовать в своем доме на стене. Но внутри что-то потянуло коснуться. Как тогда, с книгой.

 Не отдавая себе отчет в том, что делаю, подняла руку и коснулась указательным пальцем к поверхности стены, провела по узору, повторяя его, словно рисуя. И что-то вдруг произошло. Мир вокруг поплыл, а узор вдруг вспыхнул огнем, который не обжигал, но грел.

 Я было отдернула руку, да какой там! Пальцы меня не слушались. Они, как заведенные, снова и снова обводили руну. Вокруг застыло марево тьмы, и я не видела ничего. Только светящаяся руна и моя рука, палец, выводивший неведомый узор, который стал понятным. Просто вспыхнул в голове, как давно забытое и утерянное знание. Не мое. Чужое. Но такое яркое, словно являлось моим собственным.

Рисунок пришел в движение. Закружился, будто взбесившаяся стрелка циферблата и перед глазами мир померк, а я повалилась в темноту, успев лишь ощутить, что падаю не на пол, а в крепкие мужские руки.

 В себя пришла достаточно быстро. Потому как, открыв глаза, обнаружила, что на чердаке по-прежнему светло и царит все тот же бардак, учиненный птицами.

 Устроилась я, к слову, вполне удобно. На руках у соседушки-колдуна. Он, по всей видимости, присел прямо на пол, а Маруся, добрая душа, колдовала вокруг меня, прикладывая к моему носу какую-то вонючую травку.

– Очнуласи! – заметив, что я открыла глаза, домовиха радостно улыбнулась.

– Чем меня шарахнуло на этот раз, что я снова отключилась? – уточнила я скупо, вспомнив, что в первый раз, получая бабкину силушку, тоже повалилась на пол без чувств. Этак я и привыкнуть могу, только вот не хочется повторения подобных полетов во сне и наяву.

– Кажись, зельюшко подействовало. Видимо, оно с руной связно было! – заявила счастливо домовиха.

– Ну и дела, – я попыталась сесть. Дернулась и Добрыня отпустил меня. Сам поднялся на ноги, отряхивая джинсы.

– То меня книга царапает до крови, то дар швыряет по чердаку, теперь еще и это, – подняв взгляд, устремила его на стену. По закону жанра, руна должна была исчезнуть, но нет. Мало того, что она не исчезла, так на ее месте проступили очертания квадрата, будто врезанного в стену.

– А это еще что? – проговорила тихо и встала, не отрывая взгляда от нового открытия.

 Да там тайник, не меньше!

 В голове мелькнул образ пухлой шкатулки, набитой златом. Ой, то есть, золотом.

 Ей-богу! Поживу так в Ложечках с пару месяцев и говорить стану, как Маруся! Нет, нет, нет! Нам такого не нать.

 Ой…и опять вырвалось!

 Представив себе колечки, перстеньки и бусы самоцветные, подошла к стене. Добрыня придвинулся следом.

– Эти вороны искали тайник, – проговорил он.

 Я даже фыркнула.

– Тоже мне, открытие! – проговорила и оглянулась на мужчину. – Вы уже смотрели с Марусей, что там?

– Нет, – сухо ответил Волков.

– Разве ж то можно, без хозяйки глядеть? – удивилась искренне моя помощница.

– Значит, сейчас вместе и поглядим, – произнесла я и потянулась к схрону.

 Думала, придется ковырять стену, так как ручки, или чего-то наподобие, чтобы уцепиться и открыть тайник, не обнаружила. Но все оказалось намного проще. Это же был мир магии. Так что хватило простого прикосновения руки к узору. И на этот раз обошлось без нирваны и кружения стрелок.

 В стене что-то щелкнуло и квадрат врезанной дверки отошел в сторону, явив за собой темное нутро, заросшее густой паутиной.