Он, видимо, надеется загнать меня в угол, решил я. Мне с недавних пор почему-то постоянно представлялось, будто меня, как бы я не изворачивался, всё равно враги обманут, но и сдаваться без боя я не собирался.

– Конечно, есть! Например, разве не странно отмечать то, чего нет? – усмехнулся я.

– Не совсем вас понял?! – удивился гость и снова засмеялся, рассчитывая на разъяснения.

– Всё очень просто! Знаете ли, мне совершенно понятно, если люди поздравляют друг друга с успешным завершением очередного года своей жизни. Поздравляются с тем, что они дожили, несмотря ни на что, до конца этого года. Или поздравляют кого-то с важными достижениями, достигнутыми уже в прошедшем году! Даже с тем, что сумели как-то пережить беды, которые ушедший год забрал с собой. Это мне понятно!

Я перевёл дух. Мой гость молча дожидался продолжения.

– Но поздравления с тем, что ещё не начиналось, чего нет в природе, что будет впереди и пока никому не понять, каким оно окажется… Разве такие поздравления не преждевременны? С чем же поздравляют? Этого я и не понимаю! А вместе с тем, и весь праздничный Новый год, полюбившийся всем нам с детства своими шумными радостями и подарками, мне кажется, лишь переворачивает и логику, и сознание нормальных людей! Только запутывает их! Разве не так, сэр? Странно поздравлять с тем, что лишь маячит впереди! Вот когда придёт…

Гость очень ловко схитрил, ответив не мне, а обратившись к Светлане:

– Миссис, вам неслыханно повезло с мужем! Он обладает удивительным философским видением любой мировой проблемы! Это – очень редкий дар! Но неужели и вы, миссис, тоже не отмечаете Новый год?

Я догадался, что Кеннеди нашёл способ сделать мою жену своим союзником, вбивая между нами клин.

– Ну, что вы?! Отмечаю и я, и мой муж отмечает! Если все отмечают, разве мы может противопоставлять себя всем?! – красиво улыбнулась Светланка. – Но я согласна с тем, на что мой муж обратил ваше внимание. Есть много необъяснимых странностей, но мы ведь не можем их устранить! Все уже привыкли к такому порядку или, ещё точнее, к такому беспорядку! Привыкли и терпим его, не задумываясь. Иначе говоря, давний обман хитрого Петра удался ему в полной мере! И мы будем обманываться вместе со всеми!

– Вы – просто самая замечательнейшая чета, с которой мне приходилось встречаться! – гость умело перевёл разговор в другое русло. – И я выражаю вам самые искренние соболезнования в связи с безвременной кончиной ваших родителей, о которой я недавно узнал. Я понимаю, что вас постигло огромное горе! Нелепость часто вершит человеческие судьбы! Такая трагическая и ранняя смерть. Детям пережить такое особенно трудно. Соболезную вам обоим!

– Спасибо! – ответил я одновременно со Светланой, помолчал и уточнил. – Мы вас, доктор Кеннеди, пожалуй, задерживаем? Вы говорили о каких-то документах…

– Да-да! – подтвердил гость. – Я занимаюсь только вашими делами, но вам следует ознакомиться с текстом контракта и, в случае согласия, подписать его. Текст у меня с собой.

Он протянул мне несколько стандартных листов с печатным текстом:

– Пожалуйста, внимательно ознакомьтесь, а мы с вашей милой супругой, если позволите, обсудим некоторые вопросы переезда. Хорошо?

– Время пошло! – констатировал я, присаживаясь в кресло под включенным торшером.

Я принялся просматривать документ, озаглавленный как Контракт о найме и выполнении работ, и так далее, но быстро забуксовал. По ходу возникало чересчур уж много вопросов.

Я понимал, что с вопросами можно поступать двояко. Можно посчитать, будто всё написано правильно, можно всё принять на веру, ведь я ни в чем пока не разбираюсь и, чтобы не выдавать это, принять всё, как есть. Но можно потребовать разъяснений или даже изменений. В последнем случае придётся разобраться во всё как можно глубже.

Неужели в какой-то момент это доктору Кеннеди надоест, и он решит, что при моей несговорчивости лучше со мной дела вообще не иметь?

«Ну и пусть! – согласился я и на подобный исход, если уж так получится. – Не было и не будет! Жалеть останется не о чём! Нам и дома хорошо!»

Я выписал на отдельный листок свои основные вопросы, чтобы не оставлять пометок на врученном мне экземпляре, и через какой-то час известил доктора Кеннеди, что готов к разговору. Он прервал милую, как мне показалось, беседу со Светкой и, извинившись перед ней легким наклоном головы, поднялся мне навстречу:

– С вашего позволения, миссис, продолжим позже! Очень рад, сэр! – сделал он поклон головой и мне, мол, я к вашим услугам. Будто это он, а не я у него в полной зависимости. «Темнит, сэр! След заметает! К чему бы это?»

Мы уселись в кресла у окна.

– И каковы ваши впечатления, мистер Гвоздёв? – гость первым сделал свой шаг.

– Разве такой документ с непривычки сразу переваришь?! – решил я в драку пока не бросаться.

– Но вас всё устраивает?

– Я пока не понимаю отдалённых последствий того, что мне предложено подписывать. В вашей стране всё устроено по-другому! Условия жизни и работы, законы, устои… Я всего этого не знаю, потому не могу распознать опасные подводные камни…

– О, да! Это так! Но, мистер Гвоздёв, вы можете совершенно не волноваться! Мы постарались в максимальной степени учесть ваши интересы!

– Благодарю вас, доктор Кеннеди! Благодарю! Но мне было бы удобнее иметь в своих руках такой же Контракт на русском языке. И чтобы он имел равную силу с контрактом на английском. Это возможно?

– О, да! Но ведь он уже в ваших руках, сэр! – удивился гость моей якобы непонятливости.

– Разве? – удивился я в ответ. – А мне показалось, будто в моих руках обычный перевод! Он не на бланке, как ваш документ, который на английском языке! Он даже не предусматривает подписи сторон. Предусмотрена лишь моя подпись. Простите, я не знаю, доктор Кеннеди, может, я вас излишне обременяю своим незнанием каких-то правил, но мне кажется…

– Не беспокойтесь, мистер Гвоздёв! Вашу претензию мы принимаем. Всё будет сделано! Что-нибудь ещё?

– Да! Мне кажется странным, что цель моей работы, для которой вы меня и нанимаете, сформулирована в каком-то дополнительном протоколе, как здесь указано, – я ткнул ручкой в первый лист, показывая его гостю.

– Понимаете ли, – стал объясняться гость, – эта цель действительно сформулирована в дополнительном протоколе. Так сделано ввиду ее конфиденциальности. Мы сможем обсудить этот вопрос устно в месте, исключающем прослушку, а письменно – только по прибытию на место вашей работы.

– Уважаемый сэр! Как это – по прибытию? – очень уверенно задал я свой вопрос. – А в каком положении я окажусь в США, если только там пойму, что не в силах достичь ту неоговорённую заранее цель, или буду с чем-то не согласен? Я не дока в подобных делах, но мне кажется, будто наша телега оказалась впереди лошади…

Гость смотрел на меня, широко улыбаясь. Я догадался, что такой приём предназначался для введения меня в смущение. «Ну, конечно, я был обязан почувствовать себя совершенно непонятливым человеком, который мешает работать честным людям, подозревая их в какой-то галиматье».

Но и я решил не поддаваться, пусть и буду в его глазах выглядеть болваном.

Как я и предполагал, гость не смог держать свою улыбку бесконечно долго, потому сдался и начал меня убеждать:

– Мистер Гвоздёв! Цель вашей деятельности мы можем обсудить где-нибудь на улице. Ведь это очень просто. Со своей стороны я даю вам слово, что интересующая вас цель работы без каких-либо искажений и по существу, и по форме будет вам представлена в дополнительном протоколе. Вы согласны?

– И когда мы ее обсудим?

– Вас устроит сделать это после завершения сегодняшней работы? Можем все вместе погулять вблизи дома…

Я засмеялся, давая понять, что такой вариант считаю удачным. И уточнил:

– Мне можно продолжать, сэр?