Татьяна Столярова
«Спасатель»
От праха чёрного и до небесных тел
Я тайны разгадал мудрейших слов и дел.
Коварства я избег, распутал все узлы,
Лишь узел смерти я распутать не сумел.
Абу Али ибн Сина (Авиценна).
Меня зовут Старый Алекс, и живу я в Крыму. Собственно, я Александр Васильевич, и не такой уж, вообще-то, старый. Да и приехал сюда недавно, меньше полугода назад. Но так приклеилось.
В феврале я заболеваю, и совсем плохо становится. Сердце прихватило, ноет, щемит так, что кажется – не болит оно, а жалобно поскуливает, как потерявшийся щенок. И я думаю – вот, всю жизнь хотел жить у моря, но так и не случилось. В редкие минуты облегчения мечтаю – если, дай бог, обойдётся, перееду, будь что будет. Терять всё равно нечего.
А потом вдруг как-то быстро отпускает, и так же быстро из больницы выписывают. Удивительно даже. Избавиться, что ли, хотят, пока опять не скрутило?
Вот тут я и решаю, что если не воспользуюсь в этот раз подарком судьбы, то ведь эта капризная дама отомстить может.
– Всё, – объявляю, – поехал. Хоть перед смертью поживу, как хочется.
Дети не обиделись. Поняли.
– Только, па, чтоб мобилу не отключал. Вдруг чего, сообщай сразу же.
Сбережений моих, само собой, на виллу или коттедж не хватает. Даже на нормальный домик еле-еле наскребаю. Зато стоит он в посёлочке почти на берегу (удобства, простите, всё же во дворе), и из окон виден старый маяк. Недействующий, к сожалению. Если совсем обнаглеть, то можно вообразить себя смотрителем или хотя бы сторожем. Да куда уж мне…
Я и развалюхе бы радовался, но здоровье стоит поберечь. Домик всё же тёплый, крыша крепкая, печка функционирует. И мебель какая-никакая имеется, хоть и старая. Почти антикварная, мог хозяин её и отдельно продать, да возиться, видимо, лень было. Только нетоварного вида – кожаный диван с валиками протёрт до дыр. Круглый раздвижной стол из цельных досок покрыт старой вышитой скатертью. На стенах тоже выцветшие вышивки в рамках. Кресло-качалка с подушками. Всё это мне сразу нравится, и рука не поднимается выбросить.
И, самое для меня важное, – книжные полки! Много! Все стены в полках!
Я звоню и говорю – библиотеку свою забираю, не обессудьте. Упакуйте и отправьте. Хочу сидеть с книгами и наслаждаться.
Весь май я в домике ковыряюсь, полирую рамы, двери кое-где поправляю, замки и шпингалеты прилаживаю. А тут и библиотека прибывает.
Потом мне ещё много раз приходится сильно удивиться, но это начало.
Вместе с библиотекой приезжает в контейнере… велосипед! Новёхонький, ещё в фабричной упаковке. Чёрная рама, никелированный руль блестит… Короче, такой, о каком все пацаны мечтают.
Наверное, от детей сюрприз, думаю. А потом сомневаться начинаю. Вряд ли они мне такой «тренажёр» подарили бы после сердечного приступа.
Звоню.
– Какой велосипед? Па, ты что? Напутали, наверное, на почте. Не распаковывай, оштрафуют ещё!
Не распаковываю. Иду на поселковую почту. А досадно как-то. Жаль, что не мой подарок.
И ничего подобного.
– Никакой ошибки нет. Вот ведомость, проверьте. «Книги, 2 268 штук. Велосипед, одна штука».
– Фоторужья там, случайно, нет? Или галчонка? А может, корова рыжая, одна?
Хмыкает начальник почты – оценил юмор…
Возвращаюсь. А он, зараза, блики пускает под солнцем. Море шумит, и всё к прогулкам располагает.
«Не буду никому ничего говорить, – решаю. – Моё дело. Может, пошутили так».
Распаковываю коня, сажусь и еду в магазинчик, продуктами запастись. Потому что, если сяду книги разбирать – хрен меня дня три кто из дому выманит.
Продавщица местного сельпо меня видит и расплывается в улыбке.
– А вот и Старый Алекс! И на шикарном лимузине!
– Почему же «старый»? – отшучиваюсь. – Я ещё ого-го!
– Красиво звучит, – отвечает. – Почти как «Старый Томас». Гений места. Вы у нас недавно, а будто всегда тут жили.
– Гением места я согласен быть!
Оброс я тут бородой, очки чёрные… Ну, пусть буду Старым Алексом.
Ныряю с головой в любимое дело, а оно у меня общее с дядюшкой Карлом Марксом – роюсь в книгах! С чувством, толком, расстановкой. Обтираю переплёты тряпочкой. Расставляю на полках. Удовольствие получаю полной мерой. И тут удивляюсь вторично.
У каждого книгомана есть вещи, которые он когда-то не купил. А потом долго жалел. Вот я, например, искал шеститомник Авиценны. И точно знаю, что не нашёл. Не повезло. Или собрание Жюля Верна, «послеперестроечное», предполагавшееся в пятидесяти томах (даже не знаю, сколько на самом деле вышло). Сразу на подписку финансов не хватило в те весёлые годы, а потом целиком нигде не продавали. Издание так себе, но предваряли его воспоминания внука писателя, и включены были те романы, которые почти не издавались раньше. Очень я тогда хотел «Паровой дом» прочесть.
И вот – будьте вы любезны – Абу Али ибн Сина! Синенький!
Смотрю и думаю, не маразм ли старческий у Старого Алекса? Ну никак я не мог о такой покупке забыть!
Или… тоже дети положили? Не думаю… Велосипед – и тот сомнительно.
Если и Жюль Верн тут найдётся, то… можно начинать бояться.
Угадайте, что я в следующем тючке вижу? Правильно. Коричневые томики Юлия нашего Петровича.
Пересчитываю. Думаю. Решаю выйти покурить.
Удивляюсь в третий раз. Вернее, уже испугаться впору.
Возле велосипеда сидит кот. Чёрно-белый. С золотистыми глазами. И смотрит.
Это мой кот. Его зовут Мурчик. Ему девять лет. Я его не взял с собой, боялся, что дороги не выдержит. Зря, наверное, не взял.
– Мяаауууу, – говорит он с достоинством. Медленно подходит. Повторяет своё «мяаауууу» с явственной укоризной. Мол, что ж ты так с другом, а?
– Мурчик, – говорю я шёпотом. Голос срывается, и я начинаю кашлять. Кашляю долго, опускаюсь на корточки. Тогда Мурчик опирается лапами на мои колени и лижет меня в нос.
Да, это он.
Но не в контейнере же кот приехал, в самом-то деле!
– Ну, пошли, бродяга, хоть поешь…
Ест он тоже величаво, аккуратно облизываясь и не давясь, хоть и видно, что голоден.
Я хватаюсь за телефон.
– Мурчик? – изумление. – Па, ну ты совсем что-то путаешь. Этого не может быть! Какой-то похожий кот приблудился!
– Да? И приблудный кот будет меня в нос с ходу лизать? – спрашиваю с сарказмом. – А Мурчик-то что – дома?
Заминка.
– Нет… не дома.
– Ушёл?
– Наверное…
– Что – наверное? – начинаю злиться. – Если от вас ушёл – значит, ко мне пришёл! Где ж ему ещё быть-то? Вот он! Какой же это другой кот?
– Может быть, – неуверенно соглашается трубка.
Чертовщина какая-то!
– Пап, а может, мне приехать? Хоть посмотрю, как ты устроился…
– Нет! – это, вообще-то, логичное предложение почему-то окончательно приводит меня в ужас. – Рано ещё!
Почему рано-то? Лето…
Я опускаю трубку и смотрю на кота. Он щурит свои глазищи и отворачивается. Не скажу, мол.
Даже про книги спросить запамятовал… Хотя догадываюсь, что мне ответили бы.
* * *
А ночью я впервые чувствую ЭТО. Не знаю, как назвать. Можно было бы Зовом, как в книгах о вампирах. Но не совсем похоже. Меня никто никуда не зовёт. Мне и идти-то ужасно не хочется. Просто я просыпаюсь и знаю, что надо выйти из дома, взять велосипед и подъехать к берегу.
Зачем велосипед, если тут десять шагов?
Но я усаживаюсь и еду. Так надо.
Вот и берег. Оглядываюсь. Сзади осторожно идёт Мурчик. Иногда он останавливается и брезгливо дёргает лапой – песок стряхивает.
Ну, пришёл. Дальше что?
Я почему-то прислушиваюсь – не доносится ли с моря какой-нибудь звук? Но нет, ничего не слышно.