Мы не останавливались, стараясь максимально увеличить расстояние. Кнопку я так и не нашла. Со злостью ударила по сиденью рукой.

– Как-то можно вытащить Свету оттуда? – с долей истерики в голосе, спросила у Джона.

– Только открыв багажник.

С этими словами он остановил машину и быстро побежал к нему. Как она оказалась в багажнике? Для чего она вообще туда залезла? Но вопросы потом, а сейчас… Достать Свету, взять плачущего Кирилла с автокресла и максимально постараться успокоить обоих. Успокоиться бы при этом самой.

Я отстегнула Кирилла и начала покачивать его, успокаивая. Открылась моя дверца и в салон посадили плачущую Светочку. Обняла её второй рукой и начала петь песенку, покачивая уже обоих детей.

– Всё хорошо. Не плачьте, успокойтесь.

Мы едем дальше, монстры вдалеке.

Теперь ничто не страшно нам, поверьте.

Ведь мы на очень быстром скакуне.

Нас вдаль везёт черная лошадка,

А у поводьев сильный богатырь.

И встретившись с кем – будет им несладко,

Мы вас никому не отдадим!

Лай-ла-ла-ла, Лай-ла, Лай-ла-ла, Ла-ла,

Лай-ла-ла-ла, Лай-ла, Лай-ла-ла, Ла-ла.

Я напевала, только что выдуманные, слова снова и снова. Тихо. Нежно. Не торопясь. Как колыбельную. Джон включил какую-то классическую мелодию, и песня зазвучала более гармонично. Сколько по времени я пела – не знаю, но под медленную мелодию и мое непрофессиональное, немного кривоватое пение, дети уснули.

Успокоились не только дети, но и мы. Страх прошёл, паника испарилась. Взяла шефство в моей голове умиротворенность. Не от того, что всё позади. Нет. Ещё много неизвестного впереди. Но в данный момент я наслаждалась уютом, который создали для меня эти ребятишки. Их, доверчиво прильнувшие, мордашки вызывали чувство такой щемящей нежности. От этого просто захотелось закрыть глаза и насладиться моментом.

Я не хотела возвращаться к мыслям. Я боялась их. Боялась неизвестных существ, незнакомого места, где мы оказались. А больше всего боялась за детей. Когда несёшь ответственность только за себя – это намного проще. Меньше страхов и опасений. Испугалась летающих монстров? Не беда. Пройдёт время и забудешь. А дети смогут ли забыть? Не будет ли бояться в дальнейшем Света? Будет ли спокойно спать по ночам?! Что может ждать за углом нас? Стоит ли Кириллу вообще закрыть глаза, если наступит снова какое-то безумие?

С момента появления маленьких крох, жизнь перевернулась «с ног на голову». И вместо того, чтобы думать о себе, я думаю лишь о них. Ещё бы понять, хорошо это или плохо?!

Шум мотора и музыка со временем меня убаюкали.

Снилось мне голубое море, чистое безоблачное небо и чайки, летающие над головой. Я сидела в лодке, покачиваясь на небольших волнах, и наслаждалась звуками природы. Отдыхала душой от всех лишних забот. Решив, что надо плыть дальше, взяла весло и начала медленно грести им. Но кто-то в море вцепился в него.

Посмотрела вниз и ужаснулась. Акула, с большими острыми зубами, вцепилась в весло, и будто бы мне улыбалась. С испугу, я отпустила его. Она начала отдаляться от меня, но разве я отдам моё весло? А как я поплыву домой?! С диким визгом «Акула, стой!», я быстро взяла второе весло и начала бить по этой клыкастой морде, в надежде, что она выпустит его из пасти. Пару ударов попали по акуле, от остальных она умело увернулась. Она отдалялась от меня, а мне хотелось плакать. Гадина, забрала моё весло.

Тут справа резко подул ветер. Я поёжилась. Начала искать кофточку, но нашла тёплый плед. Села на сидушку в лодке, плотно укрывшись, и смотрела на море. Если акула снова вернётся за вторым веслом, я её встречу так, что она забудет ко мне дорогу. Так и сидела, любуясь красивым пейзажем.

Акулу я так и не встретила снова, но среди благодатной тишины раздался громкий крик чайки. Я проснулась.

Открыв глаза, первым делом я поняла, что детей и Джона в машине нет. Я лежу на заднем сиденье, заботливо укрытая пледом, под головой маленькая подушечка. Припарковались мы в лесу. Солнышко ярко светит и согревает своим теплом окружающее пространство. Красиво. Спокойно. Но пения птиц и лесных звуков не слышно, потому что все звуки перекрывает детский визг.

Тихо выйти из машины не составило труда. Счастливый смех детей заглушал любые звуки, а уж звук открывшейся двери точно. Мне было любопытно, как именно смешит Джонас детей, и как ведёт себя, пока никто не видит. И это оказалось забавно мило.

Пока я аккуратно выглядывала из-за дерева, он одновременно щекотал двоих. Свету защекочет до громкого заливистого смеха, отпустит и переключиться на Кирилла. А этот крепыш смеялся ещё громче. Оказывается, он сильно боится щекотки.

Когда девочка заканчивала смеяться, то старалась в ответ пощекотать и Джона. Он же искуссно изворачивался от её маленьких пальчиков и сразу переходил в наступление.

Кирилл смотрел на эту картину без ревности, зная, что отец сразу же вернётся к нему. И как только Джон обращал внимания на малыша, тот сразу улыбался ещё шире. Глаза светились радостью в этот момент. Казалось, он сам встанет на ноги и защекочет Джона. Но малыш крутился на пледе и переворачивался в разные стороны, пытаясь спастись от рук папы, громко при этом смеясь.

Я стояла бы ещё долго, прикрытая деревом и листвой, с глупой улыбкой на губах, но ветер подул мне в спину в сторону Джона. А тот резко вздохнул, остановился и сказал с долей иронии:

– А тебя не учили, что подсматривать не хорошо?

– Учили, – продолжая улыбаться, ответила я. И добавила: – Не хорошо подсматривать за влюблённой парочкой, а за брутальными мужчинами только так и надо.

– А как ещё надо с брутальными мужчинами? – спросил с усмешкой он.

– Нежно и ласково… – очень тихим шепотом сказала я, закусив нижнюю губу. Но Джон каким-то образом услышал, его брови подёрнулись вверх, и улыбка стала ещё шире.

– Ну, да, так тоже можно, – добавил тихо он, а глаза заискрились в каком-то предвкушении.

Наш диалог прервали крепкие объятия Светочки. Малышка обхватила меня руками и затихла, будто наслаждаясь самим процессом. Я положила руку ей на голову, поглаживая по волосам. Без слов. Просто обнимая её в ответ. Странно, у меня не было отторжения к этой девочке. Я была безумно рада её видеть, а объятия дарили тепло в душе.

– Ты как? – услышала я серьёзный голос Джона. Посмотрев на него, поймала немного обеспокоенный взгляд, губы сами расплылась в широкой улыбке и ответила:

– Хорошо.

– Отлично. Акула больше не беспокоит? – так же серьёзно спросил он, но глаза смеялись. Что его удерживало от смеха – не знаю, но сразу вспомнила, как я во сне била акулу. И вот мне интересно…

– А я что во сне говорила?

– Было немного, – уже улыбаясь, ответил он. – Но это было мило.

– Эм-м-м, а что я говорила?

– Я начал Кира у тебя забирать, а ты мне: «Акула, стой!» – мою фразу он громко прокричал.

– А-а-а-а, Кира забирать, – медленно произнесла я, понимая, что акула-то сидит передо мной и так же, как во сне, улыбается. Первое весло – Кирилл – лежит рядом с Джоном, а второе, видимо, обнимает меня.

– Страшная акула-то была?

– Страшно красивая с кривыми зубами и такая наглая, что очень хотелось заехать по мордашке, – прищурив глаза, съязвила я, хоть и понимала, что он не поймёт всей прелести момента. – А скажи, помимо слов, что-то ещё было?

– Мне уже интересно, что же тебе приснилось, – приподняв бровь, сказал он с сарказмом.

– Акула, – рассмеялась я. – Так было?

– Нет. Мы тебя укрыли и оставили один на один с этой клыкастой рыбкой.

Я улыбнулась этому сравнению: Джонас и клыкастая рыбка. Во сне ничего особенного не было, но было бы очень неудобно, если бы я начала избивать его на второй день нашего знакомства. К тому же неосознанно.

Удивительно, что мы достаточно быстро нашли общий язык. Я чувствую рядом с ним себя свободно и без стеснения.