— Ну, душевная близость и привычка быть вместе не всегда включают в себя влечение. А какая может быть любовь без притяжения? — рассудительно заметил Вуд.

И, можно подумать, поддерживая его философские изречения, весь зал разразился овациями, что заставило меня обратить внимание на помост, где ранее находился преподавательский стол, ставший сегодня импровизированной сценой. Профессор МакГонагалл, а, простите, директор МакГонагалл выступала с речью. Что-то про то, что несмотря на все пройденные нами испытания, мы смогли стать достойными представителями магического общества. Я, честно говоря, не особо вслушивалась в ее длинный монолог, размышляя о том, сколько еще нам предстоит пробыть на этом празднике жизни.

Из моих ментальных страданий меня вытянула ладонь, маячащая перед глазами, и голос Оливера, очевидно задающего не первый свой вопрос:

— Твое молчание — легкий намек на то, чтобы я отвалил, или ты просто не слышишь, что я говорю?

— Да-да, прости, я отвлеклась.

— Так у вас с Поттером что-то было?

Наверняка сейчас по моим глазным орбитам можно было срисовать окружность Марса почти в натуральную величину.

— Что? В каком смысле? Нет, конечно! — Но тут сидящая внутри моей головы микроскопическая Гермиона грозно постучалась по подкорке сознания кулачком и услужливо подсунула мне воспоминания двухлетней годовщины победы во Второй магической войне.

Отнимая от своих губ бутылку и с неимоверным грохотом закрывая ногой дверь на Гриммо, Поттер вынес вердикт:

— Нотт был прав, это виски — полное дерьмо.

Смеясь, я потянулась к барному шкафу, мысленно хваля Сириуса за решение приобрести этот действительно необходимый предмет мебели, и достала первую попавшуюся бутылку вина. Гарри перехватил ее из моих рук и в лучших традициях любовных романов, которые женщины зачитывают от корки до корки, произнес:

— Девушкам не пристало наливать себе напитки, оставь это мне.

— А слов-то откуда таких понабрался? Тебя же под страхом смерти в библиотеку не загнать.

— Это все Нотт и его дурное влияние.

Но тут что-то пошло не так: куртуазно перекладывая бутылку из одной руки в другую, чтобы было удобнее взять палочку из правого кармана своего пиджака, Гарри, видимо, не успел поставить в известность об этом плане обе свои руки, и вторая оказалась не готова принять столь важную вещь в объятия своих пальцев. Стеклянная тара выскользнула так стремительно, что я даже не смогла что-либо выкрикнуть, прежде чем Гарри каким-то невообразимым движением сумел ее поймать. Правда до этого все-таки получилось исполнить до нелепого смешной ритуальный танец, когда бутылка раз за разом отскакивала от его ладоней.

Наконец, зафиксировав ее у себя в руках, он выпрямился, вернул своему лицу серьезное выражение и изрек из уст заклинание, чтобы открыть злосчастное вино.

— Видишь, а ты говорила, что мои рефлексы, обретенные во время войны, никогда больше не понадобятся. С удовольствием выслушаю твои извинения.

Запрыгнув на стол и усевшись на нем поудобнее, чтобы можно было беспрепятственно болтать ногами, я с благодарностью приняла от друга бокал насыщенного рубинового цвета.

— Кому-то пора заканчивать пить. Все, что я сейчас увидела, это не хваленые рефлексы, а твои трясущиеся руки.

Он закатил глаза к потолку и снова сделал глоток сомнительного виски, сморщившись уже на последних каплях дивного напитка.

— Поистине отвратен.

— Но ты продолжаешь его пить, — выразительно приподняв одну бровь, произнесла я.

— Это потому что оно — единственное, что спасло меня от утомительного тоста Кингсли. Клянусь, я думал, что напьюсь только за те двадцать минут, что он безостановочно вещал нам о восстановленной в кратчайшие сроки экономике и его участии в этом процессе.

— Да-а, это выглядело, как начатая предвыборная кампания, и все, кроме нас, в курсе, что принимают в ней участие. Хотя, может, он просто нашел свободные уши, — я немного приподняла плечи вверх в жесте неопределенности.

— Так что еще пара таких министерских приемов, и я начну пить пойло, которое производит у себя в подвале Аберфорт.

Он выставил указательный палец и, практически тыча им мне в грудь, обвинительным тоном заявил:

— Ты, между прочим, ничуть не помогла мне пережить сегодняшний вечер — только и делала, что трещала со своими коллегами!

Я округлила глаза и, в притворном возмущении словами, пропитанными нотками язвительности, отправила мяч на другую сторону корта.

— О, прости, не думала, что моя задача состоит в том, чтобы развлекать тебя двадцать четыре часа в сутки. Я считала, что это ложится на плечи твоей новой девушки, как там ее, Аннабель… или нет, Аннет?

— Антуанетта.

— Черт, ну и имя у твоей мисс Май.

— Нормальное имя, Гер-ми-она, — возразил Поттер, намеренно акцентируя внимание на длине, — и она больше не моя.

Я хмыкнула и, наблюдая за тем, как Гарри облокачивается на столешницу позади него, поинтересовалась:

— Быстро ты. Месяц только начался. И чем же она тебя не устроила?

— У нее высокие запросы, — он дал краткое описание своим, уже прошлым, отношениям, чем несказанно меня рассмешил, и я беззастенчиво залилась смехом.

— Гарри, ну ты точно с другой планеты. Открою тебе секрет — у всех девушек высокие запросы. Мы же хотим для себя лучшего и лучших, — произнесла я, лукаво улыбаясь, и сделала глоток, отметив крепость выбранного наугад напитка, опалившего небо.

— Я правильно понимаю, что ты сейчас имеешь в виду Малькольма?

— Опять ты за свое, — я поджала губы, всем видом выражая недовольство, что мы опять поднимаем тему моего парня. — Он умен, что, знаешь ли, довольно привлекательно. А то, что он не так разговорчив, как мы, ну, Малькольм просто интроверт, в этом нет ничего необычного.

— Не так разговорчив? Да я подозреваю, что большую часть времени он общается с голосами в своей голове.

— Ты уже переходишь все границы, — я спрыгнула со стола, подошла к нему ближе и возмущенно скрестила руки на груди. — Да, мы с ним не идеальная пара, но он мне интересен.

— Он не подходит тебе, Гермиона. Тебе стоит его бросить, пока ты не разочаровалась в этом парне окончательно, — Гарри даже не пытался сгладить углы моего нарастающего раздражения.

— Да что ты вообще знаешь о том, кто мне подходит, а кто нет. У тебя сто девушек на неделе, и на каждую из них возлагаются какие-то эфемерные ожидания!

Поттер молчал, то ли ошарашенный моей внезапной тирадой, то ли пытаясь успокоиться, чтобы не сказать мне что-то резкое в ответ, но снова поднес к губам бутылку и пил так долго, как будто пытался добраться до дна.

— У меня нет никаких эфемерных ожиданий насчет моих женщин. Ни у одной из них нет даже намека на то, что я хочу видеть в итоге. А ты начинаешь отношения с совершенными идиотами, думая, а вдруг они окажутся достаточно хороши для тебя… Для тебя! — он сделал шаг вперед, и мы оказались так близко, что я отчетливо ощутила исходящий от него тяжелый торфяной аромат шотландского напитка. — Это как низко нужно себя ценить, чтобы такой как Малькольм был для тебя хорошим вариантом?

— Ты! Ты… — слова стопорились, чувство бескрайней злости заполняло мое сознание и не давало произнести мне что-то членораздельное.

— Что я? Я лишь говорю тебе правду. Гермиона, ты лучшая девушка из тех, кого я знаю, и уж кто-кто, а ты точно достойна соответствующего мужчины.

— Как мило. И что ты мне предлагаешь? Бросить его и пуститься во все тяжкие, перебирая мужчин, как палочки в лавке у Олливандера? — Выплескиваемые пары язвительности действовали, как защита в тщетной попытке вернуть себе самообладание. — У меня нет столько веры в себя, Гарри. В отличие от тебя. И я уж точно не хочу прослыть шлюхой среди всего магического сообщества.

— Ну да, лучше ничего не искать, а остановиться на первом же варианте, оказавшемся для тебя приемлемым. — Сцепив руки, он взирал на меня с явным осуждением. — Разница в наших подходах, Гермиона, в том, что встречаясь с разными людьми, я в итоге найду ту, кто будет той самой, а ты, выбирая человека, кто «более менее подходит» в самом начале пути, лишаешь себя шанса на счастье.