Я внимательнее осмотрела ее: худенькая и складная, при моих пяти с половиной футах3 она казалась ниже меня. Ее немного вздернутый нос, потрескавшиеся губы и зеленоватые большие глаза на округлом смуглом лице придавали новой помощнице простодушный вид. Короткие кудрявые волосы теплого каштанового оттенка выбивались из-под пестрой солохи.
– Я уверена, мы обязательно подружимся, – мне хотелось показать ей, что я далеко не леди Луиза и что в моем присутствии Элиза может чувствовать себя спокойно; но, кажется, я скорее смутила ее. Она рассеянно кивнула, приложив ладонь к румяной щеке.
– Вы можете идти, Лиз, я сама дойду к фонтану, – сказала я.
Она бросила в ответ что-то вроде «сделаю все, что в моих силах, леди Джулия» и бесшумно покинула спальню, прикрыв за собой дверь.
Я проводила ее взглядом и развернулась к зеркалу:
– Молодец, Джулия, ты только что спугнула свою новую служанку.
Я любила утренние прогулки по цветущему саду. Мне всегда хотелось иметь большой сад, где однажды будут резвиться непоседливые дети. А мы с Эрнестом будем неторопливо идти рука об руку и с улыбкой наблюдать, как они растут.
Предупредив прислугу, чтобы меня не искали в ближайший час, я неспешно шла среди оплетенных дикими розами беседок. Слушала, как птицы заливались в аккуратно стриженых кронах невысоких деревьев. Офелия, должно быть, уже ожидала меня, но я, в предвкушении долгой и, вероятно, бессмысленной беседы, не особо торопилась.
Совсем недавно Офелия перешла границы «дозволенных шалостей» и освежила свои шикарные золотистые кудри ярко-голубыми и розовыми прядями, и подобное окрашивание глубоко задело чувства ее консервативной матери. С того момента, как юная леди выказала эдакую дерзость, Беатрис стала наигранно избегать общества сестры. Тут-то Офелия и решила, что лучшая кандидатура на роль ее новой близкой подруги – это я.
Я не имела ничего против, мы и раньше хорошо ладили. Мне нравился ее чистый акцент, а еще то, как она порой ласково обращалась ко мне на французском. Но общение с девушкой порой утомляло, а поводов избежать дружеских прогулок чаще всего не находилось.
Добравшись до места встречи, я остановилась как вкопанная возле одного из фонарей, наблюдая, как Офелия с наслаждением прохлаждается в мраморном фонтане. Из одежды на ней был лишь легкий полупрозрачный пеньюар из-под дизайнерского платья; она сладко потянулась и с головой окунулась под воду.
Леди Луизу наверняка хватил бы удар, если бы до нее донесли, как юная бунтарка выражает свое непокорство. Более того, любая подобная сплетня напрочь разрушила бы семейную репутацию и принесла уйму ненужных проблем Эрнесту. Но, видимо, Офелию это совсем не заботило.
Заметив меня, она приветственно махнула рукой, подзывая подойти ближе. Ее светло-карие, такие же, как у Эрнеста глаза горели детской шалостью, мокрые волосы оттеняли точеные черты бледного лица. Я искренне улыбнулась. Несмотря на всю сумасбродность, Офелии удавалось сохранять изящество и достоинство, и в высшем обществе юным сестрам Арвель по грациозности не находилось равных.
Спустя полчаса я сидела на мраморном бортике, пока Офелия кропотливо завязывала шнуровку на груди ярко-желтого платья на запáх, надетого поверх высохшего пеньюара.
– Сегодня утром ко мне приходила моя Нэнни, – непринужденно начала она. – Она сказала, что мама наконец точно определилась с датой вашей свадьбы.
– На этот раз это конец августа, – усмехнулась я.
С самой помолвки леди Луиза переносила эту дату все дальше и дальше. Я не горела желанием поскорее выйти замуж, но непостоянство в решениях леди Арвель наводило на мысль о том, что она нарочно оттягивала торжество. И это порядком действовало на нервы.
Видимо, Офелия прочла мои мысли:
– Расслабься, petite chérie4, решение окончательное. Мама надеется, этого времени Эрнесту хватит, чтобы одуматься и отказаться от своих намерений.
Мои брови озадаченно поползли наверх. Офелия весело рассмеялась, хватая меня под руку:
– Знаешь, за что ты мне нравишься, mon chérie5? – я отрицательно качнула головой. – Потому что как бы ты ни старалась, не можешь удержать эмоции в себе.
– Не думаю, что для нас с тобой это разумно, Фели. Разве нам не положено вести себя как монашки и говорить, только когда дозволено? – я одарила ее ироничным взглядом.
– Очень тонко, однако. Да, поэтому мы продолжаем выражать свои чувства… молча, – она с наигранной задумчивостью начала перебирать ярко окрашенные пряди.
Я не смогла сдержать смешок, и она снова заливисто рассмеялась. Мы так увлеклись, что не заметили Нэнни – добродушную пожилую служанку Офелии, которая торопилась к нам.
– Леди Лоттен, утро доброе! – я была удостоена коротким поклоном прежде, чем Нэнни продолжила: – Офелия, мне только что сообщили, что в поместье прибыл господин Мэлтон.
Вся радость мигом улетучилась с лучезарного лица юной девушки. Она насторожилась, свела брови и спросила:
– Правда? Как давно?
– Насколько мне известно, не более десяти минут назад.
– И чего же он желает? – Офелия прищурилась с подозрением.
– Право, я не знаю, миледи, – Нэнни развела руками. – Лорд Арвель отсутствует, как и леди Луиза. А миледи Беатрис принимает утренние ванны, так что вы… – Нэнни покосилась на меня. – Только вы, Офелия, сейчас можете принять его.
– Что ж, раз так… – Офелия шумно втянула воздух сквозь сомкнутые зубы: – Не положено заставлять гостя ждать.
Прибытие загадочного господина Мэлтона явно взволновало девушку. Она почти бежала, и мы с бедной Нэнни едва поспевали за ней. А еще Офелия не обронила ни слова, а ее утренний позитивный настрой канул в небытие.
Поднимаясь по лестнице, она, глубоко погруженная в свои мысли, на ходу поправляла все еще влажные волосы и одергивала смятое платье. Лакеи открыли перед нами парадные застекленные двери.
Темный силуэт гостя резко контрастировал с общим светлым фоном прихожей. Он был высок– быть может, ненамного ниже Эрнеста– и одет в темно-серый костюм. Сразу бросились в глаза его рыжие волосы, собранные в короткий хвостик на затылке.
Он держал руки в замке за спиной. «Не хватало очередного аристократа в наших высших кругах», – я уныло вздохнула, надеясь, что он тут проездом.
Мужчина, заинтересованный ржавым подсвечником, обернулся на стук каблуков Офелии и приветливо развел руки в стороны. А она вдруг остановилась, на ее лице отразилось недоумение.
– Леди Офелия Эндроу, какой сюрприз! Позвольте выразить вам мое почтение, – он галантно поклонился и, не выпрямляясь, поднял на нее небесно-голубые глаза, горящие саркастичным азартом: – Будь у меня шляпа, я бросил бы ее к вашим ногам!
– Эрик!
Офелия словно ожидала увидеть кого-то другого, но, опомнившись, протянула ему руку. Он оставил легкий поцелуй на ее тонких пальцах, не сводя с нее глаз.
– Удивительно, что меня встречаешь именно ты. Ведь тебя я ожидал увидеть в последнюю очередь, если ты понимаешь, о чем я.
Он вдруг иронично усмехнулся, слегка склонив голову набок, будто ждал ее реакции. Она же, судя по пунцовым щекам, оправдала его ожидания.
– Что ты здесь делаешь? Разве ты сейчас не должен давать концерты в Амстердаме? – резко отдернув руку, Офелия гордо выпрямилась, и ее голос стал крепче.
– Да, должен, – он скопировал ее позу, спрятав руки за спиной, и как ни в чем не бывало начал осматриваться. – Но, видишь ли, у меня появились неотложные семейные дела в Йоркшире и мне пришлось вернуться. К тому же, – он вдруг резко перевел на меня свой хищный взгляд, и я почувствовала, как у меня от неожиданности похолодели кончики пальцев, – мне до сих пор не удалось должным образом поздравить Эрнеста с помолвкой. Я не мог упустить шанс сделать это лично.
