— Ты видел ее? — Драко нависает над Поттером, пользуясь преимуществом в росте.

— Видел кого? — зеленые глаза за стеклами круглых очков смотрят растерянно.

— Грейнджер! Вот там! — он указывает рукой на облупившуюся дверь магазина.

— Нет, конечно. Гермиона у родителей в Австралии, — и это уверенность на шрамированном лице выводит Драко из себя. Он хватает Поттера под локоть, утягивая в вихрь аппарации, который выбрасывает их ко входу в Мунго. — Малфой, что ты творишь? Я аврор при исполнении.

— Заткнись и иди за мной. Сначала я тебе кое-что покажу, а потом ты еще раз попробуешь рассказать мне про Австралию.

Они быстро минуют холл, никем не остановленные, хотя на них и косятся из-за стойки привет-ведьмы. Поттер действительно молчит и не отстает ни на шаг до тех пор, пока они не сворачивают в коридор для безнадежных.

— Зачем мы здесь? Может, не стоит никого тревожить, — он озирается по сторонам, словно ожидает неприятностей.

— Не беспокойся, мы ее не потревожим, — они уже в нескольких шагах от палаты 589, и Драко ускоряет шаг.

— Ее? — Поттер смотрит на него вместо того, чтобы бросить взгляд в палату.

— Ее, — повторяет эхом Драко, прижимаясь к стеклу лбом. Он не смотрит на Поттера, он смотрит на кровать, где тонкая рука чуть свесилась с кровати, словно девушка была еще в состоянии шевелиться.

— Она… она… — Поттер всегда был косноязычен, особенно в подобных ситуациях.

— Она жива и здесь уже полгода. Сомневаюсь, что она была у родителей, — Драко не щадит чувства Избранного, глаза которого медленно наполняются осознанием.

— Но Барлоу сказал…

— Он соврал, Поттер. После нашей экспедиции она работала над опасным артефактом. Подозреваю, что это из-за него, — в общем-то, он мог не рассказывать всего и уж точно никогда бы не обратился к знаменитости номер один, если бы обстоятельства не свели их вместе. — Я должен встретиться в Барлоу в четверг для просмотра ее воспоминаний. Однако, если Гарри Поттер немного ускорит эту встречу, я не буду против.

— Я сделаю все, что смогу, — Поттер все еще смотрит сквозь стекло, но хмурится, поворачиваясь к Драко. — Постой, ты сказал вашей экспедиции?

— Да, мы работали вместе. Недолго, но плодотворно, — и Драко совсем не имеет в виду археологию. На минуту ускользая из реальности, он снова теряется в прошлом.

«Под пологом главной палатки уже больше часа кипит спор. И то, что мы оба понимаем, что дело не в направлении раскопок, лишь еще больше разжигает пламя. То напряжение, что копилось между нами с моего прибытия в лагерь, вылилось в умопомрачительный поцелуй накануне, и теперь Гермиона сходит с ума, доказывая самой себе, что вовсе этого не хотела.

— Малфой, да послушай хоть кого-то, кроме себя. Сердце наверняка под множеством заклинаний. Ты бы не смог почувствовать даже искру его магии, — она носится вдоль стола с картой как ужаленная, жестикулируя и бросая на меня обиженные взгляды. Можно подумать, я один во всем виноват.

— Уверен, что его не могли спрятать так близко к поверхности. Если оно вообще здесь, — я на самом деле начинаю сомневаться в местонахождении артефакта.

— Если ты сомневаешься, зачем вообще приехал? — она остановилась, прожигая во мне дыру своими тигриными глазами. — Или ты просто привык делать что хочешь? — я чувствую подвох в последней фразе и решаюсь сделать ход конем.

— Так мы о чьем сердце говорим? Морриган или твоем? — Гермиона тут же меняется в лице.

— О чем ты? — то ли дает мне возможность уйти от темы, то ли все еще не готова сама об этом поговорить. Но я хочу решить это сейчас. В груди что-то трепещет, щекочу внутренности.

— Я поцеловал тебя вчера, — обхожу стол и встаю в двух шагах от нее. — И ты ответила.

— Нет, — до чего же она упрямая.

— Да! — я медленно надвигаюсь на нее, вынуждая пятиться.

— Малфой, не подходи, — ее рука тянется к палочке, но она не вынимает ее из кобуры. — Что ты хочешь?

— Я должен ответить честно? — хотя сам бы я не стал ожидать ее от слизеринца, хоть и бывшего.

— Желательно, — Гермиона все еще держится в отдалении, но уже не так напряженно.

— Еще один поцелуй, — я улыбаюсь и играю бровями, бросая вызов.

— Один поцелуй, и мы больше не поднимаем эту тему? — я киваю, но она не спешит подойти ближе. — Это странно. Я должна поцеловать тебя, чтобы закрыть тему о том, что ты поцеловал меня, — Гермиона практически бормочет себе под нос.

Я снова начинаю приближаться. В этот раз она не останавливает меня, но смотрит загнанным зверем, напряжена и насуплена.

— Расслабься, Гермиона, — специально называю ее по имени, что бы обезоружить.

У нее такой ошеломленный взгляд, что мне щемит сердце. Почему смелая и грозная Грейнджер так реагирует на простые проявления симпатии? Ведь она умная, интересная, красивая. Не может быть такого, чтобы на нее не обращали внимания. Но факт налицо.

Я аккуратно беру ее руки в свои, несколько секунд просто сжимая пальцы. У нее такие маленькие ладони, что скрываются в моей руке полностью. Поглаживаю большим пальцем выступающие костяшки, стремясь расслабить ее и заставить поддаться моменту.

Она сама обхватывает мою шею и встает на цыпочки. Я мягко улыбаюсь, и в ответ уголки ее губ чуть приподнимаются, робко и неуверенно, но это уже победа. Я бережно целую ее улыбку, каждый изгиб ее чувственного рта. Потом уделяю внимание веснушкам на ее скулах, крыльям и кончику носа, еле заметному залому между бровей.

Гермиона расслабляется и сама касается моих губ своими. Это почти невинный поцелуй, простое касание, но мне становится теплее от него. Мои руки ложатся на ее талию, из-за чего она непроизвольно охает, приоткрывая рот и позволяя мне скользнуть языком внутрь.

Я не спешу, боюсь снова ее спугнуть, как вчера. Чувствую, как напрягаются и тут же снова расслабляются ее руки на моей шее. Гермиона отвечает. Несмело, но ее губы становятся податливее. Она захватывает мою нижнюю губу чуть оттягивая и прикусывая. Я рвано выдыхаю в поцелуй, призывая на помощь все хладнокровие и выдержку на которые способен.

Гермиона тянет меня за собой, и через несколько секунд я понимаю, что мы снова у стола и именно она прижата к нему бедрами. Отпустив ее талию, я хватаюсь за столешницу, сжимая ту изо всех сил. Меня ведет так, как никогда до этого. Страх сорваться и разрушить мгновение горит в голове как сигнальный костер. Но я чувствую, как ее пальцы скользят по пуговицам моей рубашки и это как прыжок со скалы. Нужно просто довериться притяжению.

Я без остатка растворяюсь в прикосновения ее дрожащих пальцев и горячих губ. На моем плече остается след, когда она слишком увлекается. Ее волосы рассыпаются в беспорядке — так же, как и бумаги со стола. За пологом палатки слышатся голоса, но мы не в силах оторваться друг от друга. Я бросаю «Колопортус» ее палочкой, потому что понятия не имею, где моя собственная, когда-то заткнутая за рукав рубашки.

Гермиона смеется и обхватывает ладонями мое лицо, шепча про завтра и вопросы. Но на самом деле ни одному из нас в этот момент нет дела до завтра.

В череде «завтра» она расскажет мне, как после расставания с Уизли закрылась в себе, потому что все мужчины вокруг видели в ней лишь идеальную героиню войны, но не живого человека, навязывая ей множество комплексов и маний. Расскажет, что перевелась в Отдел Тайн, чтобы как можно меньше контактировать с внешним миром. Расскажет, что мечтает о частной практике и доме с садом где-нибудь у моря. Расскажет, что ей хорошо со мной, но она не хочет привязанностей. И до той бутылки ликера именно так все и будет: просто и без обязательств».

========== Потерять ==========

Дни, наполненные ожиданием, похожи на болото. Вот ты ступаешь ногой на обманчиво твердую почву, немного проваливаешься, но не придаешь этому значения. Следующий день-шаг еще более зыбкий, однако, сравнивая его с предыдущим, большой разницы незаметно. В итоге ты стоишь по пояс в пахнущей торфом и разложением жиже, не понимая, как попал сюда. Место, откуда начал движение, также далеко, как и кромка берега перед тобой. Ты пытаешь продолжать путь, надеясь на помощь извне, потому что выбраться самому больше не представляется возможным.