— Даже так?

— Именно так, давно пора воплотить идею об университете в жизнь. Я думал привлечь к этому делу преподавателей из Европы, но сейчас вижу, что ждать не стоит. У нас сейчас достаточно много ученых и изобретателей, обладающих уникальными знаниями. Вы один из них.

— Хорошо, мистер Гамильтон. Я согласен.

Боб Стерлинг понял, что попал в ад. В холодный ледяной ад. Он и его люди, из тех кто выжил оказались на краю земли и весь их мир сжался до угольных копий, где они работали по десять часов в сутки, добывая уголь для ненавистных калифорнийцев.

До этого Боб ненавидел только индейцев, не важно каких. Шауни, кри, семинолы, не важно. По его мнение это были звери, а не люди.

Теперь к ним добавились и калифорнийцы, причём абсолютно все. Каждую минуту он ненавидел их всё больше. Ненавидел и медленно погружался в пучину безумия. Он совершенно серьезно считал, что это они виноваты в том, что случилось, что это они убили его недалекого, но любимого брата.

Каждую ночь он мысленно разговаривал с Крисом, видя его в каждой тени. Тени просили об отмщении, громко и очень настойчиво.

Едва только их взяли в плен, Бобу и его людям объявили, что к ним претензий нет, они не успели никого убить, поэтому спустя полгода работы на угольных копях им будет предоставлен выбор, или остаться в Калифорнийской Республике или они вольны делать все, что им угодно.

«Значит, эти ублюдки не узнали, что мы покрошили тех краснокожих, а ни один их моих парней не рассказал об этом. Хорошо, я потерплю полгода в этом аду. А потом буду мстить, всем и каждому. И начну с этого предателя Гамильтона».

Десятое декабря тысяча восемьсот восьмого года. Сан-Франциско, Калифорнийская Республика.

Мы немного погорячились, когда решили что следующим дирижаблем станет аппарат жёсткой конструкции. Без нормального химического завода, выпускающего необходимые для их производства панели из ПВХ, строительство просто не имело смысла.

Так что, пока химический завод только строился, мы решили продолжить производство Пегасов. Еще как минимум три таких аппарата должны будут построены, и только потом начнём работы над дирижаблями жёсткой конструкции.

Помимо сложностей с производством, это решение было обусловлено еще и мнением наших военных. И де Карраско, и Фист с Шиаем в один голос заявили, что трёх аппаратов совершенно недостаточно для патрулирования всей территории республики. Тем более что один дирижабль был постоянно задействован южнее Лос-Анджелеса.

Там егеря Игнатова приступили к разведке горных троп ведущих из Калифорнии в Мексику, скоро там должна была начаться операция по их деблокированию и разведка с воздуха являлась важнейшей частью нашего плана.

Так что, на всю оставшуюся территорию у нас оставалось всего два аппарата, что было совершенно недостаточно, особенно учитывая мою позицию по китобойным судам.

Как это ни странно, моё решение о продолжении строительства дирижаблей мягкой конструкции наткнулось на сопротивление, притом там, где я этого совсем не ожидал:

— Значит, вы решили строить еще три Пегаса, — спросила меня Мария Мануэла, когда я вернулся домой с совещания с Лукой и нашими военными.

— Да, как ты догадалась?

— А тут и гадать нечего, ты же сам вчера в разговоре с моим отцом говорил о том, что трех Пегасов недостаточно.

Да, действительно такой разговор был. Маркиз спросил меня, как нам удалось так быстро обнаружить американских «китобоев» и я ему рассказал.

— И что тебя волнует, дорогая?

— Сейчас ты решишь, что я мелочная, но на эти шары уходит весь шёлк, который производят наши китайцы.

— Да, наверное, ты права, шёлка тратится действительно много.

— Я тебе этого никогда не говорила, но здесь в Калифорнии очень скучная жизнь. Подожди, не перебивай, — остановила меня жена, — да, мы начали заниматься, как ты это называешь, самодеятельностью. Но этого очень мало.

— А шёлк-то тут причём? Как он может разнообразить жизнь в Калифорнии?

— Никак, но он может сделать её комфортней. Я, в конце концов, испанская маркиза, и хочу спать шёлковых простынях и носить шёлковое белье. А все уходит на дирижабли.

— Еще нижнее белье для егерей мы из него делаем, почему-то вши в нём не заводятся, — сдуру ляпнул я и получил в ответ такой пронзающий взгляд жены, что стало не по себе. Судя по всему, я сейчас могу стать участником первого в моей жизни семейного скандала.

— Тебе не стыдно такое говорить? Дорогой, ты, наверное, не знаешь, но у каждого из твоих людей есть жены или любовницы. Даже этот дуболом Игнатов и тот нашёл себе милую гречанку, с которой и отправился в Лос-Анджелес. И все эти женщины, как и я, на самом деле, хотят примерно одного, уюта и комфорта.

— То есть, ты ставишь вопрос так. Дирижабли или шёлковые простыни?

— Можно и так сказать, — да уж, вот тебе и своеобразная интерпретация «пушки вместо масла». Но Мария Мануэла права, сколько там нужно шёлка на женские слабости, а сколько на дирижабль.

— Ты права, дорогая. Думаю, мы можем пустить часть шёлка на то, что ты хочешь.

— Не я, мы, — поправила меня жена, очевидно имея в виду всех женщин нашей республики.

— Да, на то, что вы хотите.

— Спасибо дорогой. ТЫ же знаешь, что Лука собрался жениться?

— Да, он говорил мне, — какой странный переход с шелковых трусиков и постельного белья на матримониальные планы Луки, — наконец-то.

— Ты же знаком с его невестой?

— С Ксенией? Конечно. Хорошая девушка, и очередная родственница Дукаса. такое ощущение, что с нами из Флориды сюда прибыла исключительно его родня.

— Наверное, — ответила мне жена, когда отсмеялась, — так вот, она не только милая девушка, но еще и очень хорошая швея. Мы в последнее время много общаемся, и она вчера заходила ко мне в больницу. Ксения хочет открыть свою мастерскую готового платья, думаю, что лучшей кандидатуры для торговли шелковыми изделиями мы просто не найдём.

— Подождите, сеньора. То есть, вы сейчас получили разрешение на торговлю шелком для своей подруги? Которая к тому же еще и невеста директора единственного нашего предприятия, которое с этим самым шёлком работает?

— Именно так, господин президент, — игриво ответила мне жена.

— А вам знакомо понятие коррупции?

— Да, и я готова понести наказание, господин президент.

— Ну, раз так, то держитесь сеньора…

Месторождение, откуда были образцы, привезённые Фистом, оказалось очень богатым. Доклад об этом сделал сеньор Хорхе Перес, горный инженер, который был в составе нашей экспедиции к винту и который отправился с ними, оценить перспективы добычи.

Чего там только не было: медь, пирит, цинк, железо, кварц, серебро и даже золото. Настоящая шкатулка с самоцветами. Согласно докладу Переса, индейцы винту готовы оказать любую помощь в добыче всего этого богатства и даже, работать в шахтах, если это необходимо.

Перес предлагал два варианта добычи, открытым способом, путем создания карьеров, и закрытым, то есть копание шахт. Оба варианта были для нас приемлемыми, механизация добычи будет в любом случае на самом высоком, по нынешнему времени, уровне. Экскаваторы, насосы, электрическое освещение, да даже лифты, всё это мы можем сделать.

Мне просто показалось странным то, что Перес не дал однозначного ответа на вопрос что лучше. Поэтому, для того чтобы прояснить этот нюанс, мы отправились в Троицкое, где сейчас находилась наша комиссия, готовившая проект строительства очистных сооружений будущего химического комбината.

Я решил, что раз уж Перес не смог однозначно сказать как лучше, то вместе с Ортегой и Фултоном они точно смогут придумать решение.

Прибыв на место, мы не застали наших инженеров. Они в очередной раз что-то осматривали на месте будущего строительства. Поэтому я, оставив Переса в избе, которую местные специально поставили под контору инженеров, отправился вместе с Савелием к нему домой.