Агата взглянула на Хью так, что на секунду Генри показалось: она сейчас расцарапает ему лицо. Но вместо этого она села на землю, взяла несколько ягод и ссыпала в ладонь Джетту. Тот, неловко наклонившись, подбирал их с камней. Сван сделал движение, будто хотел помочь, но Хью пихнул его на место, и Сван послушно отошел.

Карту Хью по-прежнему держал в руке, и Генри подумал, что надо просто подойти и отнять. Никто ему здесь не соперник. Они боятся его и не посмеют ничего сделать.

Агата и Джетт молча собирали ягоды, Хью, не придумав ничего другого, покрикивал, чтобы собирали быстрее. Джетт уже почти добрался до той скалы, за которой стоял Генри. Скоро заметит. Генри долго смотрел на ягоды, которые укатились ему под ноги, а потом в порыве какого-то странного вдохновения подобрал их и протянул ладонь в сторону Джетта.

– Угу, спасибо, – рассеянно пробормотал тот, забирая их из его руки.

Потом замер, медленно поднял взгляд, и от этого взгляда Генри растерялся. В нем не было страха – только облегчение и что-то умоляющее, почти детское.

Генри отвел глаза и выбрался из-за скалы. Он ждал криков, но никто не проронил ни звука, и он подошел к заметно побледневшему Хью, вытянул у него из рук карту и развернул ее.

Пятый огонек бледно горел к юго-западу от четвертого, а тот теперь светился в полную силу, и под ним шла надпись: «Победа над своим главным страхом». Все огни на карте были на равном расстоянии друг от друга, не больше нескольких часов пути. Пал сказал, что шестое и седьмое испытание будут в одном и том же месте, – значит, он уже совсем близко к цели. Генри убрал карту в карман и пошел в ущелье, которое вело на юго-запад.

И остановился через несколько шагов. Его спутники по-прежнему не произнесли ни слова, но Генри никак не мог выбросить из головы то, что было на их лицах, когда они увидели его. Хью был предсказуемо испуган и зол, но остальные…

Они были рады его видеть. Как будто ждали, что он вернется.

И все вдруг показалось ему таким простым. Предатель никогда не обрадовался бы его возвращению. Он бы знал: Генри все сделает, чтобы не дать ему довести план до конца.

Ну, хоть с этим разобрались. При мысли о том, что больше не надо ломать голову над тем, кто предатель, Генри выдохнул – и как будто сразу стало легче дышать. С Хью он разберется позже, а остальные трое ни в чем не виноваты. Да и куда им теперь идти? Лавку Агаты сожгли, Джетт остался без повозки, Кэмпбелла-старшего выгнали из Хейверхилла. И Генри неожиданно подумал, что все это произошло из-за него.

– Ну, пошли, – сказал он, поворачиваясь.

Агата, Джетт и Сван тут же бросились к нему, будто этого и ждали. Только Хью не двинулся:

– Вы куда? Вы что, с ума сошли? Он же опасен!

Но никто его не слушал.

Генри был бы рад, если бы Хью так и остался на месте, но тот, продолжая ворчать, потащился за остальными. Ну конечно – он же еще не довел Освальда до места. Генри сжал кулаки. Сейчас еще не время. Потом Хью получит все, что заслужил.

– Что с вами было? Там, в этом… заколдованном тумане? – на ходу спросил Генри. – Там ведь каждый видит что-то свое, так?

Все замялись, потом Агата ткнула в сторону Джетта, и тот поклонился, прижав руку к груди.

– Не хочу хвастаться, но я всех спас. Да там и не особо страшно было, а уж теперь точно все будет хорошо, раз ты вернулся. – Джетт пожал плечами. Он тащился последним, еле передвигая ноги, и Генри пошел рядом с ним.

– Ты кидал ягоды, чтобы я вас нашел? – негромко спросил Генри, когда остальные ушли вперед.

– Угу. Я знал, что если ты совсем не свихнешься, то поймешь, что карта у нас, а других подсказок не будет. Дорогу до туманного ущелья ты наверняка запомнил, это все понимали. Хью вопил, что ты нас догонишь и перебьешь, а я просто… – Он перевел дыхание. – Генри, что ты видел в ущелье?

Генри пожал плечами. Отец говорил ему: «Никогда не рассказывай о своих страхах».

– А ты? – наконец спросил он.

Джетт на секунду сжал губы, а потом все же ответил:

– Мы зашли в этот туман, и я почувствовал, что у меня ноги не ходят. В смысле, вторая тоже. Я жутко испугался, упал и тут же потерял всех из виду. Все было так… по-настоящему. Я правда поверил, что не смогу больше ходить. А потом подумал: ладно, руки-то еще есть, надо выбираться. И когда я выполз из ущелья, до меня дошло, что это все просто у меня в голове. Но остальные не выбрались, и я пополз обратно, нашел их и по очереди вытащил. Не знаю уж, что они видели. Катались по земле, отбивались от чего-то, бормотали, но я не стал слушать. У каждого свои секреты. И знаешь, лучше не рассказывай мне, как провел день. У тебя такое лицо было, когда ты уходил… В общем, я сам вижу, что тебе лучше, а больше мне не надо ничего знать, верно?

Генри кивнул.

…Земля становилась все мягче, и, когда скалы расступились, Генри увидел широкую, поросшую шуршащей травой равнину. Тут было тепло, как летом. Вдалеке, за сухой пыльной дымкой, виднелись горы, они обнимали равнину с двух сторон, как огромные руки.

– Нам туда, – кивнул Генри, указывая на западные горы: отвесные склоны из светлого, почти белого камня. Никто ему не ответил, все смотрели в другую сторону, на север. Оттуда через равнину надвигались войска Освальда – черные ряды доспехов, блики солнца на копьях. И конечно, направлялись они тоже к западным горам.

Хуже всего было то, что войска шли довольно быстро, а все пятеро устали, даже Генри уже шел, спотыкаясь о собственные ноги. Генри прикинул скорость. Надо идти напрямую через равнину, спрятаться негде. Их нагонят не больше чем за час. Эта мысль привела его в такое уныние, что он не сразу почувствовал: Агата тянет его за рукав.

Она указывала на ближайший склон горы. Там раскинулась деревушка, а по равнине неподалеку бродила стая животных, похожих на оленей, но без рогов. Присмотревшись, Генри понял: это лошади.

– И что? – не понял он.

Но прочие, кажется, сообразили быстрее.

– О нет, Агата. Даже не думай, – простонал Джетт.

Но та уже направлялась в сторону стада таким решительным шагом, что Генри подумал: «А что, если она правда придумала что-то дельное?» Из деревни она ведь отлично их вывела. И он пошел за ней. Все тут же потянулись следом, как выводок птенцов.

Генри думал, животные тут же бросятся прочь, но те поглядели на людей и вернулись к поеданию травы. Агата невозмутимо погладила одну из лошадей по морде, а потом встала сбоку, взялась обеими руками за ее шею и вдруг легким сильным движением вскочила ей на спину. Любой олень такого обращения не стерпел бы, тут же сбросил, а лошадь разве что перестала жевать. Остальные на то, что на спине их собрата сидит человек, взглянули так спокойно, будто каждый день такое видели.

Агата подъехала ближе, глядя на Джетта с широкой ухмылкой. Тот стоял и смотрел на нее, глупейшим образом приоткрыв рот.

– А мне еще говорили, что я воришка, – пробормотал он. – Да, да, ты отлично смотришься верхом, но не думай, что я смогу повторить этот трюк. Моя лошадка была старше меня, она бы от такого на части развалилась, ну, и не будем забывать о том, что моя нога…

Агата наклонилась вниз и коротким, аккуратным движением захлопнула ему рот.

– Лошадки, – восхищенно выдавил Сван, и Генри вдруг понял: это первые слова, какие Сван произнес после его возвращения. Он был какой-то растерянный и на Генри почти не смотрел. – Только когда к нам в деревню на лошадях приезжали, у них веревки были к мордам привязаны. А тут таких нет.

– Ты что, хочешь сказать, что эти животные отвезут нас туда, куда нам надо? – наконец дошло до Генри. – С какой стати они это будут делать?

– Нельзя же взять чужую собственность! За это в Цитадель сажают! – возмутился Хью. – Да и вообще, не сяду я на эту скотину! Мне не нравится, как она на меня смотрит.

Лошади уютно хрупали травой, обмахиваясь хвостами, и Генри решил рискнуть. Он подошел к первой попавшейся, та вздрогнула, хлопнула себя по боку хвостом, но сразу успокоилась. Генри уцепился за нее обеими руками и вскочил сверху.