И кто-то непременно объявит меня изменником, я заранее уверен, ведь действительно на врагов еду работать! Кто-то из профессиональной подлючести мне ничего не выдаст, а кто-то и сам в своем деле ни черта не смыслит… Мало ли у нас было бестолковых преподавателей?!

Кратчайший путь к цели редко проходит по прямой. Зная это, я не пошёл в университет, а направился к губернатору. Без предупреждения и звонка. Хорошо, еще до отлёта доктора Кеннеди в Москву, я попросил отдать мне визитную карточку нашего губернатора, чувствуя, что скоро она мне пригодится. Как в воду глядел! А Кеннеди отдал без сожаления.

Но мой звонок по указанному номеру всякий раз сбрасывали. «Очень мило раздавать визитки, по которым невозможно дозвониться!» Зато я с визиткой как с пропуском преодолел все заслоны вплоть до секретаря губернатора.

Секретарь оказался женщиной, которая против меня встала насмерть: «Нельзя! Губернатор сегодня занят, как никогда! И завтра тоже! Он же работает, как вы не понимаете?! И мешать ему нельзя!»

Что мне оставалось делать? Я нарисовал на лице уныние и покорность и, улучшив мгновение, ринулся к двойной двери:

– Петр Степанович! – упреждая вопли оправдания со стороны секретарши, воскликнул я, видя как под моим напором двери одна за другой поддались.

– А! – воскликнул губернатор, завидев меня. Остальные смотрели на него и меня с удивлением и только. – Наш местный американец! И чем могу служить?

– Петр Степанович! Надо, чтобы ректор университета поскорее принял меня как родного. И чтобы свёл меня со своими профессорами. Иначе они меня проигнорируют! Только один ваш звонок! – торопливо выпалил я.

– Только и всего? – весело переспросил губернатор и через секунду связался с ректором. – Тимофей Владимирович! Сейчас к тебе подойдет твой бывший выпускник по фамилии Гвоздёв, так ты организуй ему всё в лучшем виде! Договорились? Ах, вон ты как! … Ладно! Это тебе будет! … Пусть так! Вот и хорошо! … Ну, уж нет, дорогой Тимофей Владимирович! … Это уж ты как-нибудь сам! И это ты сам! … Хорошо, хорошо! Я всё помню! Жди моего человека с распростертыми… Ну, бывай!

– Благодарю вас! – я не хотел более мешать, но губернатор меня придержал и отвёл в сторонку, положив руку на моё плечо:

– Ты, Александр Николаевич, зарезервируй там у себя, где сможешь, одно тёпленькое местечко. Для моей внученьки. Она в следующем году из университета выпускается. Биология. Имей в виду! Хорошо?

– Понял! – улыбнулся я ему. – Будто я там уже большой начальник!

– Вот и становись им поскорее! Звони мне, если что…

Через полчаса ректор действительно встречал меня с распростертыми объятиями:

– Что-то забыл ты нас, дорогой наш мистер Гвоздёв! Не заходишь почему-то, Александр Николаевич! Не наведываешься!

– Да вот, надумал, как раз! Мне бы про организацию научной работы в вузе узнать. Само ее существо!

– Так это тебе к проректору надо, дорогой! К проректору. Это же он у нас всю научную работу куда-то завёл! Он как раз на месте. Кабинет напротив, сразу и пойдём, провожу тебя. Как говорится, быка за рога, а вилы в бок! Но ты, дорогой, свою альма-матер тосковать не заставляй! Не забывай нас, Александр Николаевич! Может, какой-либо обмен специалистами наладишь? Или гранты какие-нибудь…

– У меня пока ни штатного расписания, ни… Я ведь и сам в подвешенном состоянии…

– Так это временно, дорогой! – уговаривал меня ректор, положив руку на моё плечо и провожая в кабинет проректора мимо улыбающейся нам секретарши.

С проректором мы часа три проговорили ни о чём, пока оба не одурели. Правда, я-то лишь слушал, изредка перебивая его вопросами, и всё равно предельно устал, впитывая информацию. Но узнал очень мало.

По большому счёту, ничего нового для своего дела. Слова, слова и никакой системы!

Проректор со студенческой горячностью рассказывал не о том, чего я ждал. Мне была нужна организация научной деятельности. То есть, практические советы, как мне самому начинать с нуля на новом месте, а он навязал рассказ о том, какие научные работы ведёт университет и по чьему заказу он их выполняет. Хвалился результатами, достижениями, выставками, патентами и защищенными диссертациями, никому не нужными, как я всегда считал.

В общем, он не понял задачу или увильнул от неё. Его монолог скорее пригодился бы в качестве отчёта перед начальником, проверяющим его работу. Пригодился бы в качестве самооправдания, будто он не зря получает немалые деньги. Впрочем, я сомневался, что он их отрабатывал хотя бы наполовину.

Когда мы прощались, он ностальгической тоской выразил своё сожаление:

– Знаешь, я ведь пару лет назад неделю провёл с делегаций в штате Висконсин. В одном из тамошних университетов. По их приглашению, разумеется! Знаешь, суета, встречи, экскурсии, уикенды – разве в тех условиях настоящей наукой займёшься?! Вот если бы снова… Если бы нам дали интересные темы, да под хорошие гранты… У нас ведь, сам знаешь, большой научный потенциал!

– Учту! – пообещал я, нарушив первое правило руководителя – никому ничего не обещать.

Вот уж действительно, трудно удержаться! Знать какое-то правило, совсем не означает, что сможешь его применить, когда понадобится! Знать мало, нужно уметь! Тренировки мне нужны, нужен практический опыт руководства людьми. Этот опыт чужими рекомендациями, советами и наставлениями, как ни хитри, не приобретешь!

И как мне быть в оставшееся-то время?

Теперь я все даты помню смутно, но, кажется мне, года за два до отъезда я познакомился со Светланой.

Случилось это, когда Пашка впервые пригласил меня к себе, не предупредив, что в квартире уже собрались его родители и кое-кто из гостей. Оказалось, у Пашки был день рождения, но он, зная о моём нищенстве, умышленно меня не предупредил, чтобы я с подарком не заморачивался. Удружил, называется, будто я совсем уж пустой! Вот я и свалился, как кур во щи!

Но Пашка всегда всё творил запросто! Он и в голову не брал чужие заботы, поскольку сам подобного унижения никогда не испытывал.

С Пашкиными родителями я сошёлся сразу. Они мне понравились, хотя попутно я отметил некоторые странности. Показалось даже, будто Пашка не их сын, поскольку резко отличался от родителей совсем иным жизненным настроем и воспитанием. Разглядеть в нём интеллигентность не смогли бы даже в электронный микроскоп. Однако внешне он – прямо-таки вылитый отец.

Его родители, люди интеллигентные, понимающие без лишних слов состояние и чувства других людей, он же любое дело, как говорят, шапками закидает! Что угодно сотворит, не особенно раздумывая и не переживая за результат, даже в тех случаях, когда всё навыворот получается.

Видимо, Пашкиным родителям я тоже пришёлся по душе. Может, они надеялись, что я смогу положительно влиять на их сына? Парень-то он, в общем, нормальный. Главное, что на предательство не годился. Не жадный, не заносчивый, хотя имел для этого кое-какие основания – отец-то директор!

За праздничным столом оказались две девушки. Пожалуй, они по задумке родителей должны были уравновесить моё и Пашкино мужское начало.

Одну девушку звали Светланой, а ее подругу – Татьяной. Пашка с Татьяной слегка заигрывал, поскольку она сидела ближе к нему, а я попытался разговорить Светлану.

Не тут-то было. Она вежливо, но сухо отвечала на мои вопросы, и мной не заинтересовалась. Это было заметно и слегка обидно. Будто я чучело какое-то. И вообще, дивчина показалась мне не то что бы букой, но чрезмерно уж серьёзной. Я бы сказал, с повышенным самоуважением. А, может, мои наблюдения и не правильны? Я тогда об этом не очень переживал – кто она мне? Но такие гордячки, еще подумалось, обязательно становятся большими начальниками! Начинают они всегда с должностей комсомольских, а заканчивают партийными или профсоюзными вожаками! Со временем они превращаются в бездушный бульдозер, сметающий все преграды на их пути!