Но Цербер игнорирует его слова. Отворачивается. Достает из кармана телефон и звонит одному из друзей.

– Мариб. Я получил твое сообщение. Сообщи мне, брат, хорошую новость.

– С удовольствием, – доносится до него из трубки. – Есть зацепка.

Ангелина

Это какой-то фильм ужасов. Я не знаю, как себя вести. Что сказать. Но падать к ногам мужа не стану. Не буду унижать себя перед Цербером. Всё равно супруг не поменяет свое мнение. Если он сказал, в клетку, значит, так и будет.  Ну и плевать…

Обида на Цербера настолько велика, что я даже смотреть не хочу в его сторону. Я его ненавижу. Так еще и под сердцем нашего с ним малыша ношу. Эта боль… Невыносима! Моя жизнь – слишком жесткая сказка.  Я знаю, что Рони меня не обидит. Возможно, не включит те мониторы. Но сейчас я об этом даже не думаю. Мне теперь не страшно видеть смерть родных, потому что те сцены у меня перед глазами каждый день. Я их вижу даже во снах!

– Давай, Ангел. Торопись, – слегка подталкивает меня вперед, дабы я ускорила шаг. Но ноги ватные. Я их не чувствую.  Господи… Лишь бы Гриша не узнал, с кем я спала… – Держи, – он протягивает мне мобильник. – Покопайся. Возможно, сможешь отвлечься.

Мы заходим в комнату. В ту самую, где я теряю здравый рассудок. Попадаю в ад и сгораю там заживо.

Сколько бы он ни пытался, но в полутьме я могу разглядеть помещение. Меня всегда тащили сюда насильно. Я орала. Кричала. Просила пощады. Но меня никто не слушал. А сейчас…

– Подождем чуток. Пару минут всего, ок? Потом ты сбежишь отсюда. Я знаю, ты сумеешь. Все будут на заднем дворе. Дам тебе ключи от своей тачки. Она в гараже. Всего лишь нужно будет добраться туда. Сможешь ведь? – шепот работника мужа эхом разносится по пустому помещению.

Он серьезно? Его же прикончат!

– Нет! – отчаянно мотаю головой. – Нет, ты чего?!

Он меня даже не слушает. Достает из-за пояса оружие и заставляет меня взять его в руки. Боже… Дамир когда-то учил меня стрелять, но то оружие не казалось мне таким страшным!

– Давай, девочка. Ты же знаешь, тебе не дадут жить. А я обещал своей сестре…

– Молчи… Пожалуйста… Я этого не хочу! – голос дрожит, слезы ручьем катятся по щекам.

– Пистолет с глушителем. Не услышат. Не волнуйся.

Но я всё равно не могу. Нет! Я убью человека?! Какая разница будет тогда между мной и мужем?  Он направляет пистолет на себя. Мой палец на крючке, но я не стану стрелять. А Рони решителен! Мои руки накрыты его огромными ладонями. Сам нажимает на мой палец, и я сильно зажмуриваюсь, делая шаг назад. Но поздно.

Выстрел…  Первый… Второй…

Мы стоим неподвижно некоторое время. Такое ощущение, что бесконечность. Открываю глаза, пытаясь найти его в полутьме. Вижу силуэт. Он прямо напротив. Не двигается. Глаза привыкают к темноте, и я начинаю видеть, как его губы растягиваются в улыбке.  Его ладони опускают мои руки. Оружие выскальзывает и с грохотом падает на пол. Рони отшатывается.

– Это твой… Первый и… единственный шанс…

Я чувствую в его голосе радость, но не могу понять, почему он радуется. Ведь он ради меня, ради незнакомой, чужой женщины пожертвовал своей жизнью.

– Беги… Брат внизу. Он тебе… поможет… – мужчина еле выдавливает из себя слова. Он падает на колени, а следом я. Рыдаю в голос, закрываю рот рукой. Больно… Снова из-за меня кто-то умирает… Я действительно проклятая, какой называет меня муж.  – Ангел… Уходи! – последнее будто приказывает, втягивая воздух сквозь стиснутые зубы. – В-возьми фонарь… В кар-р-мане…

Я не двигаюсь. Открываю рот, дабы что-то сказать. Но слова застревают в горле, даже пикнуть не получается. Замерла. Не дышу.

– Ну-у-у… – его рык заставляет меня прийти в себя. Тянусь к нему и пытаюсь найти этот чертов фонарь… – А теперь… Иди… Брат в-вни-зу. Он тебя прик-ро-ет.

Господи… Я понимаю, что братья подставляют себя ради меня. Они знают, что Гриша убьет их, если я сбегу. Ответственность была на Рони.  С одной стороны, очень больно, но с другой… Не хочу ни о чем думать… Друг прав – это мой единственный шанс. И… я же обещала бежать, не оглядываясь, при первой возможности.  Давай, Ангелина… Соберись. Рони уже сделал шаг, теперь твоя очередь.

– Клю-чи… – он имеет в виду ключи от машины.

Но пусть всё выглядит так, будто я специально его подстрелила и… сбежала. А если я возьму его автомобиль, то всё встанет на свои места.

– Нет, – шепчу сквозь слезы, слегка сжимая его руку своей. – Ты не волнуйся… Я знаю, как выйти отсюда.

«Лишь бы внизу ни с кем не встретиться…» – хочется добавить.

В последний раз смотрю на него и отстраняюсь. Чувствую себя последней сучкой, оставляя его окровавленного тут. Одного. Возможно, брат придет ему на помощь. Они знали, на что идут. Сделали этот шаг, спасая мне жизнь ценой своей. Но все это не дает хоть немного расслабиться. Я умру от угрызений совести. Всю жизнь буду иметь на сердце еще один огромный груз.  Господи, всё это когда-либо закончится? Или же я умру, не увидев, как сдохнет мой муж? Наверное, я попрощаюсь с этой несправедливой жизнью раньше, чем те, кто мне не дает спокойно дышать.

Делаю шаг назад. Упираюсь спиной в стену. Ноги дрожат от страха. Я боюсь, что меня поймают раньше, чем я сумею дойти до двери тайного прохода. Страшно до дрожи во всем теле.  Снимаю с себя обувь, дабы не было лишнего звука. Надену, когда дойду до тайника.  На носочках делаю шаг за шагом, приближаясь к огромной гостиной. Тишина. Кажется, действительно никого нет. Все ушли на праздник. Муж кайфует – хотя бы не пошел за мной. Дал мне огромный шанс выйти из этого проклятого дома, который я мечтаю сжечь в один прекрасный день.

Стою под лестницей. Жгучий ком ярости и обиды стоит поперек горла не дает дышать.  Жжет. Если я открою эту дверь и зайду туда, то задохнусь. Слишком тесное помещение. Господи, дай сил. Совсем немножечко.  Но это лучше, чем сидеть и ждать, когда муж придет расплатиться со мной за измену.  Захожу внутрь и вздрагиваю от совсем тихого скрипа двери. Надеваю обувь и делаю шаг вперед. Темно. Душно. Но нужно терпеть.  Ускоряю шаг. Пытаюсь окунуться в прошлое и забыть, где я нахожусь на данный момент.

Дамир… Мой родной и любимый. Когда-то ты дал обещание вернуться, но, увы, до меня только сейчас доходит, что не всем обещаниям суждено исполниться. Я же дала слово не смотреть, не прикасаться ни к одному мужчине. Но я тебя обманула. Прости.

Знала бы я семь лет назад, что переживу всю эту дичь… Узнаю, что такое жестокость… Знаете, лучше умереть раньше предназначенного срока, чем пережить всю эту боль. Чувствовать, как жжет кожу от ударов кожаного ремня. Чувствовать, как болит голова при ударе о стену или же пол.  Но самую сильную боль я пережила, потеряв своего малыша. Малыш, который был от безумно любимого мужчины. Но мой муж даже глазом не моргнул, отправляя меня на аборт.