Даниил набрал побольше воздуха в лёгкие и заорал:

— Пошёл к черту! Это ты недолго проживёшь, если не отпустишь меня! Пидорас старый! А ну выпустил меня…

Новая череда ударов не заставила себя долго ждать. А вместе с ней и шёпот, в котором отчётливо слышалась злость:

— Ты, щенок поганный, не жилец. Я оттрахаю твою маленькую девственную дырочку, потом это сделают мои друзья, затем — охранники. Ты просто не выживешь, если будешь орать. Так что заткни свою пасть и сделай так, чтобы тебя не заметили.

Хлопнула дверца машины. Водитель, видно, пошёл разговаривать с полицейским. На время Даниил притих, пытаясь накопить силы, чтобы в любой момент воспользоваться шансом и спастись. Он лежал и прислушивался. Ничего не слышно.

Снова щелчок, затем хлопок. Он выглянул из-за одеяла и увидел, что насильник покинул машину. Пора! Он прислонился спиной к дверце, пытаясь нащупать руками ручку и потянуть за неё. Наручники сильно осложняли эту задачу.

Дверца у места водителя распахнулась, и в машине снова оказался этот мужик. Обернулся и тут же нажал на какую-то кнопку.

— Сбежать вздумал, ублюдок? — хмыкнул он, — Испытываешь моё терпение? Учти, оно не безграничное!

Однако парень не отчаился, он тут же заголосил:

— На помощь! Похитили! Насилуют! Помогите!

Крики Даниила прервал звук выстрела. Затем — ещё один. Машина резко сорвалась с места и начала разгоняться. Парень поднялся к заднему стеклу и успел увидеть полицейскую машину.

— Чёртов коп не захотел по-хорошему… — пробурчал мужчина за рулём, — И получил свинца за это. Ты следующий, щенок!

Даниил отчётливо увидел, как безумно блеснули глаза в зеркале заднего вида. Мурашки пробежались по его телу. Даже приближающийся звук сирены не смог их разогнать. Этот псих мог убить их к черту, разбить машину вдребезги. Парню хотелось жить, потому он ничего не стал говорить. Мысленно лишь взмолился, чтобы Ромка или эти копы его успели спасти.

Машина петляла по улицам, плевала на правила дорожного движения, едва не сбила пешеходов. Мужчина отчаянно пытался спастись, пытался запутать полицейских, которые следовали за ними. Получалось плохо. Сине-красные огни парень отчетливо различал позади. Их было много. Не одна машина за ними гонится. Очередной поворот! Даниил стукнулся о дверцу, в глазах на мгновение потемнело, потом вернулось обратно. Гонки эти совсем не нравились парню.

Он бы блеванул в салоне, если бы не боялся свихнувшегося водителя. Тот замедлился, наплевал на приближающиеся машины копов, завернул на тесную улочку, разблокировал двери. Поднажал.

— Хочешь — выпрыгивай! Мешать не буду! — заорал мужчина.

Прыгать Даниил не собирался — жизнь свою он ценил. Объяснение поступку нашлось позже — когда водитель распахнул дверь. Бешеный ветер влетел в салон, страшно завыл. Что этот псих собирается сделать? Он вдруг выпрыгнул из машины. Не побоялся ничего, просто взял и выпрыгнул. Проехался лицом по асфальту…

А машина несется дальше. Позади остался незадачливый водитель, а впереди виднелся парк, деревья и копы. Засада? Что это? Даниил понял, когда резко машина снизила скорость. Шипы! Вот уж не думал, что они это сделают. Машину начало заносить, впереди было лишь дерево.

Перед решающим столкновением оставались считанные секунды. Парень зажмурился и шепотом попросил Всевышнего, чтобы мама об этом не узнала.

Фатализм. Всё предначертано судьбой. Даниил попытался коснуться монетки, лежащей у него в кармане, но наручники сковывали движения.

Последовал большой «бум!»

***

Парень открыл глаза и увидел Андрея. Он был удивлён — это будет мягко сказано. Кого угодно ждал увидеть Даниил, но не своего бывшего лучшего друга.

Он потер шею и спросил:

— Я в раю, да?

Андрей не смог сдержать смех, но непринужденно все же пожал плечами.

— Хэзэ, если честно. Я его раем не считаю. Кормят отвратно, лекарства пить ненавижу, потому в больничку не хожу часто. А тебе как — рай или ад — не знаю.

Слова Андрея окончательно убедили Даниила в реальности происходящего. Никакой он не ангел под видом лучшего друга, а палата больницы — не небеса.

— Чёрт, Андрюх… — в горле застряли слова.

Столько хотелось ему сказать. Что он вовсе на него не обижается (если только самую малость), что он даже скучал по нему, хоть и не хотел признавать. Но друг не дал этого сделать. Вместо этого он вдруг забормотал:

— Слушай, прости за всю эту чушь про ге… людей с нетрадиционной ориентацией, за ту драку и… всё такое… честно, я не со зла… точнее, со зла, но не к тебе…

Даниил прервал его:

— Стой… я должен простить тебя?

Парень лёг на подушку и прикрыл глаза. Вспомнил, с какими мыслями надевал петлю на шею. Поёжился. Лучшего друга он готов был простить. Он стал единственной каплей в чаше, пусть и последней, перевесившей инстинкт самосохранения.

Парень приподнялся на локтях и увидел искаженное мукой лицо друга. Ему было тяжело. Возможно, также тяжело, как и Даниилу.

— Я… я не обижаюсь… — наконец произнёс Даниил.

Эти слова возымели магическое действие над другом. Он едва не сграбастал его в крепкие объятия, позабыв о полученных парнем ушибов и ссадин. Даниил вовремя отшатнулся от него.

После того прощения парню стало немного легче жить. Это радовало. Однако куча проблем так и не решилась. К примеру, Ромка так и не появился на пороге его палаты. Боялся? Не мог найти времени? Или что-то ещё?

Еще давно Даниил разучился спокойно думать о Роме Юрченко. Отношение к нему менялось с яркой ненависти до умеренно отрицательного. Никуда не денешь ужасные поступки Ромки, начало их тесного знакомства, которое и вспоминать-то не хочется.

Сейчас же их отношения сложно охарактеризовать. Впрочем, как и то смятение в голове Даниила. Одна только мысль, что он мог бы стать наложником того психованного пидора, давала индульгенцию Ромке-спасителю за то, что он не допустил такого расклада событий. Но принять это, убедить самого себя оказалось намного сложнее. Все же Рома отличался от того насильника лишь более выгодными условиями труда. Он был точно таким же долбанутым пидором.

Он не показывался Даниилу все время, которое тот провёл в больнице. Андрей тоже больше не приходил. Больше никто не спешил навестить больного. Скучно. Во время нечастых прогулок парень мерил шагами двор перед больницей. Врачи скупо делились информацией: сотрясение мозга, более ничего серьёзного. «Скоро отпустим, » — обещали они и свое обещание исполнил.

День X настал. После недолгой канители с бумагами ему вручили выписку. С этими документами он вышел из больницы и столкнулся с Ромкой, стоявшим прямо у двери.

— Твою мать, — пробурчал сквозь зубами Даниил, потер голову, оглядел Ромку.

Тот едва-едва улыбался. Парень не удержался и тоже попытался улыбнуться. Рома заметил эту попытку и отметил:

— Почти искренне… растёшь! — и неловко похлопал его по плечу, — Читал городскую газету?

Даниил помотал головой. Улыбка Ромки стала ярче.

— Меня там назвали отважным гражданином, который вовремя позвонил в полицию. Правда, если бы я им не пообещал денег больше того, что предложил Гордеев, хрен бы «операция прошла успешно». Взятку взяли бы — и ничего не докажешь.

Ромка сплюнул, не выдержал. Даниил вспомнил, что вообще-то этот парень несколько месяцев назад довёл до самоубийства и напрягся. Улыбка слезла сама собой с лица.

— Ты меня спас.

— Ну… По идее, это сделал Лев. Запомнил номер машины, позвонил мне… без него я бы…

— Понятно, — хмуро ответил Даниил.

Понял он совсем другое — Лёва оказался «подосланным казачком», шпионом от Ромы. Никому нельзя доверять. Никому, кроме самого себя. Да и себе нельзя доверять, чувствовал Даниил, что не может злиться на Рому. Это было для него новым чувством.

Он прикрыл глаза и попытался вспомнить туалетную кабинку. Он не может так относиться к Роме. Он же его изнасиловал. Он должен его ненавидеть! Почему?

Даниил сдал руку в кулак, ногтями врезался в кожу ладони, почувствовал боль. Неправильно. Пусть это и не сон. Он не может…