В Версале хотели добиться от Испании подписания нового коммерческого трактата, который предусматривал бы установление некоторых льгот для французских торговцев в колониях его католического величества.
Первый министр Людовика XV, 87-летний кардинал Флёри, с 1726 года возглавлявший правительство Франции, всячески содействовал развитию торговли и промышленности, видя в них источник к богатству и процветанию государства. Новый трактат с Испанией, за который он так ратовал, был бы еще одним важным шагом в этом направлении.
Чтобы побудить Мадрид пойти навстречу, Флёри связал заключение военного союза, весьма желаемого испанцами, с подписанием торгового соглашения. Кардинал рассматривал его, как плату, которую более слабая Испания должна была внести за альянс с Францией. Флёри убедил в правильности такого подхода и своего государя, Людовика, привыкшего во всем ему доверять и особо не вмешивавшегося в деятельность правительства. Но при дворе Филиппа упорно желали оставить все, как есть.
Даже после начала войны с Англией, Элизабет Фарнезе не шла ни на какие уступки в вопросе о коммерческом трактате. Она была уверена, что, когда в Версале увидят Испанию в затруднительном положении, Франция и так придет ей на помощь, безо всяких условий.
Королева просчиталась. Первый громкий успех англичан в Вест-Индии, так напугавший Мадрид, казалось, оставил Флёри совершенно равнодушным. Во всяком случае, каких-либо заметных действий в пользу Испании он не предпринял.
Опытный политик и интриган, отличный психолог, кардинал рассчитал все точно. Жадность королевы, которая столько времени не давала прийти к соглашению, теперь работала на него. Узнав о подготовке в Англии новой экспедиции в Вест-Индию, Фарнезе забила тревогу. Страх потерять больше сделал ее сговорчивее. Французские требования уже не казались ей такими уж неприемлемыми. Королева готова была пойти на уступки, лишь бы Франция поскорее показала себя на стороне Испании.
Переговоры о коммерческом трактате и союзе между двумя бурбонскими дворами были возобновлены. Добившись своего, кардинал Флёри, цепко державший в своих старческих руках кормило государственной власти, отдал распоряжение морскому министру, графу Морепа, приступить к вооружению флота. Он ни в коем случае не хотел допустить разгрома Испании.
Конечно, французский флот по своей силе не шел ни в какое сравнение с британским флотом. Он был лишь жалкой тенью флота времен Людовика XIV, который претендовал когда-то на морское господство. Война за Испанское наследство сильно подорвала его мошь, и после Утрехтского мира он представлял собой весьма жалеое зрелище. Немногие оставшиеся военные корабли, в том числе и 100-пушечные, без дела гнили в своих гаванях, так ни разу больше и не выйдя в море.
Правительство регента, которое управляло страной до совершеннолетия Людовика XV, считало, что Франция – сухопутная страна, а не морская, а потому сильный флот ей не нужен, и больше заботилось об укреплении армии. Из годового государственного бюджета на военное министерство выделялось от 30 до 33%, в то время, как морское получало не более 5 – 6%.
Не имея возможности восполнять естественную убыль судов по старости, французский флот, находившийся в состоянии «организованной заброшенности», медленно умирал.
К счастью для флота, в это сложное для него время во главе морского министерства встал граф Морепа, молодой человек в возрасте 22 лет.
Жан-Фредерик Фелипо, граф Морепа и Поншартрен, родился в 1701 году, был назначен государственным секретарем военно-морского флота в возрасте четырнадцати лет, когда регент отстранил от дел его отца, графа Жерома Поншартрена30.
(Для династии Фелипо должность государственного секретаря флота была фактически наследственной. Различные представители этого семейства последовательно занимали ее с 1610 по 1775 год).
Разумеется, первоначально юный Жан-Фредерик был лишь номинальным руководителем военно-морского ведомства. Он находился под опекой своего родственника, маркиза де ла Врийера, который и заправлял там всеми делами.
Лишь в феврале 1723 года, когда Людовик XV был признан совершеннолетним, Жан-Фредерик освободился из-под опеки и принял бразды правления министерством в свои руки.
Ему удалось, опираясь на экономические реформы кардинала Флёри, приведшие в порядок финансы, вернуть флот к жизни. Число кораблей стало постепенно расти. Темпы роста могли быть значительно выше, если бы кардинал увеличил бюджет морского ведомства, как того требовал Морепа. Но Флери, привыкший экономить на всем, экономил и на флоте.
К 1730 году во флоте имелось порядка 50 кораблей первых 4-х рангов31. И это количество на протяжении целого десятилетия из-за финансовых ограничений, наложенных Флёри, практически не менялось.
Зато французским корабеллам, благодаря внедрению новаторских способов кораблестроения, удалось добиться качественного улучшения кораблей, то есть, фактически, создать их новые типы.
Так, французские инженеры усовершенствовали конструкцию двухдечных кораблей 2 и 3 рангов, что позволило вооружить их более тяжелой артиллерией. В результате, корабли 3 ранга (60 – 66-пушечные) превосходили по огневой мощи и мореходности британские 60-пушечные корабли.
Корабли 2 ранга (74-пушечные) могли на равных сражаться с британскими 80- и даже 90-пушечными кораблями.
Французские корабелы не боялись делать новые корабли высокобортными. В результате, их нижняя батарейная палуба располагалась высоко над уровнем воды, что позволяло французам вести стрельбу из тяжелых орудий даже в непогоду, чем не могли похвастаться англичане.
Но таких кораблей было еще слишком мало. Строительство их началось с 1735 года, и за это время было спущено на воду всего 3 74-пушечных корабля и 4 64-пушечных.
Когда на горизонте замаячила морская война с Англией, когда нужно было силой оружия отстаивать свои торговые и колониальные интересы, Флёри очень пожалел, что не уделял должного внимания развитию флота.
Кардинал признал свою ошибку и, желая как-то исправить ситуацию, он попытался совершить рывок в строительстве новых кораблей для флота.
В 1739 году морскому ведомству, вместо обычных 9 млн. ливров, было выделено из казны 19,2 млн. ливров. На следующий год – еще 20 млн. ливров.
Эти денежные вливания позволили загрузить верфи Тулона, Рошфора и Бреста сразу несколькими крупными военными заказами. Была начата постройка 64-пушечного корабля “Trident” и двух 74-пушечных (“Invinsible” и “Magnanime”). Тогда же был заложен и первый 80-пушечник – “Tonnant”.
Французские корабелы замахнулись даже на строительство трехдечного 124-пушечного корабля (“Royal Louis”), который должен был заменить отживающий свой век 110-пушечный “Foudroyant” постройки 1724 года. Судьба последнего была незавидной. Морское командование не нашло ему применение, и он тупо сгнил в гавани, не приняв участия ни в одной кампании. (В 1742 году он был разобран на дрова).
Очередной французский гигант оказался еще более несчастливым. Заложенный в марте 1740 году в Бресте, он сгорел в декабре 42-го во время пожара, даже не успев вступить в строй.
От больших кораблей первого ранга решено было отказаться в пользу постройки кораблей более низких рангов.
В силу своего географического положения Франция вынуждена была иметь два флота: в Атлантике и на Средиземном море. Первый именовался флотом Океана (Ponant Fleet) и базировался в Бресте и Рошфоре. Второй назывался флотом Востока (Levant Fleet) и базировался в Тулоне. Имелась еще флотилия галер, которая базировалась в Марселе.
