Количество этнофункциональных рассогласований может определять степень нарушения (деформации) этноида как системы образов реальной этносреды или системы реальных отношений личности ко всем возможным этническим признакам, включая отношение к трансцендентной сфере, а также обобщенный этнический признак (собственную этничность по самоопределению). Этноид имеет как пространственную составляющую – отношения к элементам этносреды, так и историческую, временную составляющую – развитие отношений к содержанию исторических этапов развития этносреды отраженных в онтогенезе личности (см. главу 2).

Введение более широкого и операционализированного по сравнению с «этнической идентичностью» понятия этноида и представления о степени его деформированности позволяет преодолеть недостатки дефиниции классической этнопсихологии: «этническая идентичность» – «осознание своей принадлежности к определенному этносу» (Стефаненко, 1999, с. 20), т. е. простого самоопределения типа «я – русский», «я – немец» и пр., довольно произвольного «навешивания ярлыков» (Пезешкиан, 1993, с. 28). Понятие этноида открывает также возможность определять степень риска возникновения психической дезадаптированности личности и соотносить с процессом этнической идентификации все имеющиеся прикладные разработки в области этнфункциональной психологии.

Этноид вовсе не обязательно в точности соответствует (на практике – никогда не соответствует) какой-либо реально существующей или когда-либо существовавшей в истории человечества этносреде. Например, мы часто сталкивались со случаями, когда человек, считая себя русским, предпочитал для постоянного места жительства среднерусский ландшафт при условии, чтобы «зимы не было» и т. д. Часто встречаются случаи, когда человек, любящий родную, например, среднерусскую природу, предпочитает в питании такие экзотические продукты, как киви, бананы и т. п. (по мысли В. И. Вернадского, питание – важнейший способ биологического взаимодействия со средой). При этом тот же человек может считать себя, например, буддистом и т. п.

В классической этнопсихологии, исходящей из типологического подхода к этничности, присущего этнической парадигме, рассматриваются компоненты этнической идентичности – когнитивный и аффективный, а также этнодифференцируюшие признаки, характеризующие эту идентичность как представление о родной земле, языке, религии и др. (Стефаненко, 1999; Лебедева, 1999 и др.). Получается, например, что человек, считая себя русским, в то же время может не любить русскую природу, быть буддистом и т. д. Теоретическая полнота описания этничности требует использования не этнической, а этнофункциональной парадигмы, так как «осознание своей принадлежности к определенному этносу» не позволяет достаточно дифференцированно в рамках единой методологии определять, например, степень сформированности этой идентичности.

Наличие множества признаков, характеризующих этническую идентичность, вступает в логическое противоречие с ее определением как «отнесение себя к тому или иному этносу». На этом основании С. Л. Бухарева (2005) рассматривала понятие этнической идентичности как систему отношений человека ко всем группам этнических признаков (т. е. этносреде), а также к содержанию и последовательности стадий этногенеза собственного народа. Бухарева определяет этническую идентичность как систему отношений личности ко всем группам этнических признаков, а собственно «этничность по самоопределению» – лишь как «обобщенный этнический признак». Действительно, приоритетной в этнофункциональном подходе является именно целостность, системность всех отношений личности, а не то, какой именно этнический «ярлык» (Н. Пезешкиан) присваивает себе тот или иной человек.

С. Л. Бухарева ввела определенные показатели степени сформированности-несформированности этнической идентичности. Например, принятие себя как еврея может этнофункционально рассогласовываться с негативным отношением данного человека к иудейской религии. Показателем степени сформированности этнической идентичности С. Л. Бухарева считала «количество отношений» личности к этническим признакам, традиционным для населения страны рождения и проживания конкретного человека, а также отношений к этническим признакам, этнофункционально согласованным и с его этничностью по самоопределению. Такой подход, на наш взгляд, позволяет не только более тонко дифференцировать степень сформированности этнической идентичности, но одновременно и определять степень этнофункциональной рассогласованности системы отношений личности как фактора риска возникновения психической дезадаптированности личности.

Мы не придерживаемся определения этнической идентичности по С. Л. Бухаревой, поскольку все противоречия, связанные с использованием классического представления об «этнической идентичности», устраняются введением понятия этноида. В понятии «этнической идентичности» мы оставляем лишь то, что содержится в ее традиционном определении – отнесение себя к определенному этносу или группе этносов, вернее, в нашем подходе – к этносреде.

Этничность человека (целостности телесного, психического и духовного содержания) мы определяем как идеальный прообраз и итог естественного развития этносреды природного ареала его рождения (в определение включается не только пространственный, но также исторический аспект). По существу, конструктивный (естественный) процесс этнической идентификации личности представляет собой уподобление ее этноида идеальному прообразу естественного развития этносреды природного ареала рождения данной личности.

Возможен также деструктивный («противоестественный») процесс идентификации, например, при уподоблении личности прообразу естественного развития этносреды чуждого ареала, например, известны случаи идентификации жителей России с североамериканскими индейцами и пр. Возможна также идентификация с исторически не существующей, вымышленной «этносредой» – «виртуальная этничность»; такая идентификация встречается в некоторых субкультурах – «инопланетяне» и некоторые другие типы идентичности. Психическая дезадаптированность личности (вплоть до психических расстройств) гораздо чаще возникает при деструктивном процессе идентификации, хотя и конструктивный процесс в случае его чрезмерной искусственной интенсификации также может играть дезадаптирующую роль.

Привнесение в психику человека этнофункционально согласованных элементов требует от него меньше энергетических (адаптационных) затрат на их ассимиляцию, чем для рассогласованных. Соответственно психика, состоящая из относительно большего числа этнофункционально согласованных элементов, имеет больший адаптационный (энергетический) потенциал.

Эту мысль можно проиллюстрировать высказыванием Н. С. Трубецкого о том, что «сильные различия элементов культур» при контактировании могут зачастую «привести к катастрофе» и «правильный выбор» культурного партнера есть «вопрос личной гигиены» (Трубецкой, 1995, с. 327–338).

Таким образом, этноид характеризуется большей или меньшей степенью целостности, снижение степени которой («деформация этноида») может обусловливать психическую дезадаптированность личности.

Естественный процесс этнической идентификации личности обусловливает относительно согласованный этноид по сравнению, например, с более деформированным этноидом психически больного человека или этнически маргинальной личности, не разрешившей свои психические конфликты.

Теоретически этнофункциональные рассогласования можно рассматривать как рассогласования различных элементов «экзопси хики» и «эндопсихики» (Лазурский, 1997). Эти понятия, по-видимому, были введены Лазурским не без влияния европейской школы психиатров, придерживавшихся «учения о вырождении» человека («Degenerationslehre») (Осипов, 1923).