Алина быстро сжарила яичницу с колбасой и заварила чай.

Увидев поставленную для него тарелку, ее новый знакомый заметил:

– Я вполне могу и без этого, но спасибо, не откажусь! В Москву отправимся?

Алина с набитым ртом кивнула, а прожевав, спросила:

– Скажите, а что случилось там, в степи?

Она почему-то считала, что он должен знать все. Но после того, как заметила недоумение в его взгляде, рассказала свой необычный «сон наяву».

– Вы думаете, что она, то есть я… другая я, погибла? – девочка замерла, ожидая ответа.

– Вероятно… – Федор Сергеевич не стал ее успокаивать. – Даже на эту несчастную планету «метеориты» и побольше падали, в тайгу и не только… Благо, что удалось уйти подальше… И это, можно сказать, был еще «точечный» метод…

Алина грустно кивнула. Сама она была того же мнения.

От мысли, что ее рассеянность могла привести к гибели всей Земли, она содрогнулась.

– А кто мог быть тот человек, с которым… она разговаривала там, перед взрывом? – спросила девочка.

– Понятия не имею, – пожал плечами Федор Сергеевич. – Да кто угодно!

По всему было видно, что Алина не собирается прекращать расспросы.

– И еще я тут подумала, – продолжила она, – если я – это она, то почему у нас глаза разного цвета? Как такое может быть?

– Послушай, то твое, скажем так, воплощение, – ответил Федор Сергеевич, – прожило довольно долгую жизнь – мы поболтали немного, когда она ко мне заявилась. По местным меркам, ей было бы лет пятьсот или больше… – рука Алины замерла, не донеся кружку до рта, а он продолжил: – Даже в этой еще молодой Вселенной есть множество способов продлить человеческую жизнь. К примеру, помимо инъекций, я слышал про источники и еще много чего. Возможно, что цвет глаз связан с чем-то подобным, а там – кто его знает…

Алина вздохнула, а он, помолчав немного, добавил:

– Даже если захочешь, ты не сможешь повторить ее путь. У тебя – своя дорога…

Мысли девочки вихрем унеслись куда-то, и чай они допили молча.

– Ну, готова? – Федор Сергеевич, поставив кружку на стол, поднялся и протянул ей руку – как она полагала, чтобы помочь встать из-за стола.

Но в следующий миг они оказались на улице, прямо среди толпы.

– Если появляешься где-то, то лучше или укромное место, или толпа – здесь никто не заметит, откуда ты взялся, – пояснил Федор Сергеевич ошарашенной Алине.

Девочка поняла, что одно дело – говорить о таких вот перемещениях, и совсем другое – испытать это. Ощущения оказались очень необычными.

Спохватившись, она глянула вниз, ожидая увидеть домашние шорты и босые ноги, но на ней оказались джинсы и синие кроссовки.

Федор Сергеевич улыбнулся и пожал плечами.

Пробившись сквозь толпу, они свернули в переулок.

Федор Сергеевич растерянно остановился, и следующие минут пятнадцать они только и делали, что огибали многоэтажные дома. Но за каждым новым поворотом его ожидало очередное разочарование.

– Что мы ищем? – не выдержала Алина.

– Один дом… Я очень хотел взглянуть…

– Что за дом? Вы в нем жили?

– Да, когда-то…

– Знаете, если он был построен тогда же, когда сделаны рубашка и штаны, в которых вы появились, то мы запросто можем его никогда не найти. Вы что, не слышали о «реновации»? – в этом вопросе сквозила ирония, и Алина с удивлением заметила, что это было слишком похоже на манеру ее «бабушки»… – Извините, наверное, он был дорог вам… – спохватилась девочка.

– Ничего страшного, значит, в другой раз… – Федор Сергеевич, казалось, был не сильно расстроен, и, заметив удивленный взгляд Алины, добавил: – Время и вправду очень занимательная штука… Вчера я уже побывал здесь, но вдруг подумал – мало ли… Глупость, правда?

– А когда вы тут жили? – не зная, как прокомментировать то, что он сказал, спросила Алина.

Взгляд у Федора Сергеевича стал задумчивым.

Алина уселась на качели в одном из дворов, по которым они плутали, и стала слегка покачиваться, отталкиваясь одной ногой. Ее спутник пристроился на краю лавочки.

– Сложно сказать, вернее, тебе объяснить… – начал он. – Если брать сегодняшнюю точку отсчета, то относительно недавно – я родился в 1914-ом году, а умер в 1978-ом…

– Как умер? – глаза Алины полезли на лоб…

– Как обычно умирают… – с грустной усмешкой ответил он. – У меня появилась возможность по-настоящему испытать, что такое обычная жизнь, и мне досталась эта… Но вот сам этот дар я получил и использовал очень давно, по местным меркам – много тысяч лет назад…

На этот раз девочка даже приложила руку к виску:

– Ерунда какая-то получается… Вы же сказали, что родились в 1914-ом году? Откуда тысячи лет?

– Я же сказал, что объяснить будет сложно. Особенно сложно объяснять то, в чем сам не очень-то разбираешься…

– Давайте попробуем, я пойму…

– Ну да! – В его усмешке чувствовалась снисходительность, – Уверен, что в этом не разбираются даже те, кто всерьез считает себя знатоками… – он прищурился. – А впрочем, что мы теряем? Сразу предупреждаю: это – лишь одна из теорий, которую я слышал…

Федор Сергеевич погладил подбородок и начал рассказ, стараясь подбирать наиболее понятные Алине образы.

Он попросил представить некий отрезок, или, чтобы ей было понятнее, снятый на старую пленку фильм. И эту «пленку» нужно было выложить на прямую, от некой изначальной точки. А многочисленные копии этой пленки нужно порезать на кадры, и положить эти кадры стопками, друг на друга, таким образом, чтобы от каждого кадра первоначальной, растянутой пленки, вверх стопкой отходило то, что будет потом, а вниз – то, что было прежде. Таким образом, у первого кадра будет только последующее, а у последнего – предыдущее… Если посмотреть сверху, то получался некий ромб, который первоначальная, цельная пленка пересекала по диагонали…

Попасть в нужный «кадр» можно и двигаясь по кадрам первоначальной пленки, последовательно переходя из одного в другой, и перемещаясь «в глубину», двигаясь совсем другим способом, словно сквозь слои «кадров», лежащих в стопках. А еще – перемещаясь по диагонали, совмещая первый и второй способы.

И если первый путь – это всегда просто «путь вперед», как просмотр снятого фильма, то для двух других способов существуют свои законы.

А еще нужно представить, что количество кадров, на которые порезана пленка, стремиться к бесконечности, а их размер стремиться к нулю…

Алина старалась хоть что-то уловить, но мысль и вправду ускользнула от нее.

Затем из двумерной фигуры каким-то образом получилась трехмерная, и все оказалось умножено на бессчетное число перезаписей каждого эпизода, всевозможных ответвлений, петель и других последствий регулярных вмешательств.

На этом девочка окончательно потеряла нить повествования…

– Представь, что фильм якобы снят, но каждый, кто его смотрит – меняет его снова и снова… – попытался было Федор Сергеевич. – Поэтому таких кадров, таких пленок великое множество…

Но в глазах девочки читалось, что пытаться больше не стоит…

– Ну, это было очень образно, лишь для примера. И это далеко не все, – закончил он с улыбкой. – Еще раз напомню – я просто слышал это от одного «теоретика». И запомнил лишь потому, что мысль о способах перемещений показалась забавной…

А есть версия, что весь этот мир существовал всего одно мгновение, и все его бытие – один единственный взрыв, в самой первой точке, и никаких других точек вовсе нет… А сейчас мы просто просматриваем его как в замедленной съемке. Но вот это уже, как мне кажется – полная чушь…

Слышал я и то, что для каждого из нас время нелинейно. Человек в следующей жизни запросто может оказаться вовсе не в будущем. И того, кто в прошлом бороздил космические просторы, могут запросто вздернуть на дыбе или четвертовать на средневековой площади, и именно эти «декорации» станут его настоящим, которое он прочувствует сполна…

Впрочем, этому есть и более простое объяснение – разные планеты находятся на разных стадиях развития, и если уж говорить о перерождении, то никто тебе не обещал, что ты продолжишь там же, где и закончил…