– Неплохо сказано, – заявил Олдус.

Он стянул доспехи и куртку, хлопнул Свана по плечу и сорвался с места. Сван с веселым криком помчался за ним, и Генри бессильно потер лицо.

– От лишних движений быстрее теряешь силы, – не отнимая руки от лица, пробормотал он. – Вы что вообще делаете?

Агата нацарапала что-то на табличке, бросила ее Генри на колени и присоединилась к погоне. Генри поднял табличку. На ней крупными буквами было выведено: «Ты такой зануда».

Свет мелкими пятнами просачивался сквозь ветки, теплый, уже почти вечерний. Все трое носились вокруг поляны с дробным, захлебывающимся смехом, прятались за деревьями и снова срывались с места. И Генри вдруг почувствовал, что успокаивается.

А как только страх и злость исчезли, он сразу понял, что делать.

– Господин Худое Пальтишко, – тихо сказал он, – помогите нам. Мы заблудились.

Он огляделся. Мелкие листья бледно сияли в мягком, убывающем свете, на ветках переговаривались птицы, но шагов было не слышно, и Генри поклонился, приложив к груди руку. Он вспомнил: люди делали так в знак уважения.

– Скажи своим, чтобы так не вопили, – проворчал Худое Пальтишко прямо у него над ухом. Генри повернул голову: тот сидел на поваленном стволе рядом с ним, поставив фонарь на костлявые колени. – У меня голова уже разболелась.

– Ух ты! Худое Пальтишко! – запыхавшийся Сван подскочил к коротышке, схватил его и начал поворачивать во все стороны, разглядывая.

– Я тебе не кукла, толстый мальчишка, поставь меня на место!

Пальтишко попытался пнуть его, но Сван держал его на вытянутых руках, и огромные ступни бессмысленно молотили по воздуху.

– Все волшебные существа вымерли после потери Сердца, – пролепетал Олдус, вытирая взмокший лоб. Агата увлеченно разглядывала фонарь. – Невероятно! Можно взглянуть на вас поближе?

– Нет! – взревел Пальтишко и наконец дотянулся ногой до цели: ударил Свана в нос.

Сван выронил Пальтишко, тот проворно встал на ноги и отобрал у Агаты фонарь.

– Наш папа тебя просто обожает! – вопил Сван. – Ты покровитель нашей семьи!

– Да ты что. Я и не знал, – процедил Пальтишко, сердито глядя на Генри. – Где мои тайлисы, наследник Сиварда? Я же предупреждал: людям я не помощник. Явился только потому, что ты мне их обещал.

– Тайлисы? Генри, у тебя они тоже есть? – удивился Сван. – Вот это совпадение! У нас целая коллекция его тай-лисов.

– Ваши я ему и обещал, – хмуро пояснил Генри.

– Ой, а откуда ты знал, что они у нас есть? Это же секрет, папа никому не говорил!

Генри тяжело вздохнул: придется рассказать.

– На постоялом дворе Джетт взломал дверь вашей комнаты, и я ночевал под кроватью. А Джетт, пока рылся в ваших вещах, вскрыл замок на ящике с тайлисами. Сказал, просто хочет посмотреть, что вы с собой таскаете.

Сван задумчиво кивнул:

– Хью говорил, что ему нельзя доверять. Хью такой умный.

– Так где мои тайлисы? – перебил Пальтишко. – Иначе и говорить не о чем.

– Они в мешке, который Хью забрал, – огорчился Сван. – А жаль, он всегда говорил, что, если вас отыскать, вы за эти тайлисы будете нам служить и покажете всякие клады! Эй, вы куда! Стойте! Я с детства все сказки про вас знаю! Можно мне вас обнять?

– Нет! – взвизгнул Пальтишко, но Сван уже прижал его к себе, а потом бережно поставил на место.

– А можно вместо тайлисов вам что-нибудь другое подарить? На память? Хью говорит, что добро нельзя разбазаривать, но я быстренько, пока его нету. Сейчас покажу, что у меня осталось. – Сван сел на землю и начал копаться в корзине. – Гребенка, два одеяла, мои любимые носки, видите, тут вышито: «Герой».

На носки Пальтишко поглядел с интересом, но тут же, будто опомнившись, отвернулся.

– Слушайте, – Генри сел на колени рядом с ним, чтобы смотреть ему в глаза, не нависая сверху, – нам очень нужно выйти к Пропастям, чтобы остановить Освальда.

– Опять начинается? Это дело людей, не мое. Я же сказал в тот раз: больше ко мне не обращайся.

– Я знаю, что ты мне поможешь.

– С чего ты взял?

– Ты знаешь про Сиварда. Ты сказал мне тогда, что я похож на него и что Тис опять струсил. А это значит, тебе известно, кем он был и что сделал.

Лицо Пальтишки вытянулось.

– Ты о чем? – громким шепотом спросил Сван, и Генри повернулся к нему.

– Помолчи, ладно? – попросил он, и Сван закивал, доверчиво глядя на него. Пальтишко морщился и задумчиво жевал губу, и Генри продолжил: – Ты ведь злишься на людей не только за тайлисы. Ты злишься, что без даров они изменились, стали слабыми и жадными, разочаровали тебя. И получается, то, что сделал Сивард, было зря. Но мы можем это изменить, мы все исправим. Я прошу тебя ради него. Он хотел, чтобы я справился. Он бы мне помог.

Пальтишко долго смотрел в сторону, потом вздохнул и поднял выше фонарь.

– Ладно, люди, идите за мной. А ты дай мне свои носки, толстый мальчик. Как плату за проход. Мне они понравились.

Сван с восторженным видом протянул ему носки. Пальтишко важно надел их на свои огромные ноги и пошел вперед, раздвигая ветки и цепляясь за них одежкой.

– Сюда мы уже пробовали идти, дорога все равно выводит обратно, – вставил Олдус.

Пальтишко презрительно дернул плечами:

– Теряться у людей получается куда лучше, чем находить дорогу. – Пальтишко повернулся к Генри и вдруг улыбнулся почти искренне: – А уж у Сиварда теряться получалось лучше всех. Из Тиса был плохой помощник.

– Он…

– Умер. Знаю. В нашем королевстве все связано, так что мы все это почувствовали. Но не переживай, наследник. Умереть, пытаясь исправить свои ошибки, не такая уж плохая смерть.

Пальтишко коротко, остро взглянул на Генри и пошел быстрее. Генри заспешил за ним, и, когда они опередили остальных шагов на десять, Пальтишко заговорил опять каким-то новым голосом, серьезным и дружелюбным:

– После истории с уничтоженной деревней Сивард совсем потерял чувство верной дороги. Начал забывать, куда и зачем шел. И тогда ему на дорогу падали желуди, а иногда шишки или камни, и он шел по ним до самого конца. Я оплакивал его, когда его не стало. – Он помолчал. – Полагаю, ответ на один вопрос ты так и не получил. Зачем Сивард создал огненные камни?

– Чтобы… жечь деревни? – осторожно спросил Генри.

Пальтишко фыркнул:

– Он бы не стал жечь деревни. Он был в ужасе, когда сжег одну, и сделал он это без всяких камней. А ты никогда не думал, почему в ящике, который ты получил и так бездарно упустил на дороге, все камни были на месте?

Пальтишко подождал ответа, а потом объяснил неожиданно терпеливо, как ребенку:

– Прежде чем сбежать из дворца, Сивард с помощью своего дара создал огненные камни – в те времена люди много знали о волшебстве и умели им управлять. Он передал власть над камнями своему брату Ингвару. Это был прекрасный план, Генри. Когда Освальд бросился вдогонку за Сивардом, Ингвар сломал камни и приказал тварям беречь дворец от Освальда. Они много лет защищали дворец, именно поэтому Освальд не мог отвоевать корону обратно. А к тому времени, когда твари погасли, все, кто поддерживал Освальда, уже умерли. Но огненных зверей, бродивших вокруг дворца, все боялись, люди постепенно забыли, что те защищают их от злодея, и стали выдумывать про них всякие жуткие истории. – Пальтишко вздохнул. – Восемь камней Сивард взял с собой на случай, если придется защищаться от отца, но ни один не пустил в ход. Уходя сражаться с Освальдом, Сивард оставил свои вещи на вершине меловой скалы. Я забрал их и отдал Барсу на хранение, а он триста лет спустя подбросил камни на чердак, где их нашел вон тот кудрявый юноша.

– Так ты не просто старый ворчун-коротышка, – потрясенно пробормотал Генри.

– Конечно нет. Я – господин всех дорог, покровитель заблудших. Видел бы ты меня лет пятьсот назад! Пальтишко почти целое, повсюду детки – меня на всех потерянных не хватало, а они мне помогали. Но волшебные существа живут при людях, и, когда те впадают в убожество и уныние, мы делаем то же самое.