Можно было бы надеяться, что после тех бед наши проблемы должны были бы рассосаться. Вполне достаточно вымучили! Но, как бы ни так! Они лишь добавлялись, вот только стоит ли теперь о том вспоминать?

Впрочем, веселее остальных оказалась одна проблема (мне неудобно даже говорить). Она со всего размаху ударила, так сказать, по моему мужскому достоинству.

Надо же! Эти проклятые стрессы всё успевают разрушать!

После полного осознания своего нового качества, или как это можно назвать, меня основательно перетрясло. И Светка опять за меня испугалась. Она ведь уже насмотрелась, как я умею сходить с ума. Не дай-то бог кому-то пережить подобное! Оно и понятно, человек жениться надумал, а тут – на тебе! Сюрприз с неизвестным продолжением и печальным приложением! Какой жене такой мужик нужен?

Однако урологи, когда узнали причину моего недуга, сравнительно быстро привели меня в порядок. И за то им большое спасибо! А я уж думал, будто наша медицина давно лечить перестала – только рапортует о неведомых никому успехах, а в то же время стремительно сокращает больницы, поликлиники, финансирование, персонал.

И всё же вышло так, что я и перед медициной оказался виноват! Больно уж круто ее обругивал! И, говорили мне, будто обругивал не заслужено. Мол, она-то пыталась тебя лечить, не отказалась, а ты о ней такого наговорил…

Возможно, они в чем-то правы! Однако ни отца моего, которому и пятидесяти не исполнилось, ни мать ведь не спасли. С отцом ещё можно понять – очень уж стремительно всё развивалось, а инфаркт у матери можно было и предотвратить, если бы только предвидели ситуацию. Но никто вовремя не подумал. Ни медицина, ни окружение. Даже лекарства сердечного не нашлось под рукой. Вот ведь как странно получилось! Водку привезли на кладбище, а первую помощь для больного сердца почему-то не взяли!

Возобновить работу на хлебозаводе мне не удалось. Меня с него попросту попёрли. Я, естественно, захотел выяснить причину нарушения трудового законодательства, но ответ получил в худшем стиле грязного саратовского рынка:

– Вас же долго не было, а народу хлеб нужен! Неужели и этого не понимаешь?!

Пожалуй, то был намёк на моё психическое состояние. В общем, мне всё, конечно, было понятно, кроме одного, пожалуй: «Почему всюду стало побеждать невежество, подлость и беззаконие?!»

В отделе кадров меня вообще унизили, нагло отказав вернуть трудовую книжку («У нас ее и не было никогда!) и дать расчёт за отработанные дни. Я едва сдержался, чтобы не плюнуть в лицо этой разжиревшей тётке на должности начальника отдела кадров. Ворьё!

Пришлось возобновить поиски какой-нибудь устойчивой работы, но по прихоти торгашей жизнь в стране уже полным ходом неслась в сторону новогодних праздников, сулящих им невиданные барыши. В такой жизни мне рассчитывать было не на что, если не считать случайного калыма. А перед приближающимся праздником как раз сильно возросла нужда в таких специалистах как я.

Светланка завязала со своим отпуском тоже раньше срока, загадочно добавив, что все не догулянные дни скоро нам могут пригодиться. Я смысла той фразы не понял, но переспрашивать показалось неудобно, потому промолчал, надеясь разобраться в будущем.

Поначалу мы жили в Светкиной квартире, давненько и уютно оборудованной самой хозяйкой, хотя силами и средствами Геннадия Петровича, а уж потом, когда я немного успокоился, переселились в родительскую двухкомнатную, где я вырос.

И хотя мы со Светкой по приходу с работы находились совсем рядышком, как супруги, но последние трагические события, моя болезнь и незатухающие тяжелые переживания мешали нам забыть обо всём.

Какое уж там счастье? Счастья-то, как раз и не было. Была обостренная больная память, и были незабываемые тяжелые потери! В других условиях мы, конечно, пребывали бы на седьмом небе, но не тогда.

Мы были взаимно нежны, мы были заботливы, но между нами непреодолимым препятствием стояли прошедшие дни, не позволявшие приблизиться друг к другу. Может, еще и оттого мы испытывали дополнительную подавленность и необъяснимую виноватость. В общем, настроение постоянно оставалось траурным, как у недобитых.

Наконец, я, постоянно придавленный ощущением не отступающей беды, пересилил себя и нежно прижал Светланку к себе:

– Вот что я решил, хозяйка моя! Плохо это или хорошо, но нам нужно начинать жить. Жить, глядя не в прошлое, каким бы оно ни было, а жить своим настоящим и своим будущим. Пора сбросить с себя этот непосильный груз, иначе он нас задавит! Сколько бы я не тащил его на себе, потерю родителей это не возместит!

Светланка ничего не ответила. Ведь она прошла через такую беду в возрасте пяти лет, и потом несла ее много лет, разъедающую душу. Она знала, что ослабить боль не получится. Потому, давно сострадая мне и не зная как помочь, она лишь легонько прикоснулась своими губами к моим губам. Потом ещё раз прикоснулась, едва уловимо, молча отвернулась и отошла в сторонку.

Меня потрясла изящная простота, в которой моя Светка была абсолютно прозрачна в каждой своей мысли, в каждом намерении, в каждом деянии. Она же святая! Только святой доступна столь великая и бессловесная душевность.

А она вдруг зашептала:

– Ты прав, Сашка! Ты у меня снова молодец! А я тебя люблю еще сильнее! Действительно, пора нам строить свою жизнь!

– Иди ко мне… – я был потрясён происходящим волшебством своего возрождения.

– Нет, Сашка! Только ночью. Ровно в полночь мы начнём с тобой новую жизнь! Счастливую жизнь! И в ней всегда будем вдвоём!

– Почему же вдвоём? Мы никогда не расстанемся, но у нас же будут свои дочки и сыночки! Будут?

– Подчиняюсь беспрекословно! – засмеялась Светлана, становясь в положение «смирно». – Неужели теперь я – настоящая жена? – счастливо хохотнула она. – Я и не мечтала дожить до такого счастья! И я не просто какая-то там жена – я твоя жена!

– Самая настоящая! Но нам надо спешить в ЗАГС. Завтра же подадим заявления. Согласна?

– Всё хорошо! – засмеялась Светлана. – Всё хорошо! Всё будет хорошо!

«Какая же ты умница! – подумал я. – Как же мне повезло тебя встретить!»

Но через минуту мои мысли стали более приземлёнными: «А на какие шиши мы существовали всё это время с огромными расходами?»

«Спрашивать Светку нельзя, – решил я выяснить самостоятельно. – Впрочем, и теперь уже ясно, что нельзя нам и дальше сидеть на нуле. И как только Светка со всем справлялась? Родители помогли! А мне надо усиленно искать работу и активизировать калым! И надо спросить, не влезла ли Светка в долги? Если так, то всем и всё вернуть».

В общем-то, мы стали оживать. Заявление в ЗАГС мы тоже подали.

И ещё одна «радость» объявилась на нашу голову. Уж не знаю, кому мы ею обязаны, но скоро получили письмо из этой мэрии или ферии – всё уже перелицевали на американский лад. Письмо предназначалось Светке. Смысл его такой, что в виду замужества, которое, между прочим, у нас еще не состоялось, ей предлагалось сдать в распоряжение администрации однокомнатную квартиру, полученную в виду утраты статуса круглой сироты… Якобы потому, что после заключения брака и в соответствии с какими-то пунктами какого-то договора, и так далее, она утратила свой прежний статус.

Терять квартиру, нам было жаль. Геннадий Петрович обещал всё где-то уладить, но и у него ничего не вышло, на что Светка среагировала предельно мудро: «Ну, так что ж! Эта квартира в своё время мне очень помогла! Спасибо ей! Может, теперь она поможет ещё кому-то!»

И мы решили сразу после регистрации брака Светкину квартиру освободить от вещей, обеспечив им участь, которой они были достойны – что-то взять себе, что-то отдать Пашке, что-то отвезти Геннадию Петровичу, а что-то выставить просто так, кому пригодится, – а жить захотели в моей квартире. Дай-то бог, нас не попрут и из нее под каким-нибудь странным, но якобы вполне законным предлогом! Ордер-то на эту квартиру когда-то получал отец, а не я. Вот и станут мне околесицу городить!